Погружение - Георгий Валентинович Жихарев Страница 12

Выбор одного из этих ответов совсем не тривиален. В каком-то смысле, наш выбор указывает на тот уровень мистики, который мы допускаем в нашем мире. Если подойти к делу с прагматической точки повседневного реалиста, то ответ ясен – первое знакомство с идеей запускает некое интеллектуальное эхо в нашей голове. Из потока информации слух выбирает знакомые тональности, нейроны послушно выстраиваются проторенными дорожками, и лототрон выкатывает в сознание шарик с уже заигранным числом. Потом эхо утихает, ухо настраивается на новое слово, и эффект бумеранга ослабевает. Простое объяснение. Фокус раскрыт. Фокусник под париком оказывается лысым чуваком, а карта меченой, и можно возвращаться к жизни без чудес. Но мы-то знаем, что здесь все не так просто. Ну, хорошо, может быть, не знаем, но догадываемся. Мои любимые оптические иллюзии исчезают при внимательном рассмотрении, но с эффектом бумеранга дело обстоит противоположным образом.

Присмотревшись, начинаешь замечать некоторые странности. Если и правда все это обманка и морок, то достаточно перевернуть игру на свой лад. Я делал это не раз – специально искал и выбирал новую идею, и, как в ковбойском фильме, садился в засаду с парой кольтов наперевес. Не буду ручаться за каждый случай, но количество совпадений выходит за границы допустимой случайности. Невольно приходишь к мысли, что мир зарифмован, срежиссирован. В современной голливудской манере запуска нескольких фильмов на близкие темы или схожие обстоятельства, с россыпью пасхальных яиц и внедренных аллюзий. Как мотив дудочки крысолова, это внутреннее эхо сбивает с толка, но не отталкивает, нет, а наборот, обладает невероятной притягательностью, желанием пересмотреть, пережить, пережевать еще раз. И нас тянет в этот омут, не зная куда, но зная откуда – от повседневной жизни, где кролик плюшевый. В темных разводах густой воды улыбаются наяды. Янус всегда повернут к нам приветливым ликом на этой стороне порога.

Но и это еще не все. Совсем даже не все. Настоящие мурашки выползают при троекратном увеличении. На третий, пятый, десятый раз, ты замечаешь, что слова и идеи не просто возвращаются бумерангом, но в них есть некая внутренняя гармония. Твоя жизнь неспроста входит в унисон с твоими экспериментами. Ты вдруг понимаешь, что самые главные, неожиданные, свежие мысли появляются у тебя в той самой засаде, с кольтами на перевес. А что было бы, если бы ты не занялся этими дурацкими играми, не рассыпал бисер по полу? Ты начинаешь видеть смысл в том, какие идеи и слова ты выбрал для запуска бумеранга. И вот тут уже встают дыбом волосы – сложенные вместе, эти слова и идеи подытоживают существенную долю твоего, назовем его так, мировоззрения на тот конкретный момент времени. Стол поворачивается еще раз, и ты снова оказываешься лабораторной крысой в стеклянном лабиринте, но невидимый фокусник на этот раз совсем не похож на проходимца. Он не похож ни на кого, или не так – он похож на всех и на все сразу. И эти рифмы, этот, теперь уже, лейт-мотив твоей жизни и есть ипостась этого фокусника, далекая радиостанция, отбивающая стакатто сквозь белый шум. Невиданная, истинная вселенная, зовущая сквозь игольное ушко. Ты опускаешь свои кольты и наклоняешься вперед в надежде рассмотреть получше.

Этот внутренний мир, спрятанный на самом видном месте, везде вокруг тебя, сразу за гранью периферийного зрения, в танце параллакса, где физический глаз уже не видит, а третий – еще не может, в инфра-белом поле сознания, этот мир притягателен своим обещанием какого-то глобального, глубочайшего ответа на вопрос, тобой еще не до конца сформулированный, но прекрасно известный тебе по тысячам переживаний и внутренних монологов. Этот вопрос был твоим собутыльником чаще, чем кто-либо из лучших друзей. Кто я и зачем? Дотошный критик потратит драгоценные секунды своей жизни, чтобы указать мне, что здесь два вопроса, а не один. Но есть какая-то уверенность, что они связаны друг с другом неразрывно, связаны своим главным ответом, который плывет перед нами в полутонах заката, рисуется силуэтом среди темных деревьев, отпрыгивает в последний момент из угла рамки зеркала. Судьба одного из самых странных героев античных мифов Тантала досталась в наследство всем нам. Он пировал с богами за одним столом, принося друзьям объедки, он врал и обманывал их, бессмертных, он был великим комбинатором. И боги не остались в долгу – они взяли ту сладкую секунду, секунду до насыщения, до утоления жажды: исхудавший странник на краю пустыни поднимает к лицу полный кувшин прохладной воды, и его тело, почувствовав близость чудесного спасения, разрешает расстаться с парой капель драгоценной влаги, которые текут по его щекам слезами, горше масляных вод Мертвого моря. Боги взяли эту секунду и растянули для Тантала в вечность, и сладость предвосхищения превратилась в яд. И так боги отринули и нас, выставили дымовую завесу, в которой мы блуждаем всю жизнь – и близок ответ, а не дотянуться.

Мы начинаем додумывать, строить догадки, просто фантазировать. Но вот, что интересно – мир фантазий это чрезвычайно одинокое место. Этот поезд, он общий для нас с Михой, но все, что я нафантазировал вокруг, внутри и по оборкам обитой пластиком комнатки с двумя кроватями детского размера, все это – живет только во мне. И так заманчиво соскользнуть в эту тихую реальность, дернуть стоп-кран этого, как уверяют, реального мира и нырнуть в стеклянный шарик моего мирка, где герой всего один. Одиночество и фантазии питают друг друга в чудесном симбиозе. Одиночество развивает фантазию, населяет выдуманный мир все более четырех-мерными событиями. А те, в свою очередь, тянут тебя к дальнейшей изоляции от внешнего мира.

Тебе кажется, что каждый разговор с твоим участием – о тебе. Все мелкое и большое, хорошее, а уж тем более плохое, ты принимаешь на свой счет. Ты – сердцевина персонального мироздания. Но правда в том, что на самом деле, в любом разговоре люди говорят, прежде всего, о себе, обсуждают свои проблемы и слабости, пусть иносказательно, в виде басни, мифа. Если помнить об этом, то можно не только избежать крайностей, депрессии, но и заметить другого человека, разорвать кольцо одиночества,