Валериан Скворцов - Понурый Балтия-джаз Страница 10

- Они ждали в буфете, здесь. Ночью открывали "Форд". Утром смотрели в бинокль, как я прогуливался вдоль моря, с балкона второго этажа... Ветром с одного унесло кепку... Один высокий с белесыми бакенбардами, второй ернический и корявый, с такими же. Прохаживался с финскими санями, загрузив в них бутылки, и делал вид, что знаком со всем побережьем.

- Не думаю, чтобы это были наши.

- Другим рановато объявляться. Вчера я никого не притащил за собой. Я уже сказал тебе русским языком: они ждали здесь. Заранее знали, что меня поселят в этом пансионате, здесь, в Лохусалу! Кто мог предупредить их об этом, кроме тебя?

Ефим пожал плечами.

- Проверю... В Москве, конечно, знают, что ты со мной. Но знают те, кто не имеет отношения к приехавшей в Таллинн бригаде. Я считаюсь советником главы представительства "Балтпродинвеста". Я присутствую на обсуждениях заинтересованных лиц, в курсе общих действий специальной группы, но - и только. И хотя к... к специальным мерам обеспечения безопасности действующей агентуры отношения не имею, все же проверю. Повторяю. Не думаю, что это наши. Хотя они и знают о тебе. И про то, что ты здесь.

- Предупреди тогда и наших и не наших сразу. Следующий раз придется изыскивать средства на финансирование прощания с останками героев... И не разводи философию о профессионализме, о смене методов и прочем. Ты знал, Ефим, о хвосте? Да или нет?!

- Еще будут жалобы? Стоять смирно!

Он захохотал, допил кьянти. Я прикончил свое. Отнес тарелку с нетронутыми картофельными котлетами в ванную и соскреб их вилкой в унитаз.

Ефим протянул мне, словно официанту, свою опустошенную тарелку и, когда я уже взял её, бросил туда комок бумажной салфетки.

Кожаное пальто оказалось ему до пят и коротким в рукавах. Картуз "а-ля Жириновский" налез до бровей в стиле крутого пижонства.

- Связь прежняя, - сказал Ефим, запрокинув голову, чтобы видеть меня из-под козырька. - Через Велле. При крайних обстоятельствах приезжай в представительство "Балтпродинвеста", как писатель ты можешь привлекаться для нужд общественных связей... У нас пять дней. Работай спокойно, но и не теряй времени.

Заносчивость и начальственный гонор в очередной раз прикрывали шлайновскую растерянность. Она уже становилась постоянной вводной. Моего оператора не считали нужным ставить в известность о наружном наблюдении за мной, его агентом. Пророчество Марины сбывалось.

Ефим шмыгнул в ванную и выключил воду. Пополоскал воздух у дверей волосатой ручищей и ушел, не оглядываясь.

Вернув в буфет тарелки, я купил у Вэлли бутылку бренди и спросил, где у них котельная.

- Там вы не найдете нескромных девушек, - сказала она, хихикая.

В перенатопленном подвале квадратное туловище с животом, распиравшим оранжевый комбинезон, переминалось в растоптанных ботинках без шнурков. Переплетение обернутых фольгой труб отрезало от туловища голову и руки. Я достал из кармана бутылку бренди, и человек незамедлительно предстал в полном комплекте. Круглую голову покрывала кепка козырьком назад, лапищи имели продолжением гаечные ключи.

- Друг, - сказал я. - Нужны литр-два касторового масла и алюминиевый лист полметра на полметра. За мной не заржавеет.

- Будет, - сказал слесарь. - За мной тоже не ржавеет.

Я верно перевел напрямую с русского. Глагол ему понравился. Бутылка перешла в нужные руки.

"Форд" не открывали. Обломок спички остался на порожке не потревоженным.

Я вытащил комканный авиабилет из кармана, присел под багажником машины и, приложив бумажку к выхлопной трубе, отпечатал гарью её диаметр.

На Пярнуском шоссе - на всем пути до Таллинна - и потом, когда я, свернув в центр, колесил по улочкам, запоминая, какие из них с односторонним, а какие с двусторонним движением, и проезжал, что называется, на ощупь сквозные дворы, я не заметил за спиной хвоста. Дважды я разгонялся рывком в сторону Пирита. Никого. Это не вязалось со вчерашней опекой.

В шинной мастерской я обменял стандартную резину "Форда" на куперовскую с шипами. Там же купил плотные чехлы на сидения. Пластиковый пакет с чехлами бросил в багажник. В пивной на Ратушной площади поужинал запеченной свиной ногой.

И - опять никого.

Коллеги Ефима Шлайна сняли эскорт? Или дипломанты ленинградской школы наружного наблюдения седьмого управления ФСБ переигрывали меня?

Возвращаясь в Лохусалу, я остановился на том же месте, где накануне. Проблесковый маяк будто затянули марлей. Ветер тянул с берега в море, и клочковатый туман уползал по низине туда же.

