Антон Макаренко - Марш 30-го года Страница 106

- С девчонкой? Знаю...

- Да нет, - сказала Василиса Петровна, - у него... не знаю... выпивал он сильно. Если бы не выпивал, он всех победил бы... этих... тогда назывались бояре...

- Да знаю, бояре - буржуи, теперь говорят. Выпивать - это другое дело; бывает, человек запоем или еще как...

Помолчали. Степан взял в руки новое полено, но задержался с работой:

- Алешка, наверное, знает. А ты, капитан...

- Да что тут знать. И я знаю. Могу тоже рассказать.

- Ну!

- Как хочешь, - капитан недовольно передернул плечами.

- Рассказывай, рассказывай, не обижайся.

Степан вытянул ноги на полу. Василиса Петровна смела со стола, неодобрительно глянула на капитана, крепче сжала губы.

- Я, может, что и забыл, но только забыть много не мог, потому что в свое время интерес имел и читал много по холостому положению. Стенька Разин...

- Это выходит, и я - Стенька...

- Да вроде тебя, только, надо полагать, поумнее и покрасивее тебя и морда не такая жирная.

- Я не жирный, а вода такая.

- Ну, а у Разина такой воды не было. Богатырь был, красивый. Казак донской.

- А почему в песне про Волгу поется?

- Родом с Дону, а гулял по Волге. Только это давно было. Лет... лет... двести, а может, и больше. Пошел с казаками гулять, купцов грабить. И своих, и чужих, персидских. Гуляли хорошо, кафтаны надели бархатные, паруса и онучи завели шелковые.

- Во! - Степан округлил глаза и посмотрел на Василису Петровну с гордостью. Василиса Петровна чуть-чуть нахмурила брови.

- Конечно... и водки попили довольно, - продолжал капитан.

- Добра не жди от водки... А потом?

- А потом... разгулялся и на бояр пошел. И крестьяне к нему пошли, кто победнее...

- А куда же им идти?

- Городов много, дворян, попов, воевод побил, потопил, повешал...

Степан подскочил с полу:

- Видишь, мамаша, водку пил, а дело понимал. А то много есть таких, разумных. Трезвый, трезвый, а как до дела - выходит - нестуляка.

- А ты дальше слушай, не забегай вперед, - строго остановила его Василиса Петровна.

- Да я и не забегаю, а к слову. Рассказывай дальше.

- Тут и конец. Военного образования у него не было. Организация хромала.

- Какие вы - вам сейчас же организацию!

- Разбрелись у него по всей земле воевод вешать, а под Самарой... царское войско его и разбило.

- Сам царь такой, что ли, был сильный?

- Нет... царь был тогда так себе... Алексей Михайлович, а у него боярин был, Барятинский.

- Генерал, что ли?

- Ну, пускай - генерал.

- Вроде Корнилова?

- Да нет... боярин, с бородой! Давно это было.

- Да один черт - с бородой или без бороды. И разбили, говоришь?

- Разбили. И пушки потерял.

- Эк... смотри ты, какая беда. Поймали?

- Поймать не поймали, а свои выдали.

- Батраки?

- Да не батраки... Казаки выдали. Были... которые, побогаче...

- Ах ты, сволочи, прости господи. Ну, скажи, Василиса Петровна, отчего это такое? Как побогаче человек, так и паскуда. Вот смотри на него, на капитана: пока бедный - на человека похож, а дай ты ему деньги - каюк!

Капитан выслушал это невозмутимо, но Василиса Петровна подозрительно повела глазом на Степана:

- А ты?

- Чего я?

- А тебе дать деньги?

- Я? Да что ты, Василиса Петровна! Да ну их совсем!

- Знаю вас, мужиков, - негромко, но серьезно произнесла Василиса Петровна. - Как завелась у него вторая пара сапог, уже от него добра не жди. Видела!

- Мамаша, не обижай зазря! - взмолился Степан. - Смотря какой мужик. Это если у него лошадей столько, да коров сколько, да плуги, да сеялки, да риги. А мне хоть десять пар сапог, а как был батрак, так и остался. Видишь, вот у Степана Разина бархатные кафтаны носили и онучи шелковые, а что с того. У нас так и говорят в Саратовской губернии: не того кулаком, у кого сапог с каблуком, а того дубиной, у кого двор со скотиной. Казнили, небось, Разина?

- Казнили.

- Повесили?

- Четвертовали.

- Это как же?

- Руки отрубили, ноги, а потом голову...

Степан швырнул полено, которое держал в руках.

- Видишь, мамаша, какие дела делаются? Четвертовали! Да одного разве? Там и мужикам попало. Попало? - свирепо обратился он к капитану.

- Сильно попало.

- Казнили?

- Много казнили.

- А тебе, видишь, все равно. Ты себе спокойно сидишь... Тебя не берет зло? Не берет? Сразу и видно, что ты - капитан.

Степан размахивал руками, говорил зло, показывая зубы, даже лицо его уже не казалось таким добродушно-круглым, как раньше. Он топтался перед капитаном на босых ногах, и завязки штанов извивались у его пяток, как черненькие злые змейки. Капитан только задымил больше, прищурил глаза от едкого дыма.

