Дмитрий Красавин - Естественный отбор Страница 10

7. Строился собор в течение тринадцати лет, 1838 - 1851 по проекту ректора Санкт-Петербургской академии художеств А.И.Мельникова,

8. Вот как описывается Спасо-Преображенский собор в Иллюстрированном Рыбинском календаре на 1902 год (Издание С..Я. Разроднова. Типо-Литография Н.В.Астафьева. Рыбинск 1902):

"...храм может вместить более 3 тысяч человек богомольцев. Соборная колокольня с ее высоким шпилем достигает с основания до оконечности креста 44 саж."

(1 сажень = 2, 13 м. - примечание автора)

"Внутренность храма четырьмя, крупно коннюрованными, семиугольными столбами можно делить на пять отделений: среднее, восточное, западное, северное и южное. Столбы и стены храма разделаны под белый мрамор. Но что особенно кидается в глаза, так это купол собора. Он представляется взору как бы отверзтым небом. Кисть художника весьма удачно изобразила здесь горний мир. В широком поясе, ниже окон, отдельными группами изображены ветхозаветные и новозаветные святые: праотцы, пророки, апостолы, святители, мученики, преподобные и праведные. Это место представляется как бы первым небом. Выше окон, на раскинувшемся шатром железном своде купола, на светло-лазуревом фоне его, изображены девять чинов ангельских по степеням их близости к Богу. Это как бы второе небо. Еще выше, в самом зените купола, едва объемлется взором как бы третье небо, оживотворяемое изображением в Троице славимого Бога."

" По южной и северной стороне храма устроены особые приделы: правый во имя верховных апостолов Петра и Павла и пророка Илии; левый во имя Божией Матери и св. Благоверного князя Михаила Тверского. Стенная живопись вообще хорошего стиля и вполне гармонирует с величественной красотой строительного искусства, проявленного в постройке этого церковного здания с особенной рельефностью. Не менее благолепна и прочая симметрически расположенная обстановка храма, которая повсюду блестит серебром и золотом. Перед правым клиросом главного алтаря стоит деревянный массивный крест, особенно чтимый местными жителями. Этот крест до первых годов прошлого столетия стоял в загородной часовне...."....тут, по преданию, был ранее "убогий дом" - место погребения умерших безвестной смертью неведомых пришельцев. Когда это место вошло в обновленную часть города , означенная часовня была упразднена, и крест как древняя святыня перенесен в собор. В левой стороне от входа в храм, у самой стены, находится серебряная, вызолоченная гробница. В которой помещаются части мощей св. Угодников божьих (числом 28), часть ризы Господней (хитона), врезанные в две доски, устроенные в форме ветхозаветных скрижалей и украшенные разными каменьями. На крышке, внутри ее, изображены лики тех святых, нетленных телес коих хранятся части; лики, украшенные серебряными ризами, предстоят изображению Вседержителя в жемчужной ризе. Посредине храма, к откосу левого столба, пристроена деревянная окрашенная под палитуру и испестренная вызолоченною на полимент резьбою проповедническая кафедра, против которой, в откосе другого столба, стоит достопамятное кресло, приготовленное в дар Императрице Екатерине II во время посещения ею Рыбной слободы в 1767 году."

Глава 4

"Островок коммунизма"

Я прервал "Путевые заметки" на полуфразе. Закончить ее мне помешал Яшин приход. Насыщенность пространства остальных дней встречами, беседами, разговорами и невозможность уединиться более не позволяли оставаться один на один с чистым листом бумаги, чтобы фиксировать впечатления по горячим следам. Сейчас, когда спустя неделю после возвращения из Мелешек я размышляю обо всем увиденном и услышанном там, запечатленные в памяти события выстраиваются уже сообразно с их внутренней логикой, а не с хронологической последовательностью. Поэтому далее в тексте возможны некоторые смещения временных рамок.

-------------

Мелешки перед взором путешествующих всегда появляются внезапно, в тот момент, когда шоссе, вырываясь из теснины лесов, взбегает на возвышенный левый берег Югони. Всякий раз, возвращаясь в свой город, я с волнением ожидаю этого момента, и всякий раз переход от тьмы к свету бывает неожиданным. Так же и в этот приезд, сердце уже давно скворчонком билось в грудной клетке, подгадывая за каждым поворотом миг встречи, но он снова наступил внезапно. В глаза брызнуло солнце, и сразу, с правой стороны шоссе, засверкал позолотой шпиль колокольни Троицкого собора. Чуть ниже под ним, достигая середины второго яруса колокольни, возвышался центральный купол собора, увенчанный православным крестом. Тридцать лет назад, когда я последний раз ездил в Мелешки, шпиль колокольни зиял темными провалами дыр, позолота была содрана, а центральный и четыре малых купола собора покрыты черными слоями рубероида. Как будто кто-то надел на них черное траурное платье. Теперь траур был сброшен. Медь куполов и позолота православных крестов ярко сияли в лучах теплого июньского солнца, даря взору горожан и редких гостей города светлые чувства веры, надежды и христианской любви... Позже, когда мы уже ехали по городу, я удивился тому, насколько чисты его улицы. Но самым удивительным было то, что люди улыбались, встречая друг друга! Улыбались, как это было давным-давно, во времена наших прадедов...

