Николай Рубан - Тельняшка для киборга Страница 11

- Эх, бедолага, - снисходительно похлопал его Керсов по плечу, - Учить тебя и учить! Как же ты с живыми-то бойцами работать собираешься? Переводчика к тебе приставлять прикажешь? Ладно, слушай сюда...

И, уж как могли, курсанты принялись растолковывать киборгу азы ненормативной лексики. Несмотря на кажущуюся простоту, дело вначале застопорилось - кроме пополнения лексического запаса, потребовались разъяснения соответствующих грамматических правил, морфологии, семантических нюансов и еще многого. Но - все же какие-никакие, а лингвисты! - дело сдвинулось. В конце концов Маргус уловил, что основу данного лингвистического пласта составляют три ключевых слова, два из которых являются существительными, и обозначают органы, а третье - сказуемое, обозначающее взаимодействие первых двух существительных. Кроме того, существует особое слово, обозначающее даму легкого поведения, но чаще употребляемое в качестве неопределенного артикля. Путем различных морфологических изменений данных слов можно образовать практически любое понятие русского языка: ударить, украсть, удивиться, уйти, устать...

- Ну вот, получается! - искренне радовался успехам Ауриньша Керсов, Смышленый ты пацан! А теперь попробуй выдать связную фразу. Смысл, к примеру, такой: "Надоела мне эта противная холодная погода, эти несносные занятия, вместе с этим отвратительным майором - я устал и хочу домой, к моей девушке!".

Секунду подумав, Маргус выдал.

- Так-так... - раздался вдруг из-за машины негромкий голос майора, Значит, занятия тут кому-то не нравятся? Вам, Ауриньш?

Все остолбенели. Когда он тут появился, партизан чертов? Курсанты засопели в ожидании неминуемой расправы. О нетерпимом отношении майора к соленому слову ходили легенды. Сказать, что сам он в курсантские годы был ангелом - так нет, был он вполне нормальным парнем и лихим бойцом, о чем красноречиво свидетельствовали два ослепительных ряда золотых зубов, вставленных на место потерянных в бесчисленных драках. Но, надев офицерские погоны, он в одночасье переменился, став строгим, вызывающе опрятным, даже щеголеватым в любых, даже самых грязных условиях и поразительно сдержанным на язык. Словно произошел с ним удивительный метаморфоз, в результате которого из хищной мохнатой гусеницы появился легкий изящный мотылек, минуя стадию куколки.

- Как же это Вы собираетесь с солдатами разговаривать, товарищ Ауриньш? Думаете, за такой язык они уважать Вас будут? Ошибаетесь, уверяю Вас...

Ауриньш был в растерянности. Кому же верить?

- А я ведь предупреждал вас, товарищи курсанты, чтобы на моих занятиях ни одного подобного слова не было, - продолжал укоризненно журчать майор, Было такое?

- Так точно, товарищ майор, - браво согласился Маргус, - Было.

- Вы меня хорошо поняли? - уточнил майор.

- Так точно.

- Ну так и не обижайтесь. На первый раз Вам, Ауриньш, задание: отрыть окоп полного профиля, для стрельбы стоя. Время - один час. Чертеж окопа вот он, - достал майор из полевой сумки затрепанный Боевой устав "отделение - взвод", - Приступить! Время пошло.

- Есть приступить, - покладисто отозвался Маргус и вытащил из чехла на ремне малую пехотную лопатку. Секунды три он изучал чертеж, потом встал на одно колено и ловко, как бывалый вояка-пехотинец, принялся вырубать квадраты мерзлого дерна строго по габаритам предполагаемого сооружения.

- Товарищ майор! - покаянно взвыл Керсов, - Ауриньш не виноват, это я его научил!...

- Знаю, знаю, - кивнул майор, - Не Вы один, весь взвод старался. Лингвисты, что уж там говорить... Теперь вот стойте и не мешайте, как закончит - мне доложите. И не дай бог, кто-то помогать ему сунется - вылетят оба из училища за нарушение дисциплины. Вопросы?

- Нет вопросов, - уныло потупились парни.

- Отлично, - кивнул майор и зашагал к очередной пятерке, ждущей своей очереди.

А Маргус тем временем долбил землю, как полковая землеройная машина. Серый грунт, схваченный ноябрьской стужей до бетонной твердости, звенел и отлетал мелким крошевом. Курсанты топтались у края углубляющегося окопа и чувствовали себя гадами-эсэсовцами, стоящими у могилы, которую копает себе герой-партизан.

- Марик, - не выдержал Керсов, - Ты не зае... блин, не устал, а?

- Нет, - донеслось из окопа, - Нормально.

- Д-да, - поскреб затылок Цунь, - такого парня так просто не за... Гм! Он сам кого хочешь... Ну, вы поняли, короче...

