Потерянная сестра - Люсинда Райли Страница 149

Я потрясенно уставилась на нее.

– Нойро?

– Да. Потом у Кристи и Нуалы родился сын по имени Кахал, который женился на некой Грейс. И да, у них был сын Бобби и младшая дочь Элен.

– Я… – Мои мысли путались. – Значит, у нас с Бобби Нойро была общая бабушка?

– Вот именно.

– Но почему Бобби никогда не говорил об этом?

– Честно говоря, не думаю, что он знал.

– Почему Нуала и Кристи никогда не посещали нас?

– Тут все сложно. – Кэти вздохнула. – Наш двоюродный дед Фергус управлял фермой Кросс-Фарм; папа унаследовал ее после смерти Фергуса.

– Фергус упоминается в дневнике, который я читала. Он был братом Нуалы. У него была жена?

– Нет, поэтому ферма перешла к нашему отцу как к старшему наследнику семейного клана. Мы не встречались с его родителями, с нашими дедушкой и бабушкой, поскольку они оба умерли до нашего рождения. Нашу бабушку звали Ханной, а дедушку – Райаном.

Кэти многозначительно посмотрела на меня, пока я пыталась осмыслить услышанное.

– Итак, Нуала была маминой матерью, а Ханна – папиной матерью. Наши бабушки были сестрами! А это значит… – Кэти достала лист бумаги с изображением семейного древа. – Видишь?

Я взяла листок у сестры, но имена и даты плясали у меня перед глазами, и я посмотрела на Кэти в поисках поддержки.

Она указала на два имени.

– Джон и Мэгги, наши родители, были двоюродными братом и сестрой. Даже сейчас в Ирландии такие браки не считаются незаконными; не беспокойся, я проверила. Когда такие большие семьи проживают в изолированных общинах, подобные браки не редкость: двоюродные братья и сестры много общаются и влюбляются друг в друга. После того как Ханна не пришла на похороны Финна, Нуала больше никогда не разговаривала с сестрой. Тебе известно, что неуважение к мертвым в Ирландии считается позором. Это было последней каплей после тех ужасных слов, которые Нуала услышала от сестры.

Она приподняла брови, и я согласно кивнула. Это было одной из вещей, поразивших меня после переезда в Новую Зеландию: там не было продолжительных семейных распрей, которые продолжались бы из поколения в поколение только потому, что чей-то прадед высмеял своего кузена, игравшего на скрипке.

– Здесь старые раны проникают глубоко, – пробормотала я.

– Да, – согласилась Кэти. – Итак, после того, как наши родители познакомились и полюбили друг друга, Нуала и Ханна должны были прийти в ужас от этой новости. Это было что-то вроде «Ромео и Джульетты». По словам Нуалы, она пригрозила дочери, что отречется от нее, если та выйдет за Джона, но мама так сильно любила папу, что это не остановило ее. Ох, Мерри, Нуала плакала, когда рассказывала, как она исключила нашу маму из своей жизни. И как сильно она сожалела об этом, особенно потому, что наша мама умерла совсем молодой. Она сказала, что просто не могла смотреть на папу, сына Ханны и Райана. Она попросила у меня прощения за то, что не приезжала к нам после маминой смерти.

– О господи… – пробормотала я. К моим глазам подступили слезы, пока я думала о дневнике, который не читала все эти годы. Об истории храброй молодой женщины, которая была моей бабушкой, прошла через ужасы войны и потеряла своего мужа, но была готова вычеркнуть из своей жизни не только сестру, но и любимую дочь.

– Поэтому я отправилась в церковь Тимолига, чтобы просмотреть записи и составить наше семейное древо. – Кэти указала на лист бумаги.

– Остается Бобби, – прошептала я. – И все истории о его деде и бабке, которые сражались с британцами в войне за независимость…

– Я помню, Мерри. – Кэти мрачно кивнула. – И думаю, это объясняет характер Бобби. С такими предками, как Нуала и Кристи, Бобби был воспитан в истинном республиканском духе. Ненависть Нуалы к Майклу Коллинзу и к его «шайке», как она их называла, передавалась через поколения. В конце концов, мирный договор, который Майкл Коллинз подписал с британским правительством в Лондоне, стал причиной гражданской войны и гибели ее мужа, которого она любила больше собственной жизни.

– Да, – тихо сказала я, поскольку комок в горле мешал мне дышать. – Но это также означает, что я, что мы являемся близкими родственниками Бобби и Элен Нойро.

– Так и есть. Он наш кузен. А его отец Кахал был маминым сводным братом.

– Нам известно, что Кахал умер при пожаре в амбаре, верно? – Я вздохнула. – Значит, Нуала потеряла еще и сына. Что за несчастная жизнь!

– Все это трагично, но мне интересно работать с пожилыми людьми. Они считают смерть частью своей жизни, потому что привыкли к ней. В наши дни, с современной медициной, любая смерть является потрясением, даже когда умирает глубокий старик. Но я поняла, что тогда жизнь стоила очень дешево, Мерри. Я пришла на похороны Нуалы к церкви в Тимолиге. Там было мало людей, только пара старых друзей и Элен, младшая сестра Бобби.

– А Бобби не пришел? – Я задержала дыхание.

– Нет, его там не было. – Кэти окинула меня задумчивым взглядом. – Что произошло в Дублине, Мерри? Я знаю, что это имело какое-то отношение к Бобби. Он был одержим тобой с того момента, когда впервые увидел тебя.

– Пожалуйста, Кэти, сейчас я не могу говорить об этом. Просто не могу.

– Но он был причиной твоего бегства, да?

– Да. – Мои глаза мгновенно наполнились слезами.

– Ах, Мерри. – Кэти взяла меня за руки. – Я здесь, и, что бы ни случилось тогда, это давно осталось в прошлом. Тебе здесь ничто не угрожает.

Я прислонилась головой к сестринской груди, глотая слезы, поскольку знала, что если разрыдаюсь, то не смогу остановиться. Мне нужно было держаться ради моих детей. Но остался последний воспрос, который я должна была задать.

– Он… Ты видела его в нашей округе после моего отъезда? Я думаю, он возвращался сюда, чтобы повидаться со своей матерью. Ее звали Грейс, так?

– Элен Нойро сказала мне на похоронах Нуалы, что ее мать давно умерла. Что касается Бобби, то я его видела лишь однажды, вскоре после того, как ты исчезла. Он заявился на ферму, рвал и метал, желая узнать, куда ты пропала и связывалась ли ты с нами. Когда мы