История села Мотовилово. Тетрадь 16. 1930-1932 - Иван Васильевич Шмелев Страница 14

она на кутнике, на самом видном месте. Однажды днём, Анисья после обеда прилегла на кутнике отдохнуть и заснула. Спала так крепко, что не почуяла, как с ног сбилось одеяло, голые ноги растопырив, как стропила, из-под всбившейся вверх рубашки всё видно. Лежащий на печи свёкор, это заметил и громко захохотал. Анисья испуганно всхрапнула и проснулась. Спросонья, она судорожно коленками схлопнула и стыд прикрылся. Заметив, что на неё смотрит свёкор, она догадливо зашарила рукой по груди, запрятала на место выбившуюся из прорехи рубашки грудь. Ей стало неловко перед свёкром, она, привстав притихла, безнабостно стала рассматривать пятнышко слюны, оброненное на подушку во сне.

— Что распустила сумки-то?! — грубо и злобно упрекнула Анисью свекровь, выглянувши из чулана, в тот момент, когда Анисья заправляла свою грудь на место. — Отрастила бёдры-то, — добавила колкое слово свекровь.

Свекровь, видя, что Анисья без мужа и выкидыша стала наливаться, потаённо вознелюбила сноху, старалась навалить на неё больше работы. Заставляла носить воду и дрова. А один случай и вовсе послужил к тому, чтобы свекровь возненавидив стала всячески изживать её из дома. Как-то однажды под осень, зашёл к ним в дом по делу лесник Николай Смирнов. В это время сидя на сундуке поднимая высоко ногу, обувалась Анисья в лапти. Николай присмотрелся на Анисью, а та его взора не замечала, продолжала старательно увивать ногу портянкой и в забытьи так высоко задирала ногу, что явственно были видны голые ляжки.

— Эх ты, какой бесстыдник, баба в лапти обувается, а ты на неё глаза лупишь! Хоть бы отвернулся, а то вылупил свои бессовестные буркалы и хоть сери тебе в них, ни стыда, ни совести! — злобно обругала Анисьина свекровь Николая.

Вместо того, чтобы застыдиться, он, скорчив рожу отговорился:

— Чай я её не украл у неё! — пробовал отшутиться Николай. — Ведь у меня своя баба под боком не хуже её!

Но старуха разошлась не на шутку. Заимев намерение гостя вытурить из дому и видя, что он слов не понимает, она с поспешностью зашла в чулан, взяла в руки ухват и направив рогами ему в лицо, строго погрозила:

— Хошь я тебе сичас все глазищи твои бесстыжие выколю?

Николай, сконфуженно попятился назад, отворив задом дверь, выпятился в сени и хлопнув дверью, так, что она едва не слетела с петель, затупотал по ступенькам крыльца.

Анисье, свекровь торжествуя победу прорекла:

— Вот как надо поступать с такими нахалами! А ты растопырилась перед ним и не видишь, как он на тебя глазищами-то лупит! Гляди Анисья, как бы он тебя не околпачил! Да не дай бог, состряпает тебе, тогда зачем ты нам нужна будешь?! И не лучше ли тебе уйти от нас! — тяжёлым словом, как камнем резанула свекровь. — Мы тебя всячески сподобляли, и жить-то тебе у нас было с полагоря, а теперь, видно, нам с тобой не ужиться. Так что ступай-ка в свой дом и живите там вдвоём с Дунькой.

— Я согласна, мне есть куда уйти-то, свой дом не малый, всё же две избы есть где поселиться, а перед вами я в незаменимом долгу! Спасибо, что признали! На этом и попрощалась Анисья с свёкром и свекровью, перешедши жить в свой дом, благо он был вполне исправным и находился всего через два дома.

Делегация в колхоз «Привольная жизнь»

Яков Комаров, совместно с другими членами делегации, побывал в «старом» колхозе «Привольная жизнь», куда эту делегацию мотовиловцев посылали для ознакомления с жизнью колхозников с агитационной целью, с тем расчётом, чтобы делегация, прибывши в своё село пропагандировал достоинства колхозной жизни, как говориться: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Лично у Якова, от посещения колхоза «Привольная жизнь», впечатления остались самые отрицательные. И чтобы поделиться суждениями, поэтому поводу, он решил сходить к своему старому товарищу, знающему обстановку настоящего положения мужика, Крестьянинову Фёдору.

Идя по улице, Яков заинтересовался разговором Устиньи Демьяновой с её сыном Васькой.

— Васьк, ты не брал у меня серп? Мне надо на усадьбу идти ботву жать, а серп никак не найду! — спросила мать Ваську.

— А я его, мам, взял, вон я его вместе с молотком к углу избы приколотил!

— Ах ты окаянный, ведь он мне надо, чем же я литвинь-то жать буду? Сейчас же подай мне серп!

Васька, сконфузившись полез по углу избы и оторвав серп подал его матери. Яков подумал про себя: «Вот пионерия беспорточная растёт, с малых лет, а в политику вдался!» Фёдора Яков нашёл на озере, где тот занимался рыбной ловлей мередами, вместо лодки приспособил сбитый из жердей плот с устроенным сиденьем.

— Здорово Фёдор Васильевич! — поздоровался Яков с подплывающим к берегу Фёдором.

— Доброго здоровья, — отозвался Фёдор.

— Рыбкой занимаешься?

— Да, только рыбы-то в озере стало совсем мало, раньше её было до пропасти, а эт, что-то повывелась! — с недовольством высказался Фёдор, держа в руке ведёрко с уловом карасей.

— Я к тебе на беседу пришёл, надо с тобой по секрету потолковать о житье-бытье, — известил Яков причину прихода к Фёдору.

— Ну, тогда пойдём ко мне на дом, на улице-то о секретах не разговаривают.

Доро́гой Яков как-бы, между прочим, поинтересовался:

— Ну, как твой сосед Савельев поживает?

— А мы с ним повздорили, и теперь мы с ним встреч избегаем, он стал колхозником, а я туда ни за что не пойду.

Раздор, между шабрами произошёл из-за того, что они друг на друга обижались, что налоги платили разные, хозяйство, вроде бы, одинаковые, а налоги с них брали разные, вот из-за этого-то они и раздружились.

— Ты, Яков Иванович, я слышал, в посторонний колхоз ездил, ну как там живут?

— Ездил вот по этому поводу я и пришёл к тебе, чтоб побеседовать. А насчёт того, как там колхозники живут, я тебе прямо скажу, не живут, а ревмя ревут!

— Что так?

— То, что сами колхозники, с которыми я в одиночку беседовал прямо заявляют, в единоличном хозяйстве жилось лучше. Я там спросил одну бабу-колхозницу: «правда, что у вас в колхозе жизнь-то привольная?» А она мне в ответ: «Что ты ревмя ревём! Работаем в колхозе не покладая рук, мужик мой из хомута не вылазит, за работу платят трудоднями, а в лавке без денег-то ведь ничего не купишь! Да и хлебом-то в лавке-то не торгуют. А в колхозе-то всё под замком. Хлеб выдают по спискам. А эти самые списки то ещё не составлены, то правлением не утверждены, то председателем не подписаны. А то на