Свободное падение - Сергей Кишларь Страница 12

Всё устроилось как нельзя лучше: «казанова» во мне понятливо и терпеливо ждал конца рабочего дня; «карьерист» удивлял начальство проворностью и сообразительностью.

Босс со своим сдвигом на стильности, готов был установить по два-три компьютера на стол, лишь бы горы бумаг не нарушали стилистику офиса. И с личными вещами был строг, – по одному предмету на стол. У кого-то стояла колыбель Ньютона, у кого-то золочёная модель роллс-ройса с часами. У Юльки – в малахитовой рамке, – фотография пятилетней дочери.

Но самым необычным из этих настольных предметов была книга. Не какое-нибудь подарочное дорогущее издание и не муляж, под «обложкой» которого может оказаться шкатулка для сигар, а старая потёртая книга, – по виду какой-нибудь совковый «Учгиз» или «Педгиз». У деда дома стена от пола до потолка этим добром уставлена.

Книга производила впечатление инородного тела, не вписываясь в «холодную» пустоту офисного хай-тека, и на голой стеклянной столешнице смотрелась как оброненная перчатка на Большой ледовой арене. Ладно, будь это старый зачитанный детектив, можно было бы понять, но на столе лежала книга, строгая обложка которой была приговором из школьного детства: "А.П. Чехов".

Всё равно, что: «Щемелев! К доске!»

Хозяйку книги звали Алина. На вид года двадцать три, не больше. Тёмные волосы гладко убраны в узел на затылке; нежная смуглая кожа позволяет заподозрить наличие южных кровей.

Я никак не мог понять, почему книга постоянно лежит на столе у девушки, и что она для неё значит? Если это попытка пустить пыль в глаза и выступить в другой "весовой категории", тут всё понятно. А если она действительно читает эту книгу?..

Я тёр пальцами лоб, пытаясь вспомнить всё, что знал о Чехове. "Каштанка" – это святое, со школы. А ещё благодаря старшей сестре помню "Дом с мезонином". Сам-то я книгу давно в руки не брал: ни детективов, ни фантастику, про Чехова вообще молчу, но высказывания сестры о "Доме с мезонином" помню. "Какой финал! – восторгалась она. – "Мисюсь, где ты?"

До замужества моя старшая сестрёнка была совсем отъехавшая, – ну, прям тургеневская девушка двадцать первого века. Бери и в музее её выставляй как редчайший экспонат. Впрочем, насчёт музея я ошибался: охотников до современных тургеневских девушек нашлось, – хоть отбавляй.

Из-за моей сестрёнки чуть война между двумя олигархами не разгорелась. Они, конечно, не были олигархами в истинном понимании этого слова, – так, бизнесмены средней руки, но так уж в народе принято – всех, кто богаче соседа с верхнего этажа называть олигархами. Один из тех «олигархов» теперь муж моей сестрёнки. Правда живут они всё больше за бугром, и вижусь я с ними редко.

Чем больше вопросов задавал я себе, тем внимательнее приглядывался к Алине. Странно, как я мог с первого дня не заметить её? Наверное оттого, что одевается она неброско, а макияжем пользуется редко и осторожно, надеясь не на "диоров" и "макс факторов", а на то, что досталось ей от природы.

Чем больше узнавал я Алину, тем загадочнее становилась она для меня. К ней не подкатишь, подогнув пальцы и расстегнув на загорелой груди пару верхних пуговиц. Тут сразу лоб подставляй под клеймо тупого самовлюблённого самца.

Не вмещалась Алина в мои шаблоны-трафареты.

Однажды я подкинул ей работёнку, – несколько раз правленые от руки заявки, по которым она должна была набрать инвойсы на отправку. Положив на стол Алине бумаги, я указательным пальцем прижал книгу.

– Готов поспорить, закладка лежит на "Доме с мезонином".

Девушка подняла на меня удивлённый взгляд.

– Как догадался?

Я скромно потупил глаза.

– Интуиция. Мне этот рассказ тоже нравится. Финал потрясающий, – я выдержал паузу и, понизив голос, попытался процитировать свою сестрёнку: – Грусть, безвыходность и вместе с тем, какая-то изумительная чистота остаётся от прочитанного.

С моей стороны это был козырный ход. В яблочко!

Я ушёл, победно чувствуя спиной взгляд Алины. Едва уселся за рабочий стол, Юля бочком подкатила ко мне на роликовом кресле.

– Не трать энергию, – негромко посоветовала она, указав глазами на Алину. – Для тебя это проигрышный вариант.

В форме моих иронично изогнувшихся бровей Юльке привиделся вопрос и, не дожидаясь лишних слов, она поспешила добавить:

– Ничего не спрашивай, – просто поверь на слово и забудь об этом как о глупой и вредной затее.

Я пожал плечами… Пожалуйста, мне какое дело. Всё равно зарёкся.

Но взгляд мой невольно – то искоса, то исподлобья, то рикошетом от зеркал и стеклянных перегородок, – продолжал ловить каждый жест Алины. С каждым взглядом мне открывалось в девушке что-то новое, ранее не замеченное, и первые три красавицы нашего отдела начали стремительно блекнуть. Под их строгими, но изящными прикидами, под грамотным макияжем катастрофически вскрывались ранее незамеченные недостатки, а за обыденным обликом Алины всё чётче проступало совершенство. Проступало неспешно, малыми дозами, как лекарство, которое нельзя принимать всё сразу, иначе панацея превратится в яд.

Я не раздевал Алину взглядом, не пытался угадать её темперамент и предпочтения в постели, – просто наблюдал за ней, а перед сном, едва я закрывал глаза, начинались «хороводы»: мне мерещились её глаза, гибкая походка, завораживающие своим изяществом жесты.

У Алины привычка: во время телефонного разговора, если приходится долго слушать того, кто на другом конце провода, она закидывает голову к потолку, упираясь затылком в верхний край спинки лёгкого офисного кресла и слегка покачивается слева на право, как флюгер на не сильном, но переменчивом ветру. Почему-то именно эта сценка чаще всего мерещилась мне по вечерам.

«Карьерист» во мне начинал злиться из-за этих видений; «казанова» твердил, что ещё один офисный роман не повредит делу.

В последний раз! Пусть это будет большой жирной точкой!

«Карьерист» вопил в ответ: мир на ней заклинило?! Вечером на любую тусню поезжай, – плиз: блондинки, брюнетки, пышки и худышки, умные и не очень. Выбирай! Только не пытайся «наследить» на рабочем месте.

Если бы Алина хоть на секунду проявила ко мне интерес, хоть сотую часть того интереса, который проявляли остальные девчонки, «карьерист» во мне никогда бы не сдался. Но Алина скользила по мне взглядом как по пустому месту и «казанова» в конце концов, взял верх. Я не мог не принять вызов, и чувствовал, что вступаю в борьбу за одну из лучших своих побед.

Однажды вечером нам с Алиной пришлось задержаться после работы. Вышла ошибка в инвойсах, и нужно было срочно переоформить их. Передав Алине пакет документов, я рассеяно взял со стола книгу, открыл обложку и тихонько присвистнул от удивления.

– Пятьдесят пятый