Борис Васильев - Капля за каплей Страница 15

Тишина.

- Бежать, бежать,- настойчиво шепчет Тайка.- Они убьют нас, убьют. И сбросят в эту могилу, на мертвяков...

Да, бежать. Сейчас же, немедленно. Мы молодые, быстрые, мы успеем, нас не найдут...

- К станции. На поезд...

Да, да. На поезд. Как тогда, от мамы....

А как же Елена Алексеевна? Зина? Ведь они спасли мне жизнь. Что будет с Семеном Ивановичем и Хавкой? Что будет?.. Их всех расстреляют, как только узнают, что мы сбежали. Подведут к этой яме и...

И я их предам, как мой отец предал конников Махно в Крыму. Может, у него не было выхода, но у меня он есть. Врем. Ведь пока тихо, ведь пока ночь, ведь пока никто еще ничего не знает. И все успеют уйти. Если мы успеем их предупредить.

- Надо к нашим, Тайка,

- Надо бежать.

- Я не могу. Они спасли меня...

- Надо спасаться самим!

- Надо. Беги на станцию, а я- к нашим. Предупрежу и сразу же - к тебе. Я быстро.

- Да, да,- Тайкин тон вдруг меняется.- Успокойся, успокойся.

Она бурно целует меня, прижимаясь все теснее, все гибче, все жарче. Я уже не могу отстранить ее, мы барахтаемся в песчаной ложбинке, и жадные поцелуи Тайки заглушают все мои доводы.

- Потом, потом, все - потом. Мы же жених и невеста...

Она ли это шепчет, или то стучит мое сердце? Ее руки расстегивают мою рубашку - ту самую, которую Зина сшила для меня. Ее руки скользят по моему телу, творя волшебство. Я уже ни о чем не думаю, я ничего не боюсь и никуда не спешу. Я... Я - уже не я.

- Ну?.. Ну?.. Иди же ко мне, иди...

- Я куда-то стремлюсь, я тычусь как щенок, я спешу, я ищу впервые в жизни, я... И вонзаюсь в нее:

- Тайка...

- Молчи. Я - твоя. Твоя, понимаешь?..

Это восторг страдания. Великий восторг и великие страдания. Наслаждение до боли, до исступления...

- Тайка, Тайка...

- Молчи, молчи. Ты - мой, мой. Ты будешь слушаться меня. У нас будет ребенок. Мы должны спасти его. Себя и его.

- Тайка!..

Мгновение бесконечности. И вечность счастья. Я сильный, могучий, взрослый. Я лежу рядом с женщиной. Со своей женщиной. Единственной во всем мире...

- Тайка...

- Отдохни. Чуть-чуть. И бежим. Ты должен спасти меня. Ведь теперь у нас будет мальчик.

- Мальчик?..

- Да, да. Ты всю жизнь копил силы, и, значит, будет мальчик.

Всю жизнь. Целых шестнадцать лет.

- Может быть, я успею предупредить?

- Уже не успеешь, уже светает. Уже вышли патрули. Ты отвечаешь теперь за нас. Ведь ты стал мужчиной.

Торопливо приводим себя в порядок. Я не могу сейчас спорить: нежность переполняет меня. Но я уже могу думать. И я знаю, что сделаю: я выведу Тайку к станции, спрячу ее и доберусь до наших.

- Тихо,- шепчет Тайка.- Я знаю дорогу.

Она первой выбирается из ложбинки. Из нашей брачной постели. Крадемся сквозь синеватый лес...

С оглушительным треском ломается сухая жердина. Замираем. Кто на нее наступил?

Опять треск. Не мы!..

- Стой!..

- Кому кричишь?

- Да вроде...

- Нет тут никого. Одни жмурики.

Тяжелые шаги надвигаются на нас. Все ближе. Я сжимаю взмокшую руку Тайки. И - в самое ухо:

- Бежим. В разные стороны. Встретимся на станции.

- Боюсь...

- Беги!..

Я толкаю ее вперед. Качнувшись, она бежит, беззвучно скользя в кустах. Только шорох ветвей.

И голос. Почти рядом:

- В кустах вроде кто-то.

- Зверь. Пальни для страху.

Гремит выстрел. Как обвал.