- Молчишь?

- Давно это было... двести, а может, и больше...

- А тебе все равно наплевать, потому - твоих там не было.

Капитан оглянулся, бросая окурок в ведро. Стриженная его голова склонилась:

- Моя фамилия не дворянская. Мои деды, может, и у Разина были, а может, и в заопорожцах - не знаю. Наверное, и их на колы сажали.

- Во, мамаша, - Степан с торжеством повернулся. - Видишь, как с нашим братом обращались. А теперь погляди. Как они Разина поймали - сейчас же четвертовать, а как Корнилов в руки попался - ничего, сиди спокойно, а в нашем городе по улицам ходят, а мы смотрим. Справедливол это? Нет, капитан: ты помолчи, а вот пускай Василиса Петровна, понимающий человек, скажет: справедливо?

Капитан отмахнулся рукой. Василиса Петровна опустилась на табуретку, смотрела на Степана с серьезным напряжением, как будто действительно решала важную задачу:

- Ты, Степан, не кричи. Справедливость у бога, а толку все равно не было. Что народу с твоей справедливости? Надо так сделать, чтобы людям лучше жилось. Вот тебе и вся справедливость.

Степан разочарованно полез пятерней в затылок:

- Эх, Василиса Петровна, старушка моя милая, нехорошо говоришь. Добрая твоя душа, а тут добром не пособишь.

Он опять возмутился и тут же пятерню, темно-красную с припухшими, твердыми подушечками напальцах, протянул к хозяйке.

- Какая лучшая жизнь, коли они, понимаешь, по свету лазят?

- Кто?

- Да... бояре, чтоб им! Баяре, генералы, помещики, мало тебе? Их нужно... вот, как Степан Разин, хороший был человек, царство ему небесное, а что водку пил, так как же не пить в таком положении.

Капитан мотнул головой. Поднял на Степана маленькие глазки:

- Сказано: пехота!

- Без понимания.

- Без понимания. Что ж Разин? Пускай там и хороший человек. Шуму много и крику всякого, а какой толк? Вот я тебя и спрашиваю: какой толк?

Степан сначала затруднился ответом и даже начал растягивать рот в улыбке, прикрывающей смущение, но вдруг заострил глаза, вытянул губы:

- Так, чудак, артиллерия! А как же иначе? Скажем, ты из пушек стреляешь. Пристрелку делаешь или не делаешь? Раз не попал, два не попал, а третий раз - в точку. Или, допустим, с девкой: одну полюбил, другую полюбил, а на третьей женился. У Разина не вышло, а у нас выйдет, потому что видно: корней оставлять нельзя. А как же по-твоему?

- По-моему?

- Ну да, по-твоему, по капитанскому?

- По-моему как?

- Ага.

Теперь капитану пришлось смутиться, но он и не собирался прятать смущение, а сидел и сумрачно думал, глядя в чистый пол между своими сапогами.

- Вот видишь - у тебя и прицела никакого нет.

- Брось - капитан недовольно мотнул головой. - У грамотного человека всегда прицел есть. Законы хорошие нужны, вот и все.

- А они есть, хорошие законы, где-нибудь?

- Есть, а как же! Вот в Англии хорошие законы.

- В Англии? А какие там законы?

- Справедливые, хорошие законы.

- Бедных нету, значит?

- Каких это бедных? - капитан неожиданно залился краской.

- Ха! Смотри ты: не знает. Да вот таких, как ты: сидит на чужой кухне, сапог у тебя старый, дома нет, пристанища нет, а тоже: "Кровь проливал". Или таких, как я. Нету?

Капитан заходил коленями, затоптался на месте сапогами, повел плечом. Василиса Петровна улыбнулась, глядя на капитана, и это привело Степана в восторженное состояние. Он ухватил Василису Петровну за плечи:

- Хозяюшка! Наша берет! А то все, понимаешь, грамотные! Организация! Законы! Как в Англии! Не-ет! Вот постой! Мы им покажем законы!

8

Когда пришел Семен Максимович, Степан бросился к нему. Схватил его за рукав, увлек в чистю комнату. Там сидел за книгой Алеша. Степан пристал к старику:

- Семен Максимович, рассуди, отец. Вот и он сидит, а к нему тут большевик приходил. В Питере бывал. Такое говорит - никакого спасения!

- Кто это? - ставя палку в угол, спросил Семен Максимович.

- Богатырчук, - ответил Алеша.

- Сережка? Ну, так что? Он и у нас на заводе был. Дельный парень.

- Дельный-то, может, и дельный, а говорит черт те что.

- Ну?

- Такое, понимаешь, болтает. "Наша организация"! Я ему так и так: организованно, конечно, взять да и прибрать к чертовой матери разных буржуев и поповичей. Мало у них добра награбленного? А он меня еще и стыдить начал. А зачем у нас Красная гвардия, спрашивается. Готовься, готовься, подожди да подожди. Ленина арестовать собрались! Понимаешь, опасность какая? Так лучше переловить их, сволочей, да и все. А потом такое слово ляпнул, прямо нож в сердце: дисциплина. Видал, отец!