Владимир Скрипник - Тинга Страница 10

Потом они кормили меня. Женщины, со страхом глядевшие в мою сторону, постепенно привыкли и уже не прятали своих смуглых ребятишек себе под юбки. Мужчины что-то говорили, показывая изредка в сторону реки и называя на свой лад мое имя. Живот мой был набит, и я задремал, тихо сидя в дальнем углу. Никто меня не беспокоил, и мне опять приснилась гроза в степи.

Ревела вода, громыхал гром, я бежал по полю, шарахаясь из стороны в сторону, а в меня били и били молнии и никак не могли попасть. С криком я проснулся. Никого не было. Все разбрелись, занятые своими делами. Голова горела, похоже, я простудился. Этого мне только не хватало! На трясущихся ногах я выбрался на воздух. Степь, залитая солнцем, тихо плыла на легких парусах. На солнце мне стало лучше. Я лег на землю и стал ждать: что будет? Ничего не происходило, и, согревшись, я незаметно уснул. Проснулся от стука копыт. Мимо меня промчался конный, круто осадил и, размахивая коротким шестом, к которому был привязан белый конский хвост, начал что-то кричать. Выбежавшие женщины перепуганной стайкой стояли возле него и молча слушали. Конный взмахнул еще раз палкой, на конце которой я разглядел полумесяц, крутанулся на месте и исчез. Невесть откуда появились мальчишки на неоседланных лошадках. Они привстали на них, закричали и разлетелись во все стороны так же быстро, как расходятся по стеклу трещины, когда по нему несильно ударят тяжелым и острым предметом. Что-то намечалось. Что?

За моей спиной кто-то стоял. Пришлось повернуть голову.

На Льноволосом был широкий кожаный плащ. Черный. До пят. На груди блестело украшение.

- Вроде не холодно, - поддел я. - Или сезон дождей начался?

- Я жрец Луны! У них такая одежда, - холодно выговорил ангел.

- Понятно, - пробормотал я.

- Ты, кажется, болен? - забеспокоился жрец.

- Есть немного. Тут кое-кто устроил мне милую ночку со светопреставлениями и прочими шумовыми эффектами.

- А! - захохотал он. - Ну это поправимо.

Он положил правую руку мне на голову и вся хмарь мигом ушла. Голова стала чистой и ясной.

- И на том спасибо, - смущенно пролепетал я.

- Не за что. Живи дальше. Заболеешь - скажи!

" Обязательно скажу", - поднял я на него глаза.

- А что же дальше, уважаемый жрец Луны? Есть ли смысл во всех этих превращениях?

- Есть, - невозмутимо ответил ангел. - Ты - единственный, кто знает, что нам нужно.

- Вам?

- Да, нам! Я служитель шестого уровня, занимаюсь Землей, ее проблемами уже тысячи лет. Работать всегда было непросто, но сейчас ситуация практически вышла из-под контроля.

- Кого? - перебил я его. - Кто вы, контролирующие нас и нашу жизнь?

- Мы - великая иерархия.

- Вы внеземная цивилизация? - предположил я.

Он засмеялся.

- Цивилизацию составляют живые существа. И все они часть Вселенной. Мы вне ее.

- Вы боги? - изумился я.

- Бог один, - терпеливо ответил Льноволосый. - Он же и есть великая иерархия. Я служу в ней. И у нас проблемы.

- Какие? - заторопился я.

- Вот это я и пытаюсь тебе втолковать. - Он присел рядом. - В вашей системе пошел неуправляемый процесс: все перевернуто с ног на голову, прошли две мировые войны, готовится третья. Вы вышли в космос, агрессивностью захлестнули мировое пространство и скоро наверняка разрушите его. При этом нравственность на ноле. Имя Господа забыто, и миром правит дурак. Это нас и беспокоит.

- Да, это точно, - согласился я, - все примерно так.

- Если это болезнь, то ее надо лечить, но если...

- Деградация, - догадался я.

- Да, деградация. Значит, опыт не удался.

- Какой еще опыт? - не понял я.

Льноволосый поморщился.

- Я же сказал - идет процесс. Мы в него не вмешиваемся. Я наблюдатель. Это происходит примерно так же, как варят борщ. Берут необходимые ингредиенты, в определенной последовательности кладут в кастрюлю с кипящей водой - и через полчаса борщ готов. При этом никого не интересует, что происходит с овощами во время варки, их перерождение, вкус. Просто знают, что через полчаса будет готово хорошее блюдо. И все!

- Значит, блюдо не получается, и вы заинтересовались "отношениями ингредиентов", - вставил я.

- Нет, - спокойно откликнулся член иерархии, - до этого мы еще не опустились. Мы заинтересовались тобой, так как нам известно, что решение проблемы знаешь ты.

- Я!

- Да, твое подсознание. Поэтому ты здесь. - Он замолчал, внимательно глядя на меня холодными глазами ильменьского судака.

- И для этого нужно было тащить меня сюда, мять и выжимать? Что я, кролик, что ли?

Он пожал плечами.

- Ты хуже. Ты - ничто.

И, похоже, он был прав.