- Яша, куда мы попали?! - не удержался я, чтобы не выразить восхищение вслух. После развалин Рыбинска, дымного неба Череповца, неухоженных российских дорог, пьяной Дераньки, Мелешки выглядели подлинным чудом.

Яша промолчал. Перед самыми Мелешками в течение двух-трех часов я по долгу существовавшей между нами договоренности рассказывал ему о малых и великих поклонах, о крестном знамении, о том, как себя вести, разговаривая со священником в храме и вне храма, что символизируют и для чего предназначены те или иные предметы церковной утвари, одежды священнослужителей... От обилия полученной информации он заметно поскучнел и теперь, погруженный в себя, пытался все распихать по полочкам памяти, не замечая произошедших вокруг перемен.

Мы проехали мимо двухэтажных жилых домов, построенных на месте старой Надвратной церкви и затормозили перед новыми стенами монастыря, на небольшой площадке, вымощенной плоскими каменными плитами.

Возвышающаяся над входом в монастырь Радонежская церковь оказалась очень простой и вместе с тем изящной. В отличие от собора, ее купол был деревянным, таким, каким он был у ее предшественницы. Стены церкви покрывал слой крашенной мелом штукатурки. Белыми были и стены монастырской ограды, разбегающиеся по обе стороны от центрального входа. Белый цвет в сочетании с натуральным деревом создавал ощущение необычайной легкости постройки. Казалось, что это не архитектурное сооружение, а большая сказочная птица, туловище которой - слегка удлиненная Надвратная Радонежская церковь, а крылья - изгибающиеся волной по окрестным холмам стены монастыря.

Мы вышли из машины, приблизились к храму. Все четверо - вначале я, следом Яша и тут же Джеймс с Олегом, перекрестились на икону Югской Божией Матери, расположенную в нише над входом, и с трепетом в сердцах ступили под арочные своды. Длина прохода была довольно значительной - метров тридцать. Ближе к середине, по обеим его сторонам, симметрично относительно одна другой, располагались две двери, ведущие непосредственно в церковь. Яша в мгновенье ока оглядел стены около дверей, но никаких надписей на их белой поверхности не заметил. Лишь в одном месте штукатурка была зачищена, образуя небольшое прямоугольное углубление размером 30 х 50 см. Некоторое время он был в замешательстве, потом решил, что это углубление и предназначается для крепления в нем таблички с именем Яши Беленького. Поскольку церемония освящения церкви уже давно закончилась, а мы были усталые, не выспавшиеся и голодные, то решили знакомство с обновленным монастырем на время отложить и вначале поехать к бывшему главному инженеру бывшего номерного завода, Михаилу Васильевичу Масленникову - устроиться с жильем, отдохнуть с дороги, перекусить...

Однако человек предполагает, а Бог располагает. Все наши планы на этот день претерпели кардинальные изменения уже спустя полчаса после того, как мы переступили порог квартиры М.В.Масленникова. Нет, с жильем проблем не возникло. Обед, приготовленный женой Михаила Васильевича, Ларисой, был великолепен. Но в ходе разговора за обеденным столом, мы узнали такое, что повергло Яшу в состояние крайнего изумления - бывший его партнер по металлобизнесу, бывший главный инженер бывшего номерного завода, три года назад занял должность Председателя Правления Мелешкинского Дома трудолюбия, а незадолго до этого вложил 8 тысяч долларов из своих собственных сбережений в становление и развитие этого благотворительного учреждения!

Из каких источников и почему именно в Мелешках, городе с разваленной экономикой, стала возрождаться благотворительность, да еще в такой необычной, давно забытой форме, как Дом трудолюбия? Какую работу может предложить этот Дом, если по всей России большинство бывших номерных заводов либо простаивают, либо работают с неполной загрузкой? И самое интересное что явилось причиной столь разительных перемен во взглядах, в отношении к жизни у самого М.В.?