Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий Страница 12

– Говоря по-научному, такая асимметрия меняет социальный контракт власти и общества. Сегодня – дружба с Западом при учёте своих интересов. Завтра – державность на грани изоляционизма. Кстати, не исключено, что низам завершение либерального банкета потрафит. И по-крупному изменится конфигурация власти, вот и всё. Причём без потрясений, майданов и судилищ.

– Да нет! Это бред какой-то! – покачал головой Герман Осадчий. – Невозможно в принципе. Как это? Взять и устранить из главного управляющего слоя всю прозападную прослойку, вдобавок организационно не оформленную! Всех в выносное ведро – и в «очко»! На каком основании?

– На основании перехода к мобилизационной экономике.

– Да не сделает он этого никогда! – пробросом кинул Хаудуюду. – Не в его стиле. Он своих не сдаёт.

– Ну, это уже иной разговор, – возразил Аркадий. – Я говорил лишь об опасениях, не более. Об асимметричном ответе, о возможных зигзагах управленческой воли. А своих-то у него, кстати, немало, и они разные. Весь силовой блок – разве не свои?

– Мне что-то не смеётся, – задумчиво произнёс Илья Стефанович. Помолчал немного, потом сквозь зубы процедил: – То есть ты опасаешься наоборотничества?

Он, конечно, неспроста возглавлял «Дом свиданий», этот Илья Стефанович. Не владея серьёзными аналитическими навыками, он чутко улавливал суть разбросанных, часто нелогичных разговоров, облекая эту суть в отчётливую формулу, вокруг которой и строил партитуру дискуссии.

– Да, в духе китайской культурной революции. Только бархатной, без хунвейбинов. Думаю, многим здесь известно, а вам, уважаемый Илья Стефанович, наверняка, что китайская революция была способом выкорчевать из насиженных гнёзд тот слой чиновников, который управлял страной с 1949 года, с создания КНР. По ним и пришёлся главный удар. Через два года перевоспитания в деревне университетские профессора вернулись на свои кафедры, а чиновные места оказались заняты другими людьми. Такова китайская специфика: под «культурный шум» срезали прежний бюрократический слой, правивший страной четверть века.

Илья Стефанович, несомненно слышавший о подспудных мотивах китайской культурной революции, изредка кивал. Однако Аркадию показалось, что только сейчас Голова до конца понял суть происшедшего в Китае полвека назад, после чего начался подъём Поднебесной. Но тема мобилизационной экономики, затронутая Подлевским, слишком глубока, Илья Стефанович не был готов к её проработке. Требовалось время, чтобы обсудить её с кем-то из высоких кураторов «Дома свиданий».

И председательствующий резко закруглился:

– Вот что, друзья мои. Пацанва! Коли пошла такая теоретическая пьянка, не могу не упомянуть о знаменитой пирамиде Дилтса. Суть сей премудрой концепции гласит, что никакая проблема не может быть решена на том уровне, на каком она возникла, чтобы решить любую проблему, надо взглянуть на неё, как минимум, со следующего управленческого уровня. Посему незачем заниматься соплежуйством, считаю сегодняшний сходняк, нашу фабрику мысли, архиплодотворной, но на данный момент исчерпанной. Не будем уподобляться неудовлетворённой стерве, которой не купили очередную норку. Вангую, жизнь становится всё чудесатее.

Когда, с шумом отодвигая массивные дубовые стулья, поднимались из-за стола, Илья Стефанович негромко напрямую обратился к Подлевскому:

– Ты что, серьёзно считаешь, что возможен бархатный вариант? Без расследований и изъятий?

– Всё хуже, чем просто плохо. В этом главная опасность, – тоже негромко и адресно ответил Аркадий. – Единственная надежда, что у Него ума не хватит отпустить нас на все четыре стороны. В угоду низам контрибуций потребует. А это уже совсем иной разговор, для Него это ловушка.

Глава 7

Узнав, что Вера Богодухова – из семьи бывшего инструктора ЦК КПСС да вдобавок там ещё какая-то долгая трагическая история, о чём вскользь упомянула на кладбище Ряжская, Виктор Донцов пришёл к выводу, что без содействия Нины не обойтись. Серьёзность намерений исключала фантазии о случайностях типа «рояль в кустах», наступать предстояло открыто, целить прямой наводкой, вплоть до сватовства.

Он позвонил Нине, пригласил пообедать в ресторан «Воронеж». Виктор любил этот затейливый ресторан с летней верандой на крыше, с окнами на храм Христа Спасителя. Не раз заседал здесь с партнёрами, обмозговывая за обедом запутанные, порой деликатные мелочёвки бизнеса, а при переговорных затруднениях и мысленно и зрительно обращался за подмогой к Нему. Помогало!

Ряжская, удивлённая неожиданным приглашением, тем не менее согласилась сразу, без ужимок и ворчаний. Это, во-первых, соответствовало её простым манерам общения. А во-вторых, женщина проницательная, она своей неуловимой, неповторимой интонацией как бы намекнула Донцову, что предполагает о цели встречи, считая её важной. Вопрос упирался лишь в проблему «стыковки», как говаривали когда-то на Раменском заводе.

– Мы с Димой по ресторанам не знатоки, – объясняла она. – Хотя не ветхожилищники, но и не с чердаков жизни. Где он, твой «Воронеж»? Сразу у «Кропоткинской»? Ну, это другое дело. Значит, стыкуемся у выхода из метро… Да! А там наш плитколюбивый мэр ещё не всё перекопал?

На лифте они поднялись на третий этаж, стол был уже накрыт, и Донцов с наслаждением плюхнулся в любимое кресло.

Храм как на ладони!

– Да-а, давненько мы с Димой по ресторанам не шастали, – улыбнулась Нина и пустилась в рассуждения. – Дело даже не в бюджете, в настроениях. У молоди, вот возьми двух наших балбесов, развлекалова невпроворот, двумя руками новизну загребают. А я, Кувалда Иванна с поклажей в декольте, матрона Рубенса, – кивнула на свои мощные груди, – куда? Для тебя, Виктор, рестораны – место работы, деловых встреч, у тебя походный строй жизни. А мы с Димой? В кино, где парни с девками обжимаются? Не комильфо. Не театралы, не музейники, бьёмся об углы жизни, не до увлечений. Компаниями, как раньше, не собираемся, кухонные сходки давно не в чести. Чем свободный вечер занять? Когда сезон, дача спасает. А то сидим, два истукана, перед ящиком, где возобладал сорняк из гнилоустов, плюёмся на политических активистов средней руки, этих аристократов захолустья. А срам да гниль, шушеру прикультуренную из «бохемы» вообще не смотрим.

– Их теперь причисляют к страте «бобо», богемной буржуазии, – ворвался Дмитрий. – А медицинские передачи она, знаешь, как называет? Здравозахоронение.

Нина поняла, что увлеклась абстрактными рассуждениями, закруглилась:

– Всё наше поколение так живёт. Даже удивляюсь, что спившихся мало. Обстановочка-то располагает.

– Раньше хобби согревало, – подхватил Шубин. – А сейчас даже само словцо сошло на нет. В нашем поколении да в конструкторской среде духовные позывы умерли. Чего только не собирали, чем только не ровнялись! – Казалось, он утопает в объятиях любимых теней прошлого. – Ныне только коммерция, рублишко сшибить редким значком.

Слушая тоскливые жалобы,