Две судьбы. Часть 2. Развод – это… не всегда верно! - Лена Гурова Страница 14

сил и здоровья, из-за которого пришлось брать академический отпуск, к неудовольствию моего отца, сразу стало центром нашей семейной Вселенной. Ромка заканчивал учёбу, много занимался, готовился к диплому, уезжал на преддипломную практику, пока я выхаживала, вынашивала, ждала нашего первенца. Но с появлением Варвары он находил любой повод, чтобы побыть с дочкой, с первых дней её жизни. И я с удивлением заметила, когда мы прилетели к месту службы моего новоиспечённого лейтенанта, что он, и так продержавший её весь полёт на руках, не заморочился на багаж, доверив его мне. Высокий, красивый офицер с совсем маленькой девочкой в розовом комбинезончике, обращал на себя внимание и вызывал умиление. Тогда как я тащила за ними чемоданы, пусть даже и на колёсиках, выворачивая руки наизнанку. Вот так да, вот так новости…

– Ромка, а что это было сегодня в аэропорту? – Еле дождавшись свободной минутки, спросила я.

– А что? Я не помню. Уже здесь или ещё там?

Нас определили в двухместный номер на первые дни. Старая советская гостиница с двумя узкими кроватями и скрипучим шифоньером, с запахом тушёной квашеной капусты и влажным постельным бельём и так произвела на меня гнетущее впечатление. А теперь ещё и он не помнит! И я разревелась. Все мои планы, вся моя дальнейшая жизнь летела в тартарары. Одно то, что мне придётся ездить на сессии, оставляя своего Ромочку одного на целый месяц, лишало спокойствия и отнимало последние силы. И, главное, он не роптал, надо так надо. Даже не говорил, как же он проживёт без меня так долго, и что скучать будет, тоже не говорил. Трошин попал по распределению туда, куда стремился все пять лет учёбы, на космодром. Почти север нашей страны, сложные условия службы и быта, отдалённость от цивилизованных городов его не пугали. У него есть я, тыл надёжный и верный. А у меня? Почему мои проблемы стали не интересны ему? Всё говорило о том, что я должна принять решение сама, просто не бросать мужа ради учёбы, а спокойно жить, как все нормальные офицерские жёны. Вот и первое недопонимание, первая нестыковка в дальнейших планах нашей семьи.

– Лерочка, ты что? Всё будет хорошо, квартира освободится через неделю, сделаем ремонт и переедем. Ну что ты, первые трудности, и ты уже рыдаешь?

– Какие трудности? Я задала тебе вопрос, что это было? Ты заставил меня тащить тяжеленые чемоданы, не помог, даже в машину не посадил. Такого никогда не было, но, видимо, началось. Я в чём-то провинилась? Только не повторяй, что я не хотела Варьку, оскомину уже набило. И потом, реабилитируют даже убийц, а я сама чуть не сдохла, пока её родила. По твоему получается, что так мне и надо. И как ты собираешься жить с такой прохиндейкой?

– Лера, ты несёшь чушь. Поговорим, когда успокоишься. Мне завтра представляться, приведи в порядок форму. И отдыхать.

Не поцеловал, не обнял, не успокоил, ни одного ласкового слова…

– Настоящие офицеры занимаются своей формой сами. Я устала и иду спать. А ты добывай утюг, повторяй текст и не забудь почистить зубы.

Ночью вставала кормить дочку, но Трошин даже не повернулся в мою сторону. Мы спали на разных кроватях, первый раз за всё время нашей совместной жизни. Даже, когда я была на девятом месяце, он не отпускал меня от себя. А что сейчас? Кровати можно было сдвинуть, и все дела. Но зачем? Ему же представляться…

Мы прожили в номере гостиницы почти месяц, Роман приходил поздно, а поднимался рано. Он не завтракал, а только ужинал, и то не всегда. Их кормили «в поле», как объяснили мне «старые» девочки. Нас, новых, было только две, я и Илона, латышка, познакомившаяся со своим мужем в Питере, на экскурсии. Ей повезло больше, она была уже с образованием, сразу нашла работу в местной школе, и ребёнка планировала через год-два. Но мы нашли точки соприкосновения, моя новая подружка тоже любила ручное творчество, хорошо вязала, научившись этому рукоделию у своей бабушки. Нам было чем поделиться друг с другом. Эта дружба спасла меня от многих необдуманных поступков своей прибалтийской рассудительностью и чёткими решениями. И чуть не угробила…

После недельного воздержания, дождавшись Ромку, я посадила его ужинать, а сама отправилась в душ. Я не ела так поздно, что тоже не нравилось моему мужу, присоединялась только к чаепитию. Вышла, расчёсывая волосы. Варька завозилась, замурлыкала.

– Ты её кормила? Разве не пора?

Вопрос прозвучал, как пощёчина. Получалось, что я могу забыть покормить дочку? Или что? Я швырнула щётку и встала напротив, прижав свои ноги к его коленям.

– Ваши претензии переходят все границы. И если вы, уважаемый, думаете, что я буду это терпеть…

Ромка сграбастал меня в полсекунды, скрутил руки и зажал ноги, не охнуть, не вздохнуть. Сорвал с меня маечку, уткнулся в грудь своей светлой головой, царапая небритой щетиной, чем тут же вызвал огонь на себя. Я вцепилась в его губы, он отпустил мои руки, приподнял и усадил к себе на колени. Как я соскучилась! Он такими родными руками ласкал меня, мою грудь, плечи, спину, притягивал к себе за талию, сжимал бёдра, а я всё никак не могла оторваться от сладкого, такого вкусного и вызывающего возбуждение во всех клеточках оголодавшего организма, чувственного рта своего любимого мужа.

– Прости меня, Лерчик! Что-то у меня заклинило в башке, я перенервничал, перестраховался. Хотелось с первого дня показать всем, на что способен Роман Трошин. Это не из вредности, это из трусости, я не хотел показаться слабым и растерянным тебе, моей роднульке. Прости меня, дурака, я тебя так люблю!

Всё прекрасно и удивительно! Жизнь побежала в хлопотах и заботах.

После Нового года меня ждала сессия. Задания все были сделаны, теория проштудирована, оставалась только практика. И экзамены. Я совершила подвиг, слетав на установочную сессию ещё в октябре, заручилась поддержкой преподавателей и Наташки с Виктором, и вышла на диплом вместе с ними. Но сейчас уезжать надо опять на месяц. А потом возвращаться на преддипломную практику в конструкторское бюро при космодроме, куда меня устроила Илонка. Вроде, всё неплохо складывалось. Единственное, что расстраивало, разлука с Варечкой. Особенно по этому поводу печалился папа Рома, дочка для него была светом в окошке: он мог часами заниматься с ней, кормить, поить, одевать-переодевать, гулять и развлекаться. Это заметили все, бабоньки судачили по углам, откровенно завидуя мне. А я давно заметила, что даже замужние матроны при виде моего мужа таяли и флиртовали, строили глазки