Последняя история Мины Ли - Нэнси Чжуён Ким

Нэнси Чжуён Ким

Последняя история Мины Ли

Nancy Jooyoun Kim

THE LAST STORY OF MINA LEE

Copyright © 2020 by Nancy Jooyoun Kim

Перевод с английского Веры Сухляевой

Художественное оформление Екатерины Петровой

В оформлении переплета использованы фотографии:

© Luis Molinero, metamorworks / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Сухляева В., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Посвящается матери

Марго

Осень 2014 г.

Последний разговор с матерью показался Марго непримечательным, совершенно заурядным – унылая, заедающая шарманка на двух языках, понятная лишь наполовину.

«Покупателей почти нет. Корейцы закрывают свои лавки даже в центре».

«Что ты ела на ужин?»

«Теперь все ходят в сетевые супермаркеты вроде «Таргета», цены такие же, да и чище».

Мозг Марго напоминал рыболовную сеть с крупным плетением, через которую, как мелкие рыбешки, проскальзывали корейские слова. Когда-то она пыталась эту сеть затянуть, но изучение иностранных языков, особенно родного языка матери, лишь выводило ее из себя. Ну почему мама так и не выучила английский?

Однако тот разговор состоялся две недели назад, и с недавнего времени Марго мучил только один вопрос: почему мама не берет трубку?

Ливень хлестал не переставая. В запотевшем лобовом стекле, по которому беспрерывно скользили дворники, расплывчато мелькали забегаловки и заправки, мотели и рекламные щиты, люксовые аутлеты и семейные развлекательные центры. Марго вцепилась в руль мокрыми, дрожащими руками. Дождь начался час назад, когда они с Мигелем остановились на севере Портленда, чтобы глянуть на знаменитую десятиметровую статую Поля Баньяна – героя американского фольклора, гигантского дровосека в красно-белой клетчатой рубашке на выпяченной груди, с сияющей мультяшной улыбкой и топором, который он держал перед собой обеими руками.

День начался еще в Сиэтле с того, что Марго набила дорожную сумку и рюкзак вещами на неделю и заехала за Мигелем с его двумя большими чемоданами и тремя растениями в горшках, после чего они отправились в долгий путь на юг, в Лос-Анджелес, где жила мама Марго и куда переезжал Мигель. Они планировали переночевать у его родителей в Дейли-Сити, до которого еще предстояло ехать около десяти часов.

В начале поездки Мигель оживленно подпевал по радио Don’t Stop Believin’ и шутил о мужчинах, которых встретит в Лос-Анджелесе. Однако теперь, почти четыре часа спустя, он молча смотрел в окно, подперев голову ладонью, и глубоко дышал, словно изо всех сил стараясь ни о чем не думать.

– Эй, ты чего приуныл? – спросила Марго.

– Да так – задумался о родителях.

– О чем именно? – Она надавила на газ.

– О том, что вру им.

Мигель устроился в бухгалтерскую фирму в Лос-Анджелесе – поближе к своей мечте играть в театре. Последние два года они вместе работали в некоммерческой организации для людей с ограниченными возможностями: Марго – помощником по административным вопросам, а он – бухгалтером. Хоть ей и не хотелось расставаться с другом, она была за него рада.

– Врешь о настоящей причине переезда? Или о занятиях по актерскому мастерству? Или о пьесах, которые пишешь? Или о профиле в «Грайндере»?[1]

– Обо всем вместе.

– Ты никогда не хотел им признаться?

– Хотел. – Мигель вздохнул. – Но так проще.

– Думаешь, они сами не догадываются?

– Конечно, догадываются… – Он устало провел рукой по волосам. – Иногда семья держится на лжи.

– Ха! А как тогда называются люди, чьи отношения держатся на правде?

– Ну, я лично с такими не знаком… может, ученые?

Марго рассмеялась, хотя надеялась услышать в ответ: «Друзья». Она заметила указатель Сейлема и вдруг осознала, как у нее онемели руки.

– Тебе не нужно в туалет?

– Не-а. Мы ведь остановимся в Юджине?

– Ага, через час или около того.

– Я бы перекусил. – Порывшись в рюкзаке на заднем сиденье, Мигель достал яблоко и протер его краем рубашки. – Будешь?

– Пока нет, спасибо.

Его зубы с хрустом вонзились в сочную мякоть, чей сладкий аромат расползся по салону, смешавшись с запахом сырых ковриков и обогревателя.

Перед мысленным взором Марго внезапно вспыхнула картинка из прошлого: безмятежное лицо матери, ее высокие скулы, опущенные глаза, расслабленный рот – она чистит яблоко, создавая длинную ленту кожуры, которая принимает форму прежней жизни. В детстве Марго бережно, как маленького зверька, брала эту ленту в руки. Она словно подтверждала, что мама может быть своего рода волшебницей – творцом, рассказывающим историю целого с помощью его частей: вот кожура плода, таков его запах, таков цвет, такова форма.

– Надеюсь, погода прояснится, – прервал воспоминание Мигель. – В Калифорнии нас ждет участок узкого серпантина с сильным ветром, где придется ехать по краю обрыва. Прямо-таки испытание водительских навыков.

– О боги! Давай не будем об этом.

Марго сосредоточилась на скользкой от дождя дороге, расплывчатых огнях, желтых и белых линиях разметки, похожих на разматывающуюся пряжу. Вновь вернулись мысли о матери, которая терпеть не могла ездить по трассе, – о матери, которая не брала трубку. Где же она?

Заскрипели дворники, очищая лобовое стекло от потоков дождя.

– А ты как? – спросил Мигель. – С нетерпением ждешь встречи с мамой?

У Марго похолодело внутри.

– Вообще-то я уже несколько дней пытаюсь до нее дозвониться и предупредить о нашем приезде. – Она сжала руль и вздохнула. – Вообще-то я не хотела ей говорить, а потом мне стало стыдно, ну и…

– И чего?

– Не знаю, она не берет трубку.

– Хм… – Мигель заерзал. – Может, телефон разрядился?

– У нее стационарный. Даже два – на работе и дома.

– Может, куда-то поехала?

– Она никуда не ездит.

На запотевшем лобовом стекле виднелись разводы от предыдущих попыток его очистить. Марго резко втянула носом воздух.

– Неужели ей никогда не хотелось попутешествовать? – недоуменно нахмурился Мигель.

– Ну, она всегда мечтала побывать в Йосемитском национальном парке и Гранд-Каньоне. Даже не знаю почему.

– Старая добрая трещина в земле, Марго. Божественное творение. Неудивительно, что ей хотелось на нее поглядеть.

– Для корейских иммигрантов это что-то вроде ритуала – поездить по национальным паркам, надев походные шляпы, штаны хаки и тому подобное. Такие места для них как символ Америки.

– Уверен, с твоей мамой ничего