- Как я оказался в этой дыре, и что это за такие свежие места? вежливо осведомился я.

- О, места здесь воздушные! - Льноволосый раскинул руки и вдохнул воздух полной грудью. Ему здесь нравилось. - По земной датировке мы находимся где-то около третьего тысячелетия до новой эры. Эпоха пирамид!

Я оторопел.

- Так они же все здесь первобытные!

- Да нет! - засмеялся Льноволосый. - Есть уже зачатки социальных образований. Что и интересно. Узнаешь на собственной шкуре, что это такое. Заодно посмотришь на себя в юности, может, чего и вспомнишь.

- А как быть с глаголом? - уныло напомнил я.

- Каким глаголом? - не понял ангел.

- Которым жгут сердца.

- А, с этим! - Он хохотнул. - Глагол отменяется. С ним немного напутали.

- Не много ли путаницы? - всерьез обеспокоился я.

- Метод проб и ошибок. - Он скомандовал: - Подойди сюда!

Я повиновался.

- Ты должен знать язык этого народа. Раскрой рот! - приказал он. - Как там у вашего поэта: "И угль, пылающий огнем, вложил десницею кровавой". Хорошо! - От удовольствия его даже передернуло. - Так и сделаем.

И не успел я - для приличия - хлопнуть клювиком, как в его руке появился небольшой уголек, ало светящийся под легким ветром. Быстрым движением ангел швырнул его мне в рот и, не давая опомниться, стиснул стальной рукой мои невинные челюсти.

- Терпи! - властно сказал он.

Запахло паленым. Во рту болело и пекло.

- Сейчас пройдет, - с участием молвил мучитель.

И правда, все прошло. Давясь, я сплюнул под ноги черноту и в ярости прохрипел:

- А процедура была не такая теплая, хирург!

- То есть? - поднял бровь Льноволосый.

- "И жало мудрыя змеи в уста замершие мои вложил десницею кровавой", прокашлял я.

Пророк захохотал.

- Хочешь жало, пожалуйста, сейчас сделаем.

- Нет-нет! - испугался я. - Обойдемся без поэзии, знатоки вы в ней хоть куда.

- Не надо, так не надо, - равнодушно подвел итог ангел. - Живи, смотри, не кашляй, веди себя естественно. Люди тебя не тронут, еще и молиться будут. Скоро летнее солнцестояние, у них пройдут главные обряды, будет на что посмотреть, - недобро усмехнулся он и исчез.

"Три тысячи лет до новой эры, - застонал я. - Мама, ты родила меня заново!"

От юрты бежал мужчина средних лет.

- Господин, - он упал передо мной на колени, - прости нас, мы не знали, что ты жрец водяной Луны. Я буду служить тебе. Одежду уже доставили, и она ждет тебя.

- Где?

- Там. - Он указал на юрту. - Завтра после часа зайца начнется обряд. За тобой пришлют лошадь. Пойдем, господину нужно переодеться и подкрепиться.

Мы вошли в жилище. Старая женщина с дубленым коричневым блином вместо лица склонилась передо мной. Я поднял ее с колен и ласково погладил по голове.

- Спасибо, матушка, за ласку и почтение. Покажи мне, милая, где мое место.

- Здесь все твое, Мэн.

Это они так переделали мое имя. Женщина взяла меня за руку и подвела к куче разноцветных войлочных ковров, лежавших в углу. За ними виднелась смуглая копченая сковородка востроглазой детской мордашки.

- Здесь господин будет спать, - сказала старуха.

- А это кто? - показал я пальцем на лукавую луковицу.

- Это Ай, мой внучек. Подойди и поклонись господину, - приказала старушка.

Малыш бесстрашно выбрался из угла и старательно поклонился мне до пола.

- Здравствуй, Ай, - сказал я. - Сколько тебе годков?

Он не понял.

- Сколько тебе зим? - поправила бабка.

- Пять! - Мальчик смело выставил пятерню и улыбнулся.

- А мне сорок пять, - сказал я, беря в свою ладонь детские пальчики и легонько пожимая их.

- Не... Ты живешь без зим, все умирают, а ты живешь. Мне так бабушка говорила! - увидев в моих глазах вопрос, звонко воскликнул малыш и юркнул под панцирь старой черепахи.

"Во как! - изумился я. - Не хватало еще стать бессмертным".

Я переоделся в длинный черный кожаный балахон с золотой бляхой на груди, напоминавшей острые кривые рога. Принесли ужин: мясо с приправой из пахучих трав. В пиале дымился чай, в сотах истекал мед, желтел сыр, и еще что-то острое и жгучее лежало пучком зеленой травы. Ее клали в чай. Я наелся и прилег в своем личном углу. Тишина звенела. Ее можно было резать на мелкие кусочки, и в каждом кусочке обнаружился бы свой оркестрик с певцом. Певцы изнывали от неведомого мне восторга, и песни текли. "Спать", - звали они мои усталые члены. "Спать", - плавилось масло моего розового мозга. "Спать", шептала в углу тень, целуя разомлевшего ребенка. И я уснул. Но не надолго. Сон оборвался гомоном и криком. Было раннее утро, я стоял у входа в юрту. Человек три