Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин Страница 121

– Так, – сломав об него хорей, решил человечек. – Я Тыкно. И я хозяин этих оленей. Будешь служить мне зиму и больше. Две зимы, нет, три. Важенки олешков могли родить. Те – других олешков. Считай, если умеешь...

Ома считать не умел, но понимал, что оленей могло быть много.

– Отработаешь – дочь за тебя отдам, – раздобрился вдруг Тыкно. – У меня девок много. Возьмёшь старшую. А теперь паси, – Тыкно кинул ему мешок юколы, подумав, добавил ещё. – С голоду не умрёшь. Оленух настрелянных много. Карауль их. Пришлю людей – забрать. Одну себе оставишь.

Оленух забрали пастухи Тыкно. Их много у Тыкны было. Ома остался со стадом, со своими чёрными мыслями. Хотелось умереть. Но он знал, что не умрёт. Ему надо отбыть свою вину. Смыть кровь, обагрившую белый снег.

Потом к нему приехала женщина, дочь Тыкно. Вошла в чум и в тот же час стала его женой.

Ома не спрашивал, как её зовут, не смотрел ей в глаза. Тыкно сказал, что у Емры нет одного зрачка и глаз белый.

Потом, напившись крови только что убитого сокжоя, Ома посмотрел ей в лицо и...

– Ты?! – изумился он и вскочил. Женщина была красива. Но не это его удивило. – Откуда у тебя оба зрачка?

– Мне дал их отец, – ответила жена.

– Твой отец шаман? – сердце Омы остановилось, но не от страха, от родившейся надежды. – Он может всё?

– Он может всё, – без колебаний ответила жена.

И с тех пор Ома жил словно в полусне. Нет, он был хорошим пастухом, сильным мужем, но главным в жизни его стало ожидание сладкой мести.

Он видел толпы ослеплённых шаманом толстобородых людей, шарящих перед собою руками. Они брели по тундре, держась за аркан. Аркан был накинут на рога старого оленя. А слева и справа метались волки, выли, и русские тоже выли, и ветер подгонял их сзади.

– Когда же? – пытал тестя Ома. – Когда?

Тот недоумённо уставился на него. Он и забыл о своей шутке. Все дочери его были здоровы и красивы. За них сватались богатые люди. Одну, старшую, он отдал за простого пастуха, напугав его, что дочь бельмовата. Теперь он вспомнил, что пошутил. Он, Тыкно, всегда шутил, даже когда сдавливало болью сердце.

И вот шутка возымела неожиданное действие. Ома поверил, что Тыкно всемогущ. Что ж, пусть верит, глупец. Главное, что он теперь в руках Тыкно, вместо оленя можно впрягать в упряжку. Да и дочь не пропадёт. Рука Омы не знает промаха. Она ведь не только зверей разить может...

– Скоро, – успокоил зятя Тыкно.

Словно в воду глядел. Через неделю, когда начался отёл, пришли русские, велели пастухам запрячь по две нарты и собираться.

– Куда? – возмутились юкагиры. – Сейчас охота. Сейчас отёл.

– Но, но! – один, грудастый, с маленькой русой бородкой – Васька Отлас – взмахнул палашом. Зычный бас, пистолет и сабля произвели впечатление. – Вы чьи подданные? Государевы. Вот и весь сказ.

Поворчали, но подчинились, недоумевая: отчего это государю надо служить, всё бросив. Ведь так можно погубить стада, уморить с голоду семьи.

– Вас там не обидят, – бездумно обещал Васька. – Стократ все ваши убытки окупятся.

Ему, в сущности, было всё равно: окупятся эти убытки или нет. Радовал предстоящий поход на далёкую Камчатку, где можно отличиться, а уж Володей наградой не обойдёт.

И вот шли сейчас, спешили, догоняя каких-то людей в азямах. Отлас спешил:

– Кто ж, кроме нас, здешний народ объясачивает? Ворррьё! – рычал он, пламенея от одного предчувствия встречи в иноземными людьми. – Я им уши поотрубаю! Тут – наша земля. Нашенская! И ничья более.

И шли, и слышался пока ещё тихий ропот юкагиров. Ома и Тыкно о чём-то шептались, когда атаман устраивал привал. Ропот становился отчётливей, но стоило Отласу повести бровью, и он смолкал.

– Шевелитесь, побей вас гром! Тащитесь, как мёртвые.

Был молод Семён Авдеич – грезил о богатстве. Пришло нечаянное богатство – ушло здоровье. Оно ещё раньше ушло, но половину сокровищ своих, тройку, лучшую в Якутске, все шубы и дорогие кафтаны он отдал бы за пять лет полнокровной жизни.

Чем лучше Илюха, прислуживающий половым в трактире, а здоров и красивую бабу имеет. Тем и счастлив. Баба-то – ягодка! Со всех сторон хороша. Хоть бы раз на зубок попробовать!

Пытался подъехать, подарки дорогие сулил... только сверкнула жемчужными зубами и, уперев руки в бока, бесстыдно уставилась в тускло-серые, вечно тоскливые глаза хозяина:

– Мне орла надобно, Семён Авдеич!

– Илья, что ль, орёл?

– Илья, он ради меня богачество псу под хвост кинул. Ты так сможешь?

– Экая ты ведьма! В омут тянешь!

– Хошь – ныряй, не хошь – догнивай, сладости не изведав, – безжалостно добивала его Фетинья.

Илья, прихрамывая, носился между