Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт Страница 14

Получив диплом зоолога, я устроился смотрителем в единственный зоопарк в Нью-Гэмпшире, в районе Манчестера. Парк животных Уигглсворта был частным заведением, примерно половину которого составлял контактный зоопарк для детей с горсткой диких животных в придачу. Я продвигался от альпак к куницам-рыболовам, красным лисам и наконец дошел до волков. Стая из пяти особей содержалась в небольшом вольере с двойным ограждением, с густыми деревьями и остроконечным гребнем, на котором волки сидели в дневные часы. Раз в три дня смотритель приносил еду – тушу теленка, купленную на скотобойне. Входя в вольер, с собой брали лыжную палку – и так поступали не только смотрители, ухаживающие за волками, но и те, кто работал с кугуарами, черным медведем и другими крупными животными. Даже не представляю, как бы нам помогла лыжная палка, но никому и никогда не пришлось это выяснять. Волки боялись нас гораздо больше, чем мы их. Едва заслышав, как открывается замок на распашных воротах, они бросались через самую густую часть заросшего деревьями участка к логову в дальнем северо-восточном углу вольера. Смотрители оставляли тушу, и только после того, как они выходили из загона, волки отваживались прикоснуться к еде.

В день, когда я впервые вошел в вольер без лыжной палки, я выполнял обычную работу сторожа – проверял ограждение. Но вместо того чтобы сделать дело и выскочить из загородки, я решил задержаться. Безоружный и испуганный, с бурлящим в венах адреналином, я присел на гребень, где, по моим наблюдениям, ежедневно устраивались на отдых волки, и принялся ждать.

Я надеялся, что, подобно оленям и лосям, с которыми сталкивался в детстве, волки со временем привыкнут к моему обществу и начнут заниматься обычными делами.

Как же я ошибался!

Пять дней я сидел в волчьем вольере, но ничего не добился, кроме полного убеждения других смотрителей, что у меня не все дома. Ко мне не приблизился ни один хищник.

Много раз меня спрашивали, почему я выбрал в жизни этот путь. Думаю, отчасти сыграло свою роль то, что животные всегда поступали со мной честно, в отличие от людей. Но другая причина заключается в том, что я очень неохотно принимаю «нет» в качестве ответа. Поэтому вместо того, чтобы сдаться и продолжать ухаживать за животными с лыжной палкой в руках, я задумался о том, что делаю не так.

И тут я понял, что, хотя у меня и нет с собой лыжной палки, расстановка сил все же остается в мою пользу. Мальчишкой я тайком выбирался посмотреть на животных на рассвете и в сумерках, но почти никогда не встречал их в полдень. Если я хочу, чтобы волки чувствовали себя спокойно в моем присутствии, нужно прийти к ним, когда преимущество будет на их стороне. Поэтому я отправился к боссу и попросил разрешения остаться в вольере на ночь.

Надо заметить, что, как только ворота парка в шесть часов вечера закрывались, все смотрители расходились по домам. На ночь оставался дежурный персонал, только на крайний случай. Босс сказал, что я могу делать все, что душе угодно, но по выражению его лица было понятно: он задумывается о поиске нового смотрителя, после того как меня разорвут звери.

Трудно описать, что я ощущал, когда заперся в вольере в первый раз. Поначалу меня накрыла чистая паника. В почти непроглядной темноте громко стучало сердце, и я не мог разглядеть торчащие корни деревьев. Я слышал, как передвигаются волки, но также прекрасно знал, что при желании они могут подкрадываться совершенно бесшумно. Спотыкаясь, я добрался до своего обычного места на гребне и сел. Незнакомые ночные звуки, издаваемые парком дикой природы, приковали меня к месту. «Ты же этого хотел», – твердил я себе.

Я попробовал закрыть глаза и уснуть, но не смог расслабиться. Поэтому я принялся считать звезды и не успел опомниться, как на горизонте уже показался желток солнца.

Мне нравилось работать с волками днем, но по большому счету моя работа сводилась к тому, чтобы не дать приходившим в парк посетителям наделать глупостей, например следить, чтобы не бросали в вольер еду и не прислонялись к ограждению. Ночью я оставался наедине с этими великолепными животными, королями и королевами сумерек. На исходе дня их не волновала ни оплата счетов, ни будущий завтрак, ни проблемы с трещиной в бетоне искусственного пруда. Они вместе и в безопасности – это все, что имело значение.

Следующие четыре ночи, как только последний смотритель зоопарка уходил домой, я запирался в волчьем вольере. И каждую ночь волки держались от меня как можно дальше. На пятую ночь, вскоре после полуночи, я встал и сошел с гребня в заднюю часть огороженной территории. Два волка сразу же подскочили к месту, где я сидел. Они понюхали землю, один помочился. Затем они отошли от гребня и провели остаток ночи, не сводя с меня желтых глаз.

На шестую ночь ко мне подошел волк, которого мы называли Арло. Принюхиваясь, он медленно обошел меня и удалился.

Этот маневр он повторил в седьмую и восьмую ночь.

На девятую ночь он принюхался, покружился и повернулся спиной, словно собираясь уйти, но потом резко развернулся и укусил меня за колено.

Укус не был болезненным. Арло мог беспрепятственно вцепиться мне в горло, если бы захотел. Он лишь ущипнул меня и напугал, не причиняя боли.

Настоящая сила волка не в устрашающих челюстях, которые могут сжиматься с давлением в полторы тысячи фунтов на квадратный дюйм. Настоящая сила волка в том, чтобы обладать этой мощью и знать, когда не надо ее использовать.

Я не шелохнулся. Я боялся, что, если попытаюсь встать и выйти из вольера, Арло может схватить меня и наградить чем-то пострашнее щипка. Парализованный страхом, я ждал, пока Арло не уйдет. До восхода солнца я не двигался с места.

Много позже я узнал, что, скорее всего, именно ужас и сохранил мне жизнь в ту ночь. Когда в стае появляется новый член – например, волк-одиночка хочет занять вакантное место, – его проверяют, чтобы убедиться, что он способен его занять и не будет угрожать остальным членам семьи. Как правило, проверка принимает форму укуса. Если новый волк не подставит горло, показывая свою уязвимость и прося о доверии, волчья стая постарается