Я срываюсь с места. В отличие от Тайки я бегу напрямик, не выбирая дороги, шумно проламываясь сквозь сосняк. Я верю, что уйду, я теперь счастливый и сильный, я уведу их от Тайки.

- Вон он!..

Выстрел. Не слышу пули, но знаю, что бьют в меня. Кручусь среди сосенок, меняю направление. Еще выстрел.

Взбегаю на какой-то пригорок, внизу - яма. Огромная, смердящая кровью и тленом. Только бы не свалиться...

Удар в спину. Страшный, невероятной силы удар, ломающий все. И, уже падая с насыпи вниз, в могилу, слышу выстрел. Последний, и меркнет свет.

Но прихожу в себя быстро. Чувствую, что лежу лицом вниз на чем-то холодном, но податливом, человеческом. Или на том, что было когда-то человеческим. Боли не ощущаю, но от ужаса, что лежу на трупах, хочу вскочить... И тут же острая боль пронзает меня. Темнеет в глазах, я почти теряю сознание...

Поверху топот. И голоса. Те же:

- Двое их было. Двое!..

- Да один. Здесь где-то он. По откосу бежал...

Значит, Тайка ушла. Ушла моя Тайка с моим ребенком. Ушла...

И снова -тьма и тишина.

3

Прихожу в себя, когда почти светло. Солнца еще нет, в яме глухо, смрадно и сумрачно, но небо голубое. Такое голубое... А я - на мертвецах, чуть присыпанных песком. Сразу все вспоминаю, снова ужас охватывает меня, я пытаюсь вскочить, и опять невыносимая боль...

Но сознание я удерживаю. И понимаю, что ниже пояса я недвижим. Я могу поднять голову, могу опереться на руки, я чувствую ледяной холод грудью и... И это все. Все, что я могу. И я волоку свое тело по трупам, превозмогая боль. Куда-то. Пока могу.

А потом опять наступает провал.

Солнце поднимается выше, я возвращаюсь из небытия, ощущая его спиной. И еще я чувствую, как что-то теплое стекает по мне, и понимаю, что это кровь. Капля за каплей.

А ведь ты убежала от них, Тайка. Ты спаслась, жена моя, ты спасла моего сына, если ему действительно суждено быть зачату в эту ночь. Я хочу верить. Очень хочу. И ползу...

А еще я хочу пить. От тяжелого смрада, от потери крови, от слез, ужаса и отчаяния.

А еще я хочу жить. И упрямо ползу, капля за каплей теряя силы и жизнь.

Силы кончаются раньше. Я еще слышу птичий гомон, я еще ощущаю смрад и тлен, но уже не могу волочь за собой свое полумертвое тело. А птицы поют. Как поют птицы!..

Я то проваливаюсь в забытье, то воскресаю, и то ли в забытьи, то ли в коротких воскрешениях передо мной проходит моя жизнь. Я вижу отца и Крым, маму и поездку, тетю Клаву и дядю Сережу, двор и беспризору, Семена Ивановича и наш "топтрест". Всех вместе и отдельно - Тайку. Мою Тайку.

Я перестаю чувствовать свои ноги, боль покидает меня, и холод, вечный последний холод постепенно охватывает все тело. Даже не холод - Великое Оледенение. Я уже не ощущаю, течет ли кровь из раны в позвоночнике, я просто знаю, что иду к маме. Капля за каплей.

Все чаще и все глубже провалы. Тишина и чернота обрушиваются на меня вдруг, мне все труднее возвращаться в этот мир. Где светит солнце, где живет Тайка, где поют птицы, где жил я.

Уходит солнце, и уходит жизнь. Все гуще темнота даже тогда, когда возвращается сознание. Я уже почти ничего не различаю, я уже почти не вижу собственных рук, но я еще слышу. Кажется, какие-то голоса, кажется; чей-то крик... Зина? Откуда здесь Зина? И выстрелы. И щеками, которых мне так и не пришлось побрить, чувствую, как падают в яму очередные тела. Четырежды дружно вздрагивают мертвецы в братской могиле...

Яркий свет вспыхивает внутри, в моем сознании, и я вижу теплое море, далекий берег и детей, собирающих разноцветную гальку,

Мама!...