Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 138

Кирилл. На какую нападёшь. Моя мамка, к примеру, любого обломает.

Демид. Не собирай! Я от неё сроду худого слова не слыхивал.

Кирилл. Ты и сам её от всех ветров загораживаешь.

Ждан. Мать же она... мамушка!

Демид сдержанно треплет его по плечу.

Кирилл. Говорок ты, дедо! Ох говорок! Без малого на край света завёл.

Семён Саввич. Что, поперёк шерсти пришлось? Терпи, терпи, сам нарвался. А про царя вот что... Служил я в германскую батарейцем. В те поры и плечо круче дыбилось, и зоркость птичья была. Углядел как-то под сопочкой батарею ихнюю, ребятам трактую: «Заряжай!». Сработали: пять снарядов, как пять гвоздей, вколотили. Весь их расчёт выкосили и орудия в щепки... А сами хоть бы хны. Сами-то к вечеру того же дня аэроплан ихний шлёпнули.

Кирилл. А я на конном дворе носорога поймал. Всю ночь думал, кому бы сбыть. Не купишь, дедо?

Семён Саввич. Смекаешь, вру? Эх ты, комарик! Эти штуки (тронул кресты на груди) зазря не дают. А носорогов и мне ловить приходилось. Верно, калибром поменьше... Хошь слушать – не перебивай. Я обидчивый. После того боя прославились мы. Слава-то до самого царя долетела. Он как раз на позиции прибыл. Сам лично вручал награды. Тянусь перед ним, глазом моргнуть не смею. Вдруг – вошь, носорожина окаянная, на самый фасад выползла. И ну по рукаву строевым шагом!

Кирилл. У солдата и насекомая службу знает. Перед любым начальством руки по швам.

Демид. Давай передохнём, Даня. У меня уж спина в мыле.

Семён Саввич. Увидал самодержец ту путешественницу – ровно козёл, в сторону прыгнул. Тут осмелел я, обозлился даже. Немочь, думаю, рыжая! От кого нос воротишь? Не твоей ли волей в окопах волгнем, кровью умываемся...

Демид. Чего-чего, а кровушки русский солдат пролил. Той кровью всю Сибирь затопить можно.

Семён Саввич. Цари, видно, так же рассуждали. Дескать, мужицкая кровь ни-почём. Цена ей какая? Совсем зряшняя цена: копейка в базарный день, не боле. Пока воюешь – в чести. Отвоевался – никомушеньки дела до тебя нет.

Демид. Надо жизнь устроить. Надо так жизнь устроить, чтобы в мире все жили, в согласии. Чтобы человек человеку доверял, верил-

Ждан. И устроим ещё! Дай срок, устроим!

Кирилл. Ладно, не агитируй! Мы тоже за Советскую власть. Тут только дед один за царя.

Семён Саввич. Это я-то за царя? Да с каких таких щей? За Россию я, за Россию! Потому и отшагал с красными аж до самой Волочаевки.

Кирилл. А награды чьи носишь? Ну, нечем крыть?

Ждан. Они что, не кровью заслужены?

Семён Саввич. Золотые слова, Даня! Золотые слова! Эти кресты – знаки моей личной доблести, ёкмарьёк!

Кирилл. Знак-то старорежимный. Отписал бы мне вон тот, жёлтенький. Я б его на велосипед сменял.

Семён Саввич. Варна-ак! Солдатскую честь на лисапед? Да разве она рублём измеряется? Фунты весит? Она – сам человек со всеми его потрохами.

Кирилл. А всё ж таки славно. Я бы девок по деревне катал. Девки на это клюют.

Ждан. Смыслишь! Стешке Гороховой не ты мозоль накатал?

Кирилл. Сплетни! Я тут совсем непричастный.

Из-под навеса выезжает диковинный тарантас, детище Фёдора.

А, Кулибин! Смастерил?

Фёдор. Не заводится.

Ждан. Педали приделай. С педалями верняк.

Фёдор. Ты-то чего подсеваешь, жених? Твоё дело – стишки да цветочки.

Ждан. Я не подсеваю, я думал – так лучше.

Демид. Не попускайся, сынок! Ищи, пробуй. Всё через труд приходит. Через тяжкий труд.

Фёдор выводит самокат на улицу.

Семён Саввич. Мозговатый! Из ничего машину соорудил.

Кирилл. Велика хитрость – мотор к телеге приладить.

Ждан. Приладь.

Кирилл. Не моя задача.

Семён Саввич. Твоя задача известная: озоровать да девок брюхатить.

Кирилл. Кому что на роду написано.

Мотор завёлся. Входит Тоня. Она с букетом ромашек.

Тоня. Феденька! Какой же ты мазутный! Фёдор. Завёлся!

Кирилл. Пукалка-то чихает. Неуж сдвинется? «Пукалка» сдвинулась. Отъехала. Тоня. А цветы-то. Федя!.. Федя-я!

Фёдор уехал.