Натан Щаранский - Не убоюсь зла Страница 118

И тут я внезапно испугался, а вдруг все это -- сон? Ведь столько раз за эти годы я прилетал в Израиль, но, так и не успев обнять Авиталь, просыпался в холодном карцере!.. От победной уверенности в себе, только что переполнявшей меня, не осталось и следа. В этот момент гу-стые белые облака окутали самолет. Нет, это, похоже, и впрямь сон. Сейчас пелена растает, я проснусь, и яркий свет карцерной лампы уда-рит в глаза... Заныло сердце, я почувствовал, что меня знобит. Ничего, сейчас открою глаза, сниму с лампы плафон и согреюсь...

Самолет вырвался из облаков, и под крылом показалась земля. Где я видел такие маленькие узкие домики с косыми крышами? Должно быть, только на картинках. Нет, еще в Эстонии! Что же это за страна? Гол-ландия? Швейцария? Наверное, Швейцария -- ведь Буковского когда-то меняли в Цюрихе. И тут меня пронзила мысль: куда бы мы ни прилетели, здесь меня наверняка ждет Авиталь, и я ее сейчас увижу!

Я смотрел как завороженный на приближающийся аэродром, пыта-ясь разглядеть Авиталь. Колеса коснулись земли. На самолетах, мимо которых мы проезжаем, написано: "INTERFLUG". Мне это ничего не говорит. Но вот на глаза попадаются три буквы: DDR. Господи, это же ГДР! Восточная, подсоветская Германия! А значит, Авитали здесь нет...

У трапа столпилось множество людей, в том числе с кино- и фотоап-паратами. "Босс" вышел первым, подошел к местному "боссу", о чем-то посовещался с ним и, наконец, обернувшись ко мне, показал жестом: иди к легковой машине, вон туда.

Машина стояла метрах в двадцати от трапа. Было похоже, что "хво-сты" не собирались сопровождать меня. "Интеллигент" сказал:

-- Видите, Анатолий Борисович, вон ту машину? Идите прямо к ней, никуда не сворачивая. Договорились?

На последнее слово я не мог не отреагировать:

-- С чего это вдруг? Вы же знаете, что я ни о чем никогда не догова-риваюсь с КГБ. Раз вы просите, чтобы я шел прямо, пойду зигзагом!

"Интеллигент" фыркнул, пошептался о чем-то с "хвостами", а потом вместе с одним из них вышел из самолета. Они встали по обе стороны трапа. Заработали кинокамеры. Спустившись, я резко взял влево.

-- Туда, туда! -- замахал мне "интеллигент".

Я повернулся под прямым углом и двинулся направо. Теперь мне уже махали, указывая верное направление, и немецкие чекисты. Так, зигзагом, я и добрался до машины, возле которой меня ожидали двое: мужчина и женщина.

Я сел на заднее сиденье, мужчина -- впереди, а женщина -- рядом со мной.

-- Я буду вашей переводчицей, -- сказала она.

Ее спутник ограничился коротким приветствием по-немецки.

-- Где мы? -- спросил я, когда машина тронулась.

-- В Восточном Берлине, -- ответила переводчица. -- Сейчас мы едем к вашему адвокату, и он вам все объяснит.

-- Ого! У меня, оказывается, есть собственный адвокат! -- засмеялся я, а потом сказал: -- Интересно, что только сегодня утром я перечиты-вал Гете и Шиллера, не представляя, что через несколько часов окажусь на их родине. Может, вы расскажете мне о местах, которые мы проезжаем?

Мои спутники охотно взяли на себя роль гидов, но я практически ни-чего не воспринимал из того, что они говорили. Помню, правда, произ-несенное переводчицей слово "зоопарк"...

Мы ехали по Берлину, и я чувствовал себя ребенком, попавшим в волшебный мир сказки, но страх проснуться и вновь обнаружить себя в ГУЛАГе больше не мучил меня. Сон становился все более глубоким.

Уже смеркалось, когда мы подъехали к какой-то вилле. Человек, ожидавший нас у входа, протянул мне руку и представился:

-- Адвокат Вольфганг Фогель.

Мои спутники остались в машине, а я, провожаемый Фогелем, вошел в дом, где меня приветливо встретили жена Фогеля, а также улыбаю-щийся мужчина, оказавшийся послом США в Восточной Германии, и его супруга. Теперь я уже ничему не удивлялся и спокойно выслушал посла, который сказал, что завтра на мосту Глинике, соединяющем За-падный и Восточный Берлин, состоится обмен шпионами между СССР и США, а перед этим через мост переведут меня. Выяснилось, что амери-канцы настояли на том, чтобы меня освободили отдельно от остальных, ибо я не шпион. Посол довольно долго растолковывал мне процедуру об-мена, но меня интересовало только одно, и я спросил:

-- А где я встречу свою жену? Она будет меня ждать по ту сторону моста?

-- Нет, -- ответил посол. -- Там будет слишком много людей: прес-са, полиция... С госпожой Щаранской вы встретитесь во Франкфурте-на-Майне.

Еще одна отсрочка...

