Эпилог - Марта Молина Страница 13

Хозяйка скорбно качает головой на отсутствующие блюда и после пятиминутного торга наконец принимает заказ. Сериал обрывается на самом интересном месте, охранник оживает, грузно встает и уходит курить. Начинаются новости.

«Все помнят о недавнем инциденте, произошедшем во время мероприятия фонда «Эпилог». В парке города Левитана проводилась очередная акция прощания с нерожденными малышами. Церемония подходила к кульминации, когда группа восьмиклассников произвела обстрел участниц».

– Леська, смотри, это ж о том видео, которое я тебе присылал! – радуется коллега.

Вечер становится невыносимым. Сымитировать телефонный звонок? Вспомнить неотложное дело? Просто вскочить со стула и убежать? Пока в голове прокручиваются возможные сценарии, губы продолжают улыбаться, а глаза следить за диктором на экране.

– Ты же досмотрела ролик до конца? Где оказывается, что это дети стреляли? Сейчас наконец-то расскажут, кто их надоумил!

«Выяснилось, что все пятеро школьников учатся в одном классе и планировали нападение заранее. Ребята знали, где и во сколько будет проводиться мероприятие, запаслись оружием: детскими пневматическими пистолетами и винтовками, стреляющими пластиковыми пулями, – и заняли наиболее выгодную для обстрела позицию.

Ведется расследование, и пока неизвестно, какие меры будут предприняты по отношению к малолетним нарушителям. Но соблюдение закона – дело правоохранительных органов, а задача прессы – разобраться с моральной стороной вопроса. Кто является действительным зачинщиком правонарушения? Кто-то манипулирует детьми, чтобы досадить «Эпилогу»? Или выходка мальчишек – искреннее, пусть и неприглядное отражение общественного отношения к деятельности фонда?

Батюшкой, на которого сослались дети, оказался тридцатидвухлетний отец Иннокентий, служитель церкви святого Лаврентия города Левитана. В тот памятный день разъяренная толпа горожан, присутствовавших при инциденте в парке, во главе с представителями прессы отправилась в храм, чтобы выяснить правду. Батюшка был немало удивлен таким вниманием и никак не мог взять в толк, о чем идет речь. Он утверждал, что ни разу не высказывался о фонде «Эпилог» ни во время церковных служб, ни в мирских разговорах. Более того, отец Иннокентий подчеркнул, что семьи мальчиков никогда не входили в число его прихожан. Он не знает ни ребят, ни их родителей.

Слова священника легко проверить, что и было сделано в кратчайшие сроки совместными усилиями полиции, журналистов и энтузиастов. Опрос паствы и семей мальчиков показал, что ребята не посещали церковь и не общались с батюшкой. По крайней мере, никто из опрошенных об этом общении не знал».

– Вот это детектив! – в ажиотаже ерзает коллега.

Из-за шума он подсаживается поближе и говорит прямо в ухо. Мужественный парфюм и тонкий аромат табака. Можно даже различить свежие нотки стирального порошка от его рубашки. Как, как такой волшебный запах может принадлежать жалкому хилому падкому до сплетен и скандальных новостей скучному глупому…

– Хлебушек! – объявляет хозяйка кафе, втискивая блюдо между солонкой и фигуркой слона. – Супчик на подходе, потерпите минутку, осталось совсем чуть-чуть.

Она зачем-то подмигивает, кокетливо улыбается и скрывается за ширмой. Как будто с супчиком у нее особые отношения.

Телевизор продолжает орать.

«Пока полиция продолжает расследование, наш специальный корреспондент взял интервью у Надежды Петровны Соковой, директора школы и классного руководителя 8 «Б», где учатся пятеро нарушителей спокойствия.

– Очевидно, что идея обстрела принадлежит не мальчикам, – уверяет директор. – Для детей не существует фонда «Эпилог». Им все эти акции и проблемы неродивших матерей, что называется, по барабану. Это же дети! Вопросы, решаемые фондом, слишком взрослые для них. Школьников это не интересует так же, как результаты выборов и цены на гречку. В таком возрасте их больше волнуют одноклассницы, аниме и рэп.

– Но тем не менее, – возражает репортер, – ранним субботним утром пятеро друзей вместо того, чтобы слушать рэп и смотреть аниме с одноклассницами, отправились обстреливать женщин.

– Ой, вот только не надо перекручивать! – возмущается директор. – Они обстреливали не женщин, а воздушные шарики. И стреляли не из настоящего оружия, а безопасных игрушек.

– «Безопасные игрушки» причинили реальный вред. Некоторые участницы пострадали: получили гематомы и ссадины. Не говоря уже о колоссальном моральном ущербе.

Директор меняет тактику и душевно прижимает руки к сердцу:

– Я искренне сочувствую этим женщинам. Поймите, я не выгораживаю мальчиков. Они сделали то, что сделали, это факт, это реальность. И они понесут наказание. Но я против того, чтобы приписывать их действиям скрытый смысл, которого там нет.

– Хотите сказать, ребята воспринимали обстрел как игру?

– Игра или нет, я не знаю. Но они точно не хотели делать заявление или опротестовывать действия фонда, как это сейчас представляют во всех СМИ. Дети жестоки, они часто издеваются над слабыми. А женщины, участвующие в акциях фонда – слабые. Согласитесь. То, что они не могут справиться со своей утратой самостоятельно, не могут решить личные проблемы, говорит о том, что они слабые. Дети самоутверждаются за счет слабаков, это всем известно. Особенно если говорить о ребятах из не очень благополучных семей».

Коллега поднимает палец:

– Запомни эту фразу, хочу ее с тобой обсудить. Можно ли считать этих женщин слабачками.

И, не дав ответить, кивает на экран со словами «после, после».

«– Намекаете на плохую обстановку в семьях этих детей? – уточняет журналист.

– Да что там намекать! Всем известно, что у Петрашова папа пьет, семью одна мать на себе тянет. Ей бы прокормить, одеть, обуть ребенка, тут не до воспитания! У Сиделкина и Черного неполные семьи, отец Кленина недавно из тюрьмы вышел. Только представьте себе: все детство мальчик провел, зная, что его папа ЗЭК, что само по себе тяжело, а теперь, после стольких лет, отец вернулся в дом, и с ним нужно как-то уживаться. В подростковом возрасте подобная ситуация может переживаться совсем непросто.

– Не смотря на сложные семейные обстоятельства, при ответе на вопрос, кто их надоумил совершить правонарушение, ребята сослались не на родителей, а на священника.

– Это я прокомментировать не могу, – трясет головой директор. – Но если мне не изменяет память, формулировка там была несколько другая. Мальчики не говорили, что батюшка заставил их пойти и сорвать мероприятие фонда. Они просто повторили его мнение насчет «Эпилога».

– Да, но отец Иннокентий никогда не делал таких заявлений.

Директор делает мудрое лицо:

– Знаете, иногда наши слова истолковываются превратно. Люди не всегда слышат и верно понимают друг друга. Тем более, дети. Обычное недопонимание могло привести к ситуации, в которой невинная фраза исказилась в памяти ребят и послужила катализатором. Узнать, что именно услышали мальчики и что привело к таким последствиям, мы уже не сможем. Такие вещи можно вскрыть разве что под