Феликс Кривин - Карета прошлого Страница 11

События происходили в 9341 году - 1439 году по земному летосчислению. Как вы помните, в этом году Базельский собор, недовольный правлением папы Евгения Четвертого, выдвинул в пику ему своего антипапу. А так как для антипапы, по мнению некоторых, больше подходил антимир, то его вскорости туда и переселили.

Вот так они все и встретились - антипапа, антиквар и король Антиох, веселый правитель антимира.

- Ну, что там на земле новенького? - спросил Антиох.

- Хорошего мало, - покачал головой антиквар. - Говорят, прикончили Цезаря. (Цезаря прикончили давным-давно, но для любителя древностей это было самым новым событием.) Ох, что творится!

- Не говорите "ох", - сказал король Антиох. - У нас на седьмом небе это не принято. У нас принято смеяться. А чтоб не лопнуть от смеха, лучшее средство - охота на антилоп.

И король Антиох отправился на охоту.

Между тем антипапа знакомился с обстановкой, поскольку антимир был для него новой областью. Для этого он призвал к себе местного дворника Антипа.

- Слушай, дворник, ты тут крутишься при дворе. Посвяти меня в дела антимирские.

- Наше дело десятое, - отмахнулся Антип.

- Не гневи антихриста, дворник.

- Наше дело десятое.

Прогнал его антипапа и призвал антиквара, человека ученого.

- Ты, антиквар, ученый человек, а мы, ты знаешь, университетов не кончали. Покопайся там в своих книгах, вычитай - что оно такое: антимир!

Пока антиквар копался, антипапа времени не терял. Выпросил у Антиоха престол, сел на него и задумался.

"Антимир... Ан-тимир... Анти-мир... Есть! Надоумил антихрист! Антимир значит война! Война во славу антихриста!"

- Война? - помрачнел Антиох. - Ох, что ж это будет?

- Не говорите "ох"! - одернул его антипапа. - Вы что, забыли, где вы находитесь?

- На седьмом небе, - спохватился король. - Ох!.. простите, я хотел не ох... Ох, я совсем запутался...

- Выпутывайтесь сами, - сказал антипапа, - а я иду объявлять войну. Некогда разводить антимонии.

И он объявил войну, которая вошла в историю под названием Великих Антихристовых походов. Одни умирали за антихриста, другие умирали против него, но все умирали совершенно одинаково, и последним словом каждого было привычное слово "ох".

- Не говорите "ох", - наставлял умирающих антипапа, но они все равно говорили.

В конце концов на седьмом небе остался только сам антипапа, Антиох, антиквар и дворник Антип, для которого война была дело десятое.

- Что-то я в последнее время мало радуюсь, - корил себя король Антиох. - Я сам себе становлюсь антипатичным.

А антиквар сидел в своих книгах, сидел да вдруг как выскочит!

- Докопался! - кричит. - Я уже докопался!

- Докопались без тебя, - осадил его антипапа. - Антимир - значит война, поскольку мир - это мир, а анти - это анти...

- Да нет же, не война! Здесь мир совсем в другом смысле. Мир - земля, антимир - небо! Мы ведь на небе!

- Что же ты раньше не сказал? - просиял антипапа и потрепал антиквара по щеке. - Чудак человек, надо было сказать раньше!

- А мы тут воюем, - сообщил невоевавший дворник АНТИП. - Столько народу перевели... Мое, конечно, дело десятое...

- Блаженны павшие во славу антихриста, - сказал антипапа и воздел очи горе. - Они теперь там, на восьмом небе!

И было так приятно чувствовать себя в антимире, который вовсе не означает войну, а означает нечто совсем другое, что все облегченно вздохнули:

- Ох!

Но тут же зажали рты и радостно улыбнулись.

1964

ПРАЗДНИК НА УЛИЦЕ ВАРФОЛОМЕЯ

В жизни каждого Варфоломея есть своя Варфоломеевская ночь. Была такая ночь и у святого Варфоломея.

Она пришла с большим опозданием, где-то в середине средних веков, когда о самом апостоле уже почти забыли. Но он не унывал, он знал, что и на его улице будет когда-нибудь праздник.

И вот наконец...

Варфоломей побрился, надел свой лучший костюм и вышел на улицу. На улице была ночь. Варфоломеевская ночь.

- Спасибо, родные, порадовали старика, - бормотал Варфоломей, глядя на бурные события этой ночи. - Господь не забудет святых ваших дел!

К нему подошли двое.

- Именем Варфоломея! - сказали они и взяли святого за шиворот...

Была ночь. Варфоломеевская ночь.

Варфоломеевская ночь, но уже без Варфоломея.

1964

ПРОСТАЯ СТАРУШКА

Старушка подошла к костру, на котором горел Ян Гус, и сунула в него вязанку хвороста.

- О святая простота! - воскликнул Ян Гус.

Старушка была растрогана.

- Спасибо на добром слове, - сказала она и сунула в костер еще вязанку.