Припарковавшись на стоянке пансионата, я приклеил разжеванную резинку под ручкой двери "Форда".

В номере, когда я потянулся к выключателю, ствол пистолета уперся мне под лопатку. Знакомый голос сказал:

- Конец заботам, доблестный Шемякин.

Глава третья

Дальтоники

Рауль Бургер промышлял морскими перевозками и, хотел он того или нет, люди, которые зарабатывали переброской наркотиков и нелегального прочего через границы, не могли не роится вокруг ангара с "Икс-пять". Такие люди обводят вокруг пальца любую береговую стражу и на любом море. Если не все время, то в нужный час и в нужном месте - непременно.

И так останется, ибо тяга к зелью органична для человека, она в крови, наследственна. Наркотики неотъемлемы от генетики всего сущего, от амебы до человека. "Уплывать" обречены все: "бычки" и "телочки" в дискотеках - с экстази, интеллектуалы - с кокаином, отпетые - на игле. Подавляют инстинкт не сверхволевые личности, а те, у кого он слабее, только и всего.

Иллюзии неотделимы от реальности, потому что они существуют. Стало быть, иллюзии тоже реальность. Потребность диктует нам то, что мы должны делать, а протрезвевший разум только мешает, подсовывая искусственные доводы отвертеться от этого диктата. Хозяин человека - инстинкт. Забыт сухой закон в Америке. Голландцы отменили запрет на наркотики. Откажутся от предрассудков рано или поздно повсюду. Наркотики - неотъемлемая часть цивилизации...

Так говорил не Заратустра. Так говорила Марина.

Подсвечник, который приставлялся к моей спине, стоял на полу. В нем горела свеча, положенная горничной рядом с платяной щеткой в шкафу - на случай аварии в электросети. Стильность обстановки дополняли ломтики копченой курицы на хрустальной тарелке, бренди, слитый в антикварный штофчик, и две "походные", обрамленные серебром рюмки, которые Марина предусмотрительно прихватила из дома. Скатерть она соорудила из своей шали.

Ботинки и туфли мы оставили по-бангкокски за стеклянной дверью в прихожей. Шерстяная мини-юбка облегала бедра так, словно её вообще не было, что не мешало Марине выглядеть недотрогой и скромницей.

- И это длится и повторяется. Какая-то бесконечность. Они вкрадчиво являются с товаром, платят вперед, вежливо договариваются с Раулем, что это в последний раз, а потом возвращаются, и возвращаются с одним и тем же, сказала она и затяжным глотком прикончила бренди в своей рюмке. - И сегодня всю ночь до рассвета - опять раскладывание мешочков между двойными стенками "Икс-пять", пока Рауль пьет с их главным в конторе за стеклянной перегородкой. Тщательно так раскладывают... Эти хрусткие пластиковые мешочки напоминают трупики каких-то морских существ... Дурная бесконечность... За твое появление в этих европейских краях!

Она кивнула на штофчик.

- Умеешь наливать с мениском? Я умею. Меня Рауль научил... Тоже дурная бесконечность... Это питье с тобой!

- Со мной иначе, - сказал я, разливая по полной. - Со мной бесконечность обретает новое измерение.

Кажется, прозвучало интеллигентно и в тон. Набравшись духу, я добавил:

- Бесконечность моих возвращений обретает целостность. Сегодняшняя встреча выглядит более захватывающей, чем последняя, пятилетней давности. Теперь у нас есть дочь.

- Пустые разговоры, доблестный Шемякин!

- Однако, звучит возбуждающе, разве нет? - спросил я.

- Ничуть, - сказала она. - Но поскольку я опрометчиво оказалась здесь, лишена супружеского ложа не по своей вине, а кровать одна, наверное, придется обойтись с тобой по-товарищески... как принято у мужчин и женщин, которые... которые считаются коллегами.

- Тогда кто в душ первым? - спросил я.

- Наверное, я. У меня было больше грязной работы сегодня. И потом, ты по сорок минут мокнешь... Я - первая, месье...

От перевозчиков наркотиков можно получать информацию, которую и на золотого живца не выловишь. Лучшей разведки и контрразведки, чем у наркодельцов, в мире нет. Это аксиома.

Так сказала не Заратустра-Марина, так думал я сам, прислушиваясь, как она поет в ванной стародавнюю песенку из репертуара ставшего уже ископаемым Мориса Шевалье: "Все происходило на пляже, на водах, как раз в воскресенье, ля-ля... Она была в белом платье, а он носил панталоны в клетку, ля-ля!"

Когда папа под степ в комбинированных штиблетах пел это в ханойском "Метрополе", четыре лоснившиеся метиски справа и четыре слева на "ля-ля" подхватывали его под локти и он сучил в воздухе гамашами на кнопках.