Мы подняли тост за свободу. Перед моим уходом посол, явно испытывая неловкость, сообщил, что мне придется провести еще одну ночь под надзором.

В той же машине меня привезли в богатый особняк, стоявший в при-городном лесу. Как только я вошел в дом, какой-то потрясающий пол-узабытый аромат буквально опьянил меня -- это был запах свежемоло-того кофе. "Да, это не сон", -- сказал я себе. Ведь все эти годы аромат кофе не вспоминался мне ни разу, даже во сне.

Нас ожидал роскошный стол: закуски, мясо, сухое вино, кофе, чай... От вина я отказался, кружилась голова, мне казалось, что я путаю сон и реальность, но всем остальным отнюдь не пренебрег.

-- Вы можете подняться к себе в комнату и лечь спать или же пройти в салон, где есть телевизор, -- сказала мне переводчица.

Спать? Ну нет! Кто знает, что может случиться во сне? А вдруг все это исчезнет?

Я сел возле телевизора. Неестественно яркие краски лишь усиливали эффект сказочности всего, что со мной происходило. Передавали кон-цертную программу. Разряженных певиц сменяли полуголые, а затем и вовсе обнаженные красотки-танцовщицы. Но даже после стольких лет вынужденного целомудрия дивы эти не волновали меня, пребывавшего в состоянии полной прострации.

Наконец, я поднялся в спальню, принял ванну. Выглянув из окна, увидел стоявшую внизу машину с охраной. На кровати вместо матраца лежала пышная перина. Я растянулся на ней и опустился чуть ли не на метр. Прошел час, другой, но заснуть не удавалось. Вот если бы подо мной была сейчас карцерная доска -- тогда другое дело. Я встал и уже больше не ложился, до утра ходил по комнате. Завтра я буду свободен. Почему завтра? Уже сегодня! Сегодня я встречусь с Авиталью. Сегодня мы полетим в Израиль. Я зажег свет и стал читать псалмы.

* * *

Утром выясняется, что в соседней со мной комнате ночевал чех, ко-торого должны были освободить в рамках того же обмена. После завтра-ка нас с ним сажают в микроавтобус и везут к границе. По дороге маши-на останавливается, и к нам присоединяют двух немцев, которых тоже будут менять.

Мы подъезжаем к мосту Глинике, и я вижу советский флаг. "Как символично! -- думаю. -- Это же граница ГДР, это рубеж советской им-перии".

На восточной стороне тихо, с западной же доносится какой-то гул. Появляется уже знакомый мне посол в сопровождении нескольких лю-дей и представляет меня одному из них, послу США в Западной Герма-нии. Тот говорит:

-- Сейчас мы с вами перейдем на другую сторону. Он берет меня за руку и мы медленно идем по мосту.

-- Где граница? -- спрашиваю я.

-- Вон та жирная черта, что перед нами.

Я радостно перепрыгиваю через нее, и в этот момент лефортовская бечевка, поддерживающая мои брюки, лопается. Так, подтягивая обеи-ми руками сползающие штаны, я делаю первые шаги в свободном мире. Передо мной мелькает множество лиц, но я вижу их как сквозь ту-ман. Улыбнувшись всем сразу, сажусь в машину посла. Тот поднимает телефонную трубку и прямо из машины звонит в Вашингтон, однако меня уже ничем нельзя удивить. Потом он передает трубку мне, и я, не имея ни малейшего представления о том, кто там на другом конце про-вода, несу какую-то чушь о воздухе свободы, которым так приятно ды-шать...

Въезжаем на территорию американской военной базы. Солдаты отда-ют нам честь. Садимся в крошечный самолетик, но у того, как выясня-ется, не в порядке тормоза, и мы пересаживаемся в другой.

-- Мне казалось, что мы уже на Западе, но это, видать, все еще Рос-сия -- тормоза не работают! -- весело смеюсь я. Вот она -- подлинная деталь, отличающая жизнь от сна!

Наконец, мы летим во Франкфурт-на-Майне, к Авитали. В пути мы с послом о чем-то разговаривали, но запомнилось мне лишь одно, он сказал, что ему тридцать девять лет, и я поразился -- такой молодой! Так быстро сделал карьеру!

-- Ну, вы тоже неплохую карьеру сделали! -- ответил он.

-- Но мне-то помогал КГБ, так что ничего удивительного в этом нет, -усмехнулся я. -- Вам ведь он, надеюсь, не помогал?

В разгар этого дружеского трепа картина у меня пред глазами на-чинает дергаться, как от нервного тика. Мир, кажется, теряет свою непрерывность, переходя скачками от одного застывшего кадра к дру-гому.

Мы приземляемся во Франкфурте.

-- Где Авиталь?

Мы переезжаем с военной базы на гражданский аэропорт.

-- Где Авиталь?

Кто-то приветствует меня на иврите. Это израильский посол! Мы об-нимаемся.

-- Шалом! Где Авиталь?

Мы идем быстро, почти бежим. Коридор, лифт, еще один коридор... Мелькают лица. Сначала я слышу: "Хелло! Хелло! Хелло!", потом "Ша-лом! Шалом! Шалом!"