Путь инноватора - Алексей Зимнегорский Страница 11

Баба Зина вела меня по музею, показывала фотографии. Я удивленно смотрел и сокрушался. Два близнеца не смогли понять друг друга. Видимо, давно ни на фабрике, ни на заводе не было посетителей – Баба Зина проводила экскурсию с огромным удовольствием.

– И зря Фрол все не отдал, как Егор уговаривал. Все равно при Советской власти все изъяли. Но работали здесь все потомки Фрола Шлыкова. Валенки фабрика исправно выпускала. И какие! Во всех фильмах наши валенки, шлыкаринские. На выставках, вот глянь, медали золотая, серебряная. Есть тут в коллекции валенки, которые для первых лиц страны делали. Вот военный вариант. Вот для целинников. Вот для строителей БАМа. С клееной подошвой. А в восьмидесятые директорствовал внук Фрола. Семен Ипатьевич. Сын, стало быть, Ипатия Фроловича. И до самой приватизации. Мужик шибко был умный. И со мной был дружен. Я помоложе была его секретаршей. На все выставки брал. Это уж потом я в возрасте стала музеем заведовать. Он его под меня и открыл. Тут и баня в музее есть. Так он все по приватизации на себя оформил. Хозяином стал. Между прочим, породниться могли мы с тобой. Жениться он на мне хотел, как жена его умерла, предлагал. Но испугалась я. Рассказал он мне, что проклятие какое-то на Шлыковых. Бабы не уживаются. А я думала пожить подольше. Вот и Сеню, Семена пережила. А Семен Ипатьевич вас не забывал. Смотрел, переживал.

Я тут вспомнил, как дед приносил каждый новый год посылку, в которой лежали валенки, набитые конфетами:

– Так это его валенки и гостинцы были, получается?

Баба Зина вытерла лоб, заправила крашеные в русый цвет волосы под бейсболку с надписью МОТОКРОСС, и, взглянув на меня в упор, выдала то, что меня повергло в ступор:

– Он мне поручал, я и высылала. И он сильно сокрушался, когда узнал, что мать твоя из дома из-за этого проклятия и ушла. Не умерла она. Чай и сейчас живая. Молодая ведь ищщо …

Я очнулся от резкого запаха нашатырки. Передо мной было лицо бабы Зины и какого– то мужика. Мужик похлопал меня по щеке:

– Все, вернулся. Впечатлительный больно.

Баба Зина поднесла ко рту стакан:

– Выпей!

Я приоткрыл рот. Баба Зина влила мне обжигающий рот напиток, похожий на спирт:

– Радуйся, может найдешь ее. И теперь на фабрике одна надежда на тебя. А то последние годы и не работали толком. Так что тебе наследство отписано, ты и помогай. А мы с Борисом Ивановичем постережем. Муж он мой. Здесь работал. С Казахстана приехал. На Байконуре ракетами занимался. А тут валенки конструировал. Гений.

Гений и баба Зина вызвали какую– то местную машину, водитель которой за пять пар валенок отвез меня на электричку. Баба Зина на прощание приободрила меня:

– Все под контролем. Ты только по зарплате рассчитайся с нами побыстрее. Валенки нынче не в ходу. Тут, когда не платили, народ и сланцы войлочные из них вырезал. Не пропадать же добру. Мы с Борисом Ивановичем завсегда готовы помочь. Может, прогремит наша фабрика, как в былые времена.

23. Встреча с Вахтангом

Мне снова нужны были идеи. Я не понимал, что делать. Я был теоретически сиротой, но практически продолжателем великой династии инноваторов и промышленников, да еще с матерью, которая умерла только, видимо, в теории. Я обложился курятиной. И вдруг увидел, как в KFC заходит Вахтанг. Он был одет в форму сборной Германии по баскетболу. Какая у них форма я, конечно, не знал. Просто на куртке была надпись «Сборная Германии по баскетболу». Причем на двух языках. На русском, в том числе. Вахтанг молча сел за стол, как будто расстались мы только вчера.

Он достал из кармана удостоверение с нарисованным немецким флагом и гербом:

– Я здесь, чтоб помочь тебе. Как тебя найти все-таки просто. Вот меня все ищут, а я и не скрываюсь вовсе. У меня и визитка есть, и удостоверение. Член сборной Германии по баскетболу.

С курятиной он помог действительно быстро. Несколькими трехочковыми движениями закинул все из корзины себе в рот.

Курица только в сациви хороша. Это больше не ешь. Да и не помощник он тебе, – Вахтанг показал на полковника Сандерса. – Твой помощник – это совет доброго друга и его схема.

Вахтанг резко наклонился ко мне вперед и перешел на немецкий:

– Es ist das beste Schema, das sein kann (это самая лучшая схема, которая может быть)

Нужно сказать, что это у него вполне сносно получилось. Я заметил, что причиной разговора на немецком послужили двое постовых ГИБДДшников, зашедших на обед.

К счастью, я помнил целый куплет из Рамштайна и решил подыграть:

–Die Tränen greiser Kinderschar.

Ди Тренен грайзер Киндершар

(Слёзы толпы постаревших детей)

Ich zieh sie auf ein weises Haar

Их цих зи ауф айн вайссес Хар

(Я нанизываю их на седой волос)

Werf in die Luft die nasse Kette

Верф ин ди Луфт ди нассе Кетте

(Бросаю в воздух эту мокрую цепь)

Und wünsch mir, dass ich eine Mutter hätte

Унд вюнш мир, дасс их айне Муттер хетте

(И желаю себе, чтобы у меня была мама)

Keine Sonne die mir scheint

Кайне Зонне ди мир шайнт

(Нет солнца, которое мне бы светило)

Keine Brust hat Milch geweint

Кайне Бруст хат Мильх гевайнт

(Нет груди, которая поила молоком)

In meiner Kehle steckt ein Schlauch

Ин майнер Келе штект айн Шлаух

(В моё горло вставлена трубка)

Вахтанг продолжил рамштайновский диалог, одновременно выталкивая меня на улицу:

– Hab keinen Nabel auf dem Bauch

Хаб кайнен Набель ауф дем Баух

На моём животе нет пупка.

Я только и успел ответить на улице:

– Mutter (Мама).

Вахтанг оглядывался по сторонам:

– Какой еще мутер. Нет у тебя, на хрен, никакого мутера. Сам же говорил. Тебя кто просил отвечать? Молчал бы. У нас здесь только я член сборной Германии по баскетболу. А в полиции, особенно в ДПС, каждый второй в караоке наяривает Рамштайн. Половина Офицеров Газманова, а половина Мутер.

Я не любитель караоке, но картинка с исполнением МУТЕР сводным хором ДПСников мне представилась достаточно логичной. На какое-то мгновение я предался размышлениям об этом. Лавина новостей, свалившихся на меня, вернула меня к реальности и заставила задавать вопросы, не слушая поучений и не дожидаясь ответов Схематоза:

– Ты как здесь оказался? Сбежал? Что за форма? Что за схема? Вахтанг?

«Ряженый немецкий баскетболист», которого я знал как Вахтанг-СХЕМАТОЗ, рассказал о том, что во время испытаний нашей камеры, по его заранее отработанной схеме, его высосало вакуумной системой через вентиляционный контур за забор колонии. Так как во