Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 148

Тоня. Всё намекаешь, намекаешь... Лучше о братьях пиши. Они там... они... (Неожиданно разревелась.)

Ждан. Тонь, ты чего, Тоня? Разве я виноват? Такие стихи выпеклись. Ну забудь, забудь!

Тоня (уткнувшись в его плечо). Неспокойно мне, Ждан! Всё мнится, будто Фёдор убит. Вчера снилось – между бровей у него ручеек тёк красный...

Ждан. Молчи! Слышишь ты! Молчи, не каркай!

Тоня. Молчу, Данечка. Я молчу, не сердись.

Входит Тимофей. Он под хмельком.

Тимофей. Ловко устроились. А я хоть пропади.

Ждан. Тебе что, девчат мало?

Тимофей. Мне одна была нужна. И ту Кирька украл. Эту я у тебя отобью.

Ждан. Отбивал тут один... Теперь сморкаться нечем.

Тимофей. Всё забрали себе... всех. А что для меня?

Ждан. Что осталось.

Тимофей. Я тоже всё хочу. Всё моё. Раз моё – возьму. Силой!

Ждан. Попробуй!

Тимофей. Грозишь? Ты мне грозишь, моль бумажная? (Небрежно ударил Ждана.)

Тот ударил ответно. Но тут же свалился от ядрёного тумака.

Тоня. Тимка! Прекрати! Прекрати сейчас же! (Повисла на руке Тимофея.)

Появляется дед Семён.

Семён Саввич. Ты что, поганец, драться сюда пришёл? (Замахивается тросточкой.)

Тимофей перехватывает трость, ломает через колено.

Тоня. На старика? Ты – на старика? (Схватывает топор.) Сгинь с глаз, слышишь? Сгинь, пока башку не оттяпала.

Тимофей(трезвея). Я уйду. Я, конечно, уйду. Но попомни: будут у кого-то окна биты, ворота смолёны. (Уходит.)

Окровавленный Ждан бросается следом, его удерживает Тоня.

Семён Саввич(потрясённый неслыханным глумлением над собой). Где ты, силушка моя? О-ох! (Подбирает обломки тросточки).

В амбаре.

Сумрак колхозного склада, освещённого «летучей мышью».

Женщины нагружают в мешки зерно. Семён Саввич выносит. Через дверь видна задняя ось повозки.

Голоса. Плица-то к ночи потяжелела.

- Насыпай. Осталось всего ничего.

- А старик – груздь! Не присел даже.

- Износился, чего там! Вот раньше, помню, сосну в тринадцать аршин свалит и пытает своего меринка: «Ну, Чалко, справишься, ежели этот комелёк взвалю?».

Женщины невесело пересмеиваются.

Семён Саввич. Устарались, ягодки? Передохните! Нам тридцать вёрст по ночи колыхать.

Анна. Тебе-то в жмурки играть, что ли? Сядь, дух переведи. Небось поджилки трясутся?

Семён Саввич. Есть маленько. Бывало же: по два куля на плечи да куль под мышки возьмёшь – и прёшь, только рёбра поскрипывают. Ныне кость оскудела. (Выносит последний мешок.)

Бурмин(с улицы). Что, нагрузились, обознички?

Женщины встают и медленно-медленно бредут к упряжкам.

Бурмин заглядывает в амбар. За воротами – скрип тележных колёс.

Голоса. Но, Чернушка! Но, ведёрница!

- Трогай, Зоренька, трогай! Ты теперь за Воронка.

- Возьми коврижку, Семён Саввич. Как притомится – отрежь ломоток. Да не вздумай стегать – обидится. Она у меня с норовом.

- У меня и кнута нет, Аннушка. А хлеб запас загодя.

- Может, затянем проголосную? Всё же хлеб везём, главное своё рукоделье.

- Слова не песенные с языка рвутся.

- Полно, Васса, полно, подруженька! Начинай, а мы подтянем.

(Васса запевает.)