Норматив на отрытие окопа - один человеко-час. Маргус перекрыл его втрое. И это при мерзлом грунте. Одной лопаткой, без лома и кирки.

- М-да, - вздохнул майор, любуясь его работой, - Прямо как на чертежике, один к одному: и ступенечка, и нишечка... И брустверок дерном выложен... Просто язык не поворачивается приказать такую красоту засыпать. Ладно, пусть останется. Как учебное пособие...

И только тогда курсанты поняли, откуда взялись поросшие жухлой травой, похожие на могилки холмики, во множестве теснящиеся на подрывном поле...

Глава 7. Склеп и Веселый Роджер

Если быть откровенным, то главная цель любых учений (для нормального командира) - это сохранить личный состав, вооружение и технику, а также прочее имущество. Разумеется, в официальных документах цели учений указываются другие, деловито-патетические: научить, дать практику, тренировать, испытать, прививать и т.п. Но на самом деле с командира никогда не спрашивают, если он в ходе учений кого-то там недоучил или недотренировал. А вот за потерянный раздолбаем-курсантиком штык-нож задерут командира, как сидорову козу и без лишних эмоций вычтут стоимость этого самого ножа (в десятикратном размере, между прочим) из тощенькой командирской зарплаты. И это - самый безобидный вариант. Если же этот пресловутый раздолбай-курсантик посеет автомат или (страшно подумать) секретный пистолет с глушителем, или просто-напросто сам обморозится, провалится под лед, попадет под машину, отравится деревенской самогонкой - и еще черт знает, на что только не способен курсант, - то в лучшем случае командир может ставить крест на карьере и становиться тихим пьяницей. А в худшем - если нет папы-генерала - должен срочно изучать уголовно-процессуальный кодекс и заводить знакомство с хорошим адвокатом, что для обычного командира - дело совсем незнакомое.

Но ни о чем этом курсанты, разумеется, не догадывались и к первым своим учениям готовились с невиданным энтузиазмом. Штопали потрепанные рюкзаки, доставали из всех загашников припасенные всеми правдами и неправдами холостые патроны и взрывпакеты и на последние копейки закупали фотопленку. Разумеется, о выполнении задания никто толком и не думал - было совершенно ясно, что задание выполнят все - спорили только о том, кто это сделает первым. И в самом деле: чего сложного-то? Десантироваться. Ну и чего такого? Уже по четыре прыжка имеем, и ночной в том числе. Собраться на площадке приземления, выйти к району разведки. Пятнадцать километров - ха, семечки. До 7.00 установить наличие в районе разведки стартовой батареи ОТР2 "Першинг", определить координаты, передать в Центр. В дальнейшем - быть в готовности к проведению налета на выявленный объект поиска. Подумаешь, бином Ньютона. Да чтоб мы - да такую ерунду не сделали? Да нас только выпусти! Курсанты охвачены нетерпеливым азартом и досадливо косятся на командира группы - старшекурсника, озабоченно скребущего череп над картой - "соткой" и в десятый раз проверяющего их лыжные крепления.

По Инструкции каждая группа доставляется на аэродром отдельным автомобилем. Но это - в боевой обстановке, в условиях строгой секретности. А в обычной жизни - попроще: под брезентовый тент "Газона" нормально впихивается весь курсантский взвод, все четыре группы, с рюкзаками, оружием, рациями и остальной экипировкой. Хорошо еще, лыжи едут отдельно - вместе с парашютами, упакованные в парашютно-десантную тару. Но и без них в кузове "Газона" не то, что повернуться - пукнуть тесно. Остается кряхтеть, вполголоса проклинать гада, не желающего убирать свой долбанный гранатомет с твоей башки и утешаться мудрой солдатской поговоркой: "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти". Когда на аэродроме курсанты вылезают из кузова, ни одного фокусника, вынимающего кроликов из цилиндра, вы поблизости не найдете - они там не появляются, дабы не позориться и не умереть от зависти.

Надевание парашютов, крепление оружия, проверка - быстрее, паразиты! Темнеет уже!

- Значит, так, - обстоятельно напоминает (в который раз) командир группы второкурсник Леха Пильников по прозвищу Веселый Роджер, - Я прыгаю вслед за лыжами, в воздухе ориентируйтесь на их светомаяк. На земле даю сигналы зеленым фонарем. Как приземлитесь - бегом ко мне, да оружие не профукайте, понятно?

Свое прозвище Роджер получил из-за черепа, обтянутого кожей так, что по нему можно запросто изучать анатомию. Особенно жутковатое сходство с главным анатомическим пособием придают глубоко посаженные глаза, почти не видимые в тени глазниц и стрижка "под бомбу". Несмотря на устрашающую внешность и звание мастера спорта по боксу, парень он вполне миролюбивый.