Воспитание Игорёшика - Ольга Станиславовна Назарова Страница 12

– Ты что? Ты так ласкаешься? – удивился Игорь. – Приятно, представляешь?

– Да неужели? – насмешливо замурлыкала Нори.

– А у меня никогда кошки не было! – признался Игорь.

– Несчастный ты человек! – от души пожалела его Буня. – Тогда понятно… Чего с него взять-то!

А Ромка просто свернулась уютным калачиком на коленях Игорька и расчётливо присоединилась к извечному кошачьему средству утешения. Надо же! Несчастный какой! Никогда не было кошки!

Странное чувство охватывает человека, когда он вдруг оказывается в совершенно незнакомой обстановке, непривычном окружении и наедине с новыми ощущениями. Новая жизнь? Что-то такое, что может быть твоим, если ты осмелишься, соберёшься с силами, сделаешь шаг совершенно в другую сторону? Игорь иногда размышлял, как ему жить, но эти раздумья вязли в уютном «как-нибудь потом». Дома вокруг него всё было устроено очень комфортно – он приходил из школы, потом из института, а потом, после его окончания – с дополнительных курсов и погружался в привычный, заботливый, такой удобный мир. Тут всё для него и ради него. Всё по его желаниям и капризам. Нет, мама, конечно, иногда доставала, но ссориться с ней Игорь не любил. Он вообще не понимал, зачем ссориться, если можно увильнуть от конфликта. Брат как-то обмолвился, что их бабуля с папиной стороны – бабушка Марфа, считает, что у Игоря отцовский характер.

– Мягкий до невозможности!

Наверное, так и было. Правда, в последнее время Игорь всё чаще и чаще раздражался на мать, на отца, злился на брата.

– У тебя чего? Замедленное развитие, что ли? – как-то уточнил Ванька. – Начал входить в переходный возраст? Так, вроде, поздновато. Уже вымахал выше меня, косая сажень в плечах, девки только так виснут. А по мозгам только-только себя осознавать стал.

Игорь тогда страшно разобиделся, хотел ответить, но… дурацкая мягкая натура снова взяла своё, и он просто отшутился:

– Это просто зависть, братец! Ты никогда такой популярностью у девушек не пользовался, вот и зудишь!

Он вдруг вспомнил тот разговор и призадумался над этим «осознавать себя», но кошки пели на три голоса, Фокса, покрутившись у ног, улеглась на тапок, даже Гаврила не вопил.

Уставший от переживаний и раннего подъёма Игорёк чуть не уснул, но ощущение фатальной пустоты в области желудка, заставило его встать и отправится на кухню. Там-то он понял, почему так тихо. Ни криков, ни воплей Гаврюши не было слышно.

– Ой, блин! Ты чего делаешь-то? – Игорь уставился на попугая, который вытаскивал из пакета длиииииную макаронину и кидал на кастрюлю с курицей. Потом внимательно разглядывал результат, вытаскивал следующую макаронину и отправлял по тому же маршруту. – Ты чего, прикрываешь её, что ли?

– Каррык! – объяснил Гаврюша, продолжая свою деятельность.

– Дааа, для курицы, скорее всего, это так и называется! – согласился Игорь. – О! Я припоминаю! В папочке же написано, что ты любишь творог! А я тут, по-моему, его купил. Не знаю, правда, зачем, я ж его не очень-то ем, но Ванька продиктовал, я и спорить не стал.

Игорь достал упаковку с творогом, вскрыл, зачерпнул чайной ложечкой полезный продукт и только стал соображать, куда бы его выложить, как Гаврюша перелетел к нему, вынул из пальцев ложку и совершенно человеческим жестом поднёс её к клюву.

– Ну, ты бро, крут! – восхитился Игорь, поспешно вытряхивая в большое блюдо макароны из кастрюли с курицей. Он с сомнением осмотрел тушку, решил, что на первый раз ему и так хватило переживаний, нашел кастрюлю побольше, и упихал курицу туда. – Фух. Тяжелое это, оказывается, дело, кур варить!

– Да, бррроооо! – согласился с ним Гаврюша.

Звонок Елизаветы Петровны, застиг Игорька в состоянии глубокой задумчивости над солью.

– И сколько надо соли? Пару столовых ложек хватит? Или три? – рассуждал вслух Игорёк. Коллектив внимательно слушал и сочувствовал. Фокса вообще не понимала, зачем портить такую отличную сырую курицу варкой и всякими присыпками. Она бы её и так отлично потребила.

Глава 13. Оказывается, тут заговор

– Молодой человек! Что вы сделали с моими животными? – грозный голос «императрицы» умотанного Игорька даже не смутил.

– Все живы-здоровы!

– А почему вы трубку не брали?

– Того… Гулял!

– Так вы же с десяти и до одиннадцати гуляете! А в девять мы с вами должны были побеседовать.

– Ой, простите, пожалуйста, я всё перепутал! – умело выкручивался Игорёшик. – Решил, что в девять того… гуляю.

Елизавета Петровна, сидящая на фоне буйной итальянской зелени и небольшого фонтанчика, затребовала показать животных, что Игорь и сделал, мысленно вытирая пот со лба и радуясь, что кошки на месте.

– А что это у вас такой пар над плитой? – удивилась вдруг хозяйка, узрев на экране облако, поднимающееся за спиной Игоря.

– Курицу варю! – с гордостью доложился Игорёк. – А вы не знаете, три столовых ложки соли на курицу хватит?

Он покосился на бурно кипящий бульон и увлеченно потыкал в курицу вилкой. Его самого неожиданно заинтриговал процесс превращения какой-то сырой и несимпатичной гадости в настоящую еду.

Елизавету Петровну удивить чем-то было трудно. Но она была не совсем готова к полному незнанию парнем практической стороны жизни.

– Ээээ, стесняюсь спросить. А вы, Игорь, уже посолили? – осторожно уточнила она.

– Нет ещё! Вот думаю, хватит столько, или больше надо?

– Ну, если вы хотите отправить вашу несчастную курицу в филиал Мёртвого моря, можно и больше, – резонно объяснила ему Елизавета. – Ладно, откройте верхний ящик и возьмите оттуда карандаш! Только попугаю не давайте, он их ест. Взяли? Прекрасно! Записывайте!

Она продиктовала этому чудаку элементарный рецепт и, посмеиваясь, закончила сеанс связи.

Игорь варил суп. Сам! Да, рецепт был абсолютно прост и незамысловат, но осознание того, что это его рук дело, Игорька неожиданно обрадовало. Результат тоже. Правда, картошка, почищенная для супа, была с полосками кожуры, а морковь и вовсе почти не чищенная, но все же знают, что первый блин комом! Зато его сознание охватило какое-то забавное чувство гордости.

Елизавета Петровна закончила разговор и тяжело вздохнула. Игорёк живо напомнил её собственного супруга.

– Лизочка! – сюсюкала свекровь. – Ну, разве же так можно неграмотно готовить? Витечка может кушать котлетки только из грудинки. Себе можешь делать из чего угодно, но Витечка привык к нежным котлеткам.

В то время купить приличный кусок мяса было не так просто. Елизавете казалось диким стоять в очереди по несколько раз и тратить три-четыре часа покупая достаточное количество говяжьей и свиной грудинки, для изготовления из её тонких мясных прожилок котлеток