Перевёрнутая чаша. Рассказы - Галина Константинова Страница 13

– Пожалуйста, по-русски.

– Объясняю, но я не сильна в технических терминах. Например, есть объект А и есть объект Б.

– Кто из них одушевлённый?

– Одушевлённый Б. Заранее, на некоем объекте А, сильно напоминающем компьютер с мощной СУБД, он разрабатывает различные варианты того, в какой ситуации он хотел бы оказаться.

– Слушай, ты журналистка или технический разведчик?

– Не перебивай. Так вот, объект Б усиленно перебирает варианты, и с помощью одного нехитрого устройства всегда имеет возможность эти данные использовать. Но, это не просто информация, это передача смоделированных свойств (проперти, потому что неодушевленный А) некоему объекту Б (а вот это уже квантити, так как он дышит и кушать просит). А свойства такие, какие захочешь. Мне вот понравилось таять в воздухе и светиться. Я как бы растворяюсь в воздухе, не ощущая свое тело. Ты все смеялся над нашим братством, кстати, мы сами не любим этот термин. А я с ним как крылья обрела. Практически сравнимо со свободой в виртуальном пространстве. У нас, кстати, в Интернете есть свой сайт, много единомышленников. В «перевёрнутой чаше» у меня даже своя комнатка есть, чего я не имею дома.

– Так они вас просто купили и используют. Ты не заметишь, как начнёшь писать статьи под их дудку. Ты вот о чём пишешь, о культуре?

– Я пишу о культуре. Кстати, мы на тебя не стали бы давить, ты бы сам дошел до всего.

– Ну, методы убеждения у вас довольно доходчивые. Ты что, веришь во всю эту ахинею?

– В том-то и дело, что верить не надо – надо просто взять то, что предлагается. Если мы не хотим стать просто сырьевым придатком капитализма, мы должны плавно повернуть мир к нам лицом, а не задницей. И это просто один из способов. Но плавно, подчеркиваю.

– Послушай, Поленька, я ужасно устал от всего этого. Нельзя ли всё-таки двигаться в сторону города, и побыстрее?

Полина промолчала. Дорога была пустынна, Глеб подумал, что приключений на сегодня, наверное, хватит, и слегка задремал. Только бы она опять не вздумала исчезать. Кстати, так я и не понял, каким образом работает этот трансфер.

Впереди показалась деревенька, то ли Опята, то ли еще какие-то грибы на указателе, скорость Полина так и не удосужилась сбросить. Вся деревенька состояла из десятка домиков, понемногу оживающих от весеннего солнца. Неожиданно раздалось скрежетание тормозов и свист спускающихся шин.

– Чёрт! Поленька, что случилось?

– Вот бы знать. Кажется, нас затормозили в достаточно грубой форме.

К машине небрежной походкой подходил долговязый лейтенант.

– Попрошу документы.

– В чём дело, лейтенант? – попыталась быть любезной Полина.

– Ничего особенного, проверка документов. Так… Знаете, нам придётся пройти в отделение.

– Где же у вас тут отделение, в подземелье, что ли? – сказал Глеб, оглядываясь по сторонам.

В кустах он заметил патрульную машину. Кажется, влипли. Очевидно, из-за скорости. Как-то не сразу доползла до сознания мысль, что появление этого лейтенанта довольно подозрительно. Такое впечатление, что их тут ждали, и тормозили вполне конкретно. В машине были видны лица других людей.

– Позвольте, у вас облава, что ли? Это похоже на детектив, не правда ли, Поленька?

– Помолчи, Глеб. А что будет с машиной? – обратилась она к лейтенанту. Неприятно тревожила мысль, что обо всем придется рассказать Джеки.

– Да оттащим, не беспокойтесь. А пока следуйте за мной.

Не слишком ли он любезен, не пора ли начать сопротивляться, лихорадочно соображал Глеб. Сразу полезли рассказанные кем-то истории, что с ними лучше не спорить. Машина-то патрульная, а форма-то милицейская. Странно все это. И как вовремя они появились. Ну, делать нечего, придется подчиниться. Вот и удостоверение он ей суёт, а она его даже об этом не просила. Все так чинно, важно, и в то же время безвариантно. Молча они уселись в машину, слева от Полины сидел ещё один в милицейской форме. Машина тронулась с места и поехала назад по дороге. Остановились у какой-то избушки с покосившейся вывеской «магазин».

– Позвольте, а где же ваше отделение милиции? – вскрикнул Глеб.

– А это и есть. Тут ведь вам не Москва, все в одном месте, и магазин, и отделение.

– Хорошо, – горячился Глеб, – тогда у нас есть право на звонок!

– Давайте выходите потихоньку, а насчёт прав после поговорим. И без глупостей.

Они зашли в дом, маленькая клетушка комнаты. Глеб почувствовал, что сзади его грубо подталкивает долговязый лейтенант.

– Аккуратнее, молодой человек.

– Входи, входи, – процедил он почему-то грубо.

– Глеб, я тебя умоляю, молчи! – страшным шепотом отозвалась Полина.

Они сели на продавленный диван, а долговязый примостился за поцарапанный стол. Уж не сплю ли я, подумал Глеб, опять эти штучки.

– Товарищ Корнаковский?

– Мне кажется, товарищей давно в России нет.

– Отвечайте на вопрос. Фамилия, имя, отчество, страна проживания.

– Корнаковский Глеб Борисович, страна проживания – Израиль.

– Прекрасно. Теперь Вы, – обратился он к Полине.

– Гудаева Полина Николаевна, Россия.

– Замечательно, – записывая, резюмировал долговязый, чему-то ухмыляясь.

– Можно ли узнать, по какому вопросу нас допрашивают? – как можно вежливее спросил Глеб.

– Можно, но позже. В интересах следствия, – многозначительно взглянул на них долговязый.

– Вы нас задержали, как преступников! – стал опять выходить из себя Глеб, остро ощутив свою беспомощность. Долговязый между тем закуривал сигарету, по-прежнему ухмыляясь.

– Спокойствие, только спокойствие.

– Тогда разрешите позвонить, в конце концов!

– Размечтались, – стряхивая пепел прямо на пол, процедил долговязый.

Глеб вскочил с дивана и двинулся к столу. Наперерез ему кинулись двое, неожиданно появившиеся в проеме двери. Они закрутили ему руки назад, а один из них больно стукнул по шее. Полина сидела, не шевелясь. Глеб согнулся от боли, тяжело задышав. Вся его фигура стала сразу какой-то жалкой, совсем не воинственной.

– Этого в КПЗ.

– Хорошо, Алексей.

– А с вами, мадам, будем разбираться дальше.

– Скажите, что вам нужно?

– Сейчас… Вы обвиняетесь в убийстве некоего Сунцова Сергея Валентиновича.

– В жизни не слышала такой фамилии.

– Ну, это еще надо доказать. А Корнаковский ваш сообщник, хотя выяснить, кто из вас главный, еще предстоит следствию. Где вы были вчера вечером?

– На даче.

– Свидетели?

– Свидетелей нет, мы были там вдвоем.

– Прекрасно. Значит, алиби у вас нет никакого. Подумайте, может, стоит сразу признаться, облегчить чистосердечным признанием.

– Это полный бред, я вам говорю. Разрешите мне позвонить своему знакомому, я уверена, что это недоразумение.

– Слава! Уведи её.

– Дайте позвонить! – крикнула Полина, подталкиваемая к двери Славой.

– Я подумаю.

– Хотите, я заплачу.

– Взятка должностному лицу. Слава, ты свидетель, она мне предлагала взятку.

– Я этого так не оставлю, это полный беспредел!