Дар - Элеонора Бостан Страница 14

«Это была любовь с первого взгляда, – говорили обе, рассказывая свою историю Антону долгими вечерами за чашкой чая, – мы просто посмотрели друг другу в глаза и поняли, что нашли то, что искали». Аннета пришла в школу первая и очень радовалась такой удачной работе, но через 3 месяца в столовую вошла прекрасная брюнетка с синими глазами, ведя целый выводок малышей на завтрак, и Аннета поняла, что пропала. Отношения развивались стремительно, и через месяц Аннета уволилась, чтобы не давать пищу для сплетен, одновременно с этим они стали жить вместе, а так как Аннета была более закаленная и пробивная, работу она себе нашла быстро, устроившись в один из баров. Она всегда брала дневные смены, чтобы проводить вечера с Ритой, никто не возражал – днем посетителей почти не было, а значит, и денег тоже. А по выходным она танцевала стриптиз в одном местном клубе, этим она увлеклась еще во времена учебы, хорошая подработка, говорила она, а главное – в удовольствие. Там она и стала Аннетой, и так себя и звала.

И с тех самых пор, как она собрала вещи и покинула родительский дом, нога ее больше не ступала на землю Речного, так она говорила, и ни у кого не было оснований ей не верить.

– Может, лучше ее по-тихому переплавить и продать в таком виде? – рассуждала Аннета, – в наше время лучше вообще не светиться, а тем более, имея такое сокровище. Но для начала принеси ее, все же, домой, так хочется взглянуть.

– Да, пороемся в интернете, может, что-нибудь интересное найдем, – улыбнулась Рита, и глаза ее загорелись любопытством. В этот момент она была красива как богиня и так же недоступна, Антон знал, но любоваться-то он мог.

Они снова замолчали, погружаясь каждый в свои мысли, ветер на улице усиливался, и тени в лоджии уже не просто двигались, они скакали и метались по стенам и потолку, как бешенные. Антону это зрелище показалось жутковатым.

– Надо же, как странно. Старик какой-то загадочный, дает незнакомцу на вокзале какую-то древнюю монету. – Антон обернулся на голос Риты и увидел, что не он один следит за скачками теней. Ее глаза застыли, как будто она смотрела куда-то сквозь его лоджию и видела что-то недоступное обычным людям. «Когда одни глаза застывают, открываются другие, – вспомнил он слова матери и невольно вздрогнул, – и они видят истину». Она всегда повторяла это, если он вдруг долго смотрел в одну точку и улетал с мыслями в неведомые дали. – А может она непростая…

– В смысле? – Аннета тоже задумчиво следила за игрой ветра и деревьев за окнами.

– А может, она – то немногое волшебство, которое еще осталось в мире от ушедших времен? Осколок магии древних людей? Может, она сама нашла тебя? Или по воле случая, но она пришла к тебе теперь.

И тут вдруг новый порыв ветра налетел на старое дерево и ударил веткой в окно. Это была ива, поэтому стекло осталось целым, но все трое вздрогнули и очнулись от своих мыслей.

– Подходящая погодка для таких историй, – напряженно улыбнулся Антон, на лицах его подруг застыло то же странное выражение.

– А что, отличная получилась бы байка для посиделок у костра или для детского лагеря, – сказала Аннета, – прямо как в кино: «все началось на вокзале, где загадочный бомж…»

– Да, звучит именно как байка, – согласилась Рита, – но в такую ночь вполне можно поверить, что эта монета – носитель силы. Только вот доброй или злой… Ой, Антон, у тебя кровь!

Он почувствовал, как вносу что-то защекотало, Антон поднял руки и сажал нос, но первая тяжелая и темная капля крови упала прямо в чашку с чаем.

Как будто это и был ответ.

Глава 3

Два дня спустя Антон сидел в своем кабинете и старался сфокусировать взгляд. Это было не так просто, мир так и норовил все время куда-то уплыть, ускользнуть, как пойманная голыми руками рыба. Ко всему этому добавилась еще и тошнота. Это сосуды, думал Антон, напрягая волю, чтобы остаться в реальности и не отключиться, у него было много работы и так мало сил. Должно быть погода, или магнитные бури, говорил он себе, но глубоко внутри он знал причину, его душа, вернее, то новое, что проснулось в ней, чувствовало истину, и магнитные бури тут точно были ни при чем.

Антон снова сделал над собой усилие и заглянул в документы, лежащие перед ним на столе. Взгляд упал на таблицу.

– «Сумма выданных займов физическим лицам», «сумма выданных займов юридическим лицам», – прочитал он, но что значили эти слова?

Он как будто перестал понимать родной язык, хотя узнавал буква и слова, просто смысл написанного его страдающий мозг никак не хотел улавливать и обрабатывать.

Бесполезно, сдался Антон, в данный момент он не мог работать и вынужден был это признать. И мучить себя было бесполезно, он мог только испортить еще один отчет и все остальные документы. Ладно, решил он, иногда надо просто перестать барахтаться и позволить потоку нести себя, так вроде говорят умные люди?

Он отложил стопку бумаг и повернулся к окну, обычно, когда он долго работал, и глаза уставали, он смотрел в окно, постепенно переводя взгляд все дальше и дальше, и это помогало, в голове заметно прояснялось и напряжение из глаз уходило. Но сегодня яркий солнечный свет бил по глазам, и Антон поспешил отвернуться. Нет, это не помогает, подумал он, света мне сейчас как раз не хочется, его слишком много, он слишком яркий.

Ему хотелось темноты, спасительной, спокойной, ему казалось, что его мозг, глаза и все нервные окончания воспалены, и только темнота могла успокоить их, как прохладная вода пылающее место ожога. И что же обожгло меня, подумал Антон, закрывая глаза ладонями и откидываясь в кресле. Кажется, он знал ответ, каким бы невероятным он ни казался.

Антон медленно убрал ладони и открыл глаза, рядом с креслом на ковре стоял его портфель, а в нем то, во что он еще не поверил до конца, но уже не мог отрицать с полной уверенностью. Антон наклонился и достал монету, такую же тяжелую и блестящую, у нее явно все было хорошо. Конечно, потому что у меня плохо, подумал Антон, сам не зная почему. Он повертел ее в руках, снова и снова вглядываясь в тайные письмена на ее поверхности, но по-прежнему не видел ни одного хоть мало-мальски знакомого знака, ничего похожего на руны или иероглифы или арабскую вязь. И никаких рисунков, никаких фигур, только эти странные письмена.

– Что это за хрень? – пробормотал он, борясь с накатывающей тошнотой, – из какого мира