Нежизнеспособный - Yuri Lepichuri Страница 13

Музыка набирала темп, и постепенно превратилась в подобие крика о помощи или же в вой усталости человека, изнурённого и опустошённого. И Кирей добавил в отражение на воде силуэты людей, что видимо кричали на девочку, а ещё он добавил её совершенно идеальному кукольному лицу красную линию похожую на шрам проходивший прямо по средине носа, а когда музыка стала больше похожа на предсмертные слова раненого в самое сердце война, Кирей набрал пальцем алой краски и покрыл голубой цвет глади воды им, видимо изображая кровь. Музыка стихла и Ний забрал кисть.

– Я представлял себе совсем иное, когда рисовал, «она» просто не хотела слышать всё, что вокруг неё. «Её» никто не обижал она сама закрылась, потому что мир не в «её» интересах, дома где-то далеко и вообще в отстранении, так что может не существуют. Если подумать под таким углом «она» их вовсе не может видеть.

– Извини – выпалил Кирей опустив голову крайне низко.

– Ненавижу твои извинения, смотри «она» на кого-то похожа?

– Да.

– Даже шрам не забыл – промолвил Ний и брюнет кивнул – но отчего шрам такой огромный? Всё ещё комплексы по поводу царапины?

Ний убрал кисти и воду отмокать, скидал тюбики в огромную коробку всяческих материалов и протёр руки друга от красок сырой тканью. Он делал это аккуратно, как будто снимал не пигмент с подушечек пальцев, а тяжёлую ношу с грешника. И украдкой заглянув в лицо этого самого грешника, он продолжил:

– Знаешь, мне честно нравится, что получилось.

– Спасибо.

– Стало легче?

– Да – хотя Кирей всё ещё стеснялся посмотреть в глаза творца, ему на самом деле стало спокойнее на душе.

– Отлично, там, если что, Джун приготовила тебе ужин, пойди поешь, а я пока приберусь и разложу тебе кровать.

– Спасибо.

Небо растягивалось своими синими просторами, последние облака уходили за горизонт и чай, заваренный на ночь для спокойного и безмятежного сна, привычно без сахара, сейчас на вкус был удивительно сладким. Кажется, боль питавшая сердце злобой была так давно. И время так великодушно позволило принять, что случившееся уже далеко в прошлом. Что же сейчас? Сейчас какой-то день какого-то года в мире остался только он и Сом Ниум и завтра они будут пить чай и обсуждать цвет обоев на кухне, и после завтра тоже, и после, после, после… после… …

На другом конце города, близ рощи у трассы рядом с покосившейся остановкой, словно статуя неподвижно стояла девушка. Длинная юбка макси почти скрывала её грубые походные сапоги, волосы, закинутые порывом ветра на лицо, прилипали к щекам. Блестящие, больше обычного, веки пытались не пускать влагу наружу, однако это давно перестало помогать. Суиин держала в руках пустой пакет, который предназначался для цветов и сладкого хлеба. Всего минут десять назад девушка сидела на каменной плите и делила трапезу со своими воспоминаниями о той, кто стала для неё всем миром в детстве. Она вспоминала, как однажды спросив у Ай: «Почему у меня есть только ты?», её старшая сестра лишь печально, отведя глаза, сказала нечто похожее на «Просто так сложилось». Блондинка с детства привыкла, что сестра всегда рядом, и никого ей больше было не нужно. Не думая о высоких материях, не любопытствуя больше о родителях, не желая себе другой жизни, она никогда не думала, что ей придётся испытать чувство утраты. Такое, которое подбирается со спины, и после медленно, просверливая дыру в области лёгких, ещё и смеет спрашивать, больно ли ей.

Гудел ветер, заставляя макушки елей крениться, с деревьев временами доносились птичьи крики, особенно говорливыми были в этот день вороны, чьё карканье уже пробиралось в голову навязчивой галлюцинацией. Минуты шли, растягиваясь, закручиваясь спиралью и унося в глубину подсознания так, что за стеклянным, опустевшим взглядом нельзя было разобрать даже очертаний чего-то живого.

Спустя время подал сигнал подъехавший автобус. Суиин шагнула внутрь и молча, как внешне, так и внутренне провела всю долгую дорогу до дома.

Её будни изменились кардинально. Девушка теперь, вынужденная делить своё время с кем-то почти ежеминутно, познала всю сложность заботы о детях. Конечно она могла бы всучить мальцу в руки телефон или включить на компьютере мультфильмы, но понимала, что это нельзя считать за опеку воспитание и заботу. Со всей ответственностью подойдя к родительским обязанностям, молодая опекунша покупала электронные и бумажные книги, и ежедневно вечером читала мальчику что-нибудь на ночь. В детской литературе она мало что понимала и каждый раз, присматривая новую покупку, ориентировалась либо на вопрос «Хотела бы я, что бы мне прочитали это в детстве?», в этом случае спасало то, что сказки про принцесс она никогда не любила, либо брала то, что дороже, наивно полагая, что так не прогадает.

Не только в развлечениях она прибегала к повышенным тратам. Чем кормить ребёнка помимо конфет? Что и как приготовить, что бы было вкусно и полезно? Если же раньше, после начала самостоятельной жизни, Суиин что-то и ела то самым здоровым была разве что вода, да и та из-под крана. Девушка решила положиться опять же на цену: заказывала доставку из ресторанов, покупала в отделах готовой еды, но всё это только для племянника. Сама, как и прежде мало следила за собой, чудо не иначе как ей удавалось сохранять прекрасную кожу и достойную фигуру.

Так все накопления сестры «на чёрный день» закончились, половина на похороны, половина на ребёнка.

Суиин сидела дома, перебирая объявления в интернете по предложению работы. Артёмка уже погрузился в полуденный сон и девушка, пролистывая сайт за сайтом, сначала ориентировалась по составленному ей перечню требований к работе, изнеженная приятным климатом ресторана, она полностью отрицала труд, требующий от неё просыпаться раньше полудня, всё что касалось строгих правил и повышенной ответственности. В основном её глаза, как намерено останавливались на делах, где можно побольше видеться с людьми и поменьше загружать рабочее время.

Таким образом она уже отмела кассира в супермаркете – постоянный поток посетителей не позволит отвлечься на игру в нинтендо свич. Секретарь – девушка совершенно не представляла, как работать с документацией. Уборщица – физический труд даме не чужд, но все найденные ей графики предполагали либо начало дня с