Ян Гус молчал. Старушка стояла в ожидании. Потом она спросила:

- Что же ты молчишь? Почему не скажешь: "О святая простота"?

Ян Гус поднял глаза. Перед ним стояла старушка. Простая старушка.

Не просто простая старушка, а старушка, гордая своей простотой.

1964

ПАМЯТНИК МИГЕЛЮ СЕРВЕТУ

Кальвин сжег Мигеля Сервета. Кальвинисты воздвигли ему памятник.

- Вот здесь, - говорили кальвинисты, - на этом самом месте, безвременно сгорел великий Сервет. Как жаль, что он не дожил до своего памятника! Если б он так безвременно не сгорел, он бы сейчас порадовался вместе с нами!

- Но, - говорили кальвинисты, - он недаром сгорел. Да, да, друзья, великий Сервет сгорел не напрасно! Ведь если б он здесь не сгорел, откуда б мы знали, где ему ставить памятник?

1964

ОТРЕЧЕНИЕ ГАЛИЛЕЯ

- Между нами говоря, дорогой Галилей, я и сам думаю, что она вертится. - Отец инквизитор покрутил пальцем, показывая, как вертится Земля. - Но одно дело - думаю, а другое - говорю. Вы ученый человек, неужели вы до сих пор не поняли разницы?

- Нет, я понял, - сказал Галилей, - и именно поэтому я говорю, а не только думаю.

- В таком случае говорите так, чтобы вас никто не слышал. А то ведь - я не хочу вас пугать - у вас могут произойти неприятности... Вспомните Джордано Бруно.

Галилей вспомнил. "Я уже стар, - подумал он, - и у меня впереди большая работа. Это очень большая работа, и не хочется умереть, не закончив ее..."

Святая церковь пышно праздновала отречение Галилея. Рекой лилось вино, приготовленное из крови спасителя. А когда был провозглашен тост за дружбу науки и религии, отец инквизитор подмигнул Галилею и шепнул:

- А все-таки она вертится!

1964

НЬЮТОНОВО ЯБЛОКО

- Послушайте, Ньютон, как вы сделали это свое открытие, о котором теперь столько разговору?

- Сам не знаю, как... Просто стукнуло в голову...

- Яблоко стукнуло? А ведь признайтесь, это яблоко было из моего сада...

Они стояли каждый в своем дворе и переговаривались через забор, по-соседски.

- Вот видите, моя ветка свешивается к вам во двор, а вы имеете привычку здесь сидеть, я это давно приметил.

Ньютон смутился.

- Честное слово, не помню, что это было за яблоко.

На другой день, когда Ньютон пришел на свое излюбленное место, ветка была спилена. За забором под своей яблоней сидел сосед.

- Отдыхаете? - кивнул соседу Ньютон.

- Угу...

Так сидели они каждый день - Ньютон и сосед за забором. Ветки не было, солнце обжигало Ньютону голову, и ему ничего не оставалось, как заняться изучением световых явлений.

А сосед сидел и ждал, пока ему на голову упадет яблоко.

Может, оно и упало, потому что яблок было много и все они были свои. Но сейчас это трудно установить. Имени соседа не сохранила история.

1965

СПЕКТРАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

На вкус и на цвет товарищей нет, и когда Ньютон заговорил сразу о семи цветах, у него стало в семь раз меньше товарищей.

- Он и прежде любил утверждать, что белое - это черное, - припоминали бывшие товарищи. - А теперь выходит, что белое - это красное, оранжевое, желтое, зеленое, голубое, синее и фиолетовое? Так, что ли, надо его понимать?

Все знали, как надо понимать, и все ничего не понимали. И тогда, чтобы им объяснить, Ньютон взял семь цветов и соединил в один белый цвет.

- Ну, знаете! Семь цветов - в один! - зашептались вокруг.

И у Ньютона стало еще в семь раз меньше товарищей.

1965

ИЗВОЗЧИКИ ГОРОДА ГЛАЗГО

Извозчики города Глазго съезжались на свой очередной сбор...

Стояла зябкая, слякотная погода. В такую погоду хорошо иметь за спиной веселого седока, потому что ничто так не согревает, как разговор, - это отлично знают извозчики.

Но веселые седоки брели в этот день пешком, возложив на транспорт только свои надежды. На городской транспорт возлагались сегодня очень большие надежды, и, возможно, поэтому он подвигался так тяжело.

Слет проходил на центральной торговой площади. Первые ряды занимали многоконные дилижансы, за ними шли двуконные кареты, одноконные пролетки, а в самом конце толпилась безлошадная публика.

Среди этой публики находился и Джемс Уатт.

Разговор шел на уровне дилижансов. Там, наверху, говорилось о том, что лошади - наше будущее, что если мы хотим быстрее прийти к нашему будущему, то, конечно, лучше к нему приехать на лошадях.

Одноконные пролетки подавали унылые реплики. Дескать, не в коня корм. Дескать, конь о четырех ногах и то спотыкается.