Трое - Валери Перрен Страница 15

Первый щит с названием Нина видит километров за тридцать до финиша. «Паа… звериный парк развлечений…» – читает она, подпрыгивает от радости и восклицает: «Я догадалась, дедуля!»

Чем они ближе, тем больше на обочинах дороги фотографий, наклеенных на большие яркие панно. Нина в нетерпении, она предвкушает удовольствие, и Пьер Бо довольно улыбается. Затея удалась.

Местные жители называют парк раем, здесь есть манежи, маленький поезд, курсирующий по кругу, картошка фри и сладкая вата. Тут живут невиданно прекрасные звери: бегемоты, хищные кошки, слоны, волки, обезьяны, жирафы.

Нина попадает в гущу событий, кто-то хохочет, кто-то плачет, дети капризничают. Она прижимает к себе мяч и разглядывает людей, как другие – животных. Нина любит держаться поодаль и видеть «общий план».

Дед сжимает ее ладошку в своей большой руке, она в безопасности, но чувствует себя плохо. Голова разболелась, в животе тяжесть, ноги вдруг устали. С чего вдруг? Народу слишком много? Жара виновата? Или все дело в том, что рядом нет родителей? Всех ее ровесников в парке «пасут» мать с отцом. Она то и дело слышит: «Мамочка, иди скорей сюда!», «Папа, смотри!». Нина никогда не произносила этих слов. Ей кажется, что все животные в вольерах и за стеклянными стенками загонов похожи. В неволе повадки и взгляд становятся похожими.

Черная пантера расхаживает по клетке, держа в зубах детеныша, как будто ищет выход, а посетители завороженно наблюдают. Спрятаться негде. Ее поймали, подчинили, засунули за решетку людям на потеху.

Нина чувствует ужасный стыд. То, что веселит окружающих, вводит ее в ступор. Она еще слишком мала и не способна понять природу своих ощущений, но чувствует себя другой. Душа глухо рычит, сердится, тоскует.

В вагончике поезда становится легче, и Нина засыпает, прислонившись к плечу деда, переживания утомили и вымотали ее.

– Хочешь напоследок сходить к волкам? – спрашивает Пьер, поглаживая огромной теплой ладонью хрупкие пальчики.

– Нет, я боюсь.

Это неправда. Ни одно животное не способно напугать девочку.

Они занимают места в машине, Пьер поворачивает ключ в зажигании. Нина счастлива, что страшное место осталось за спиной.

– Понравилось?

– Да, спасибо, дедуля.

– Кто лучше – жираф или львы?

– Поезд.

– Почему?

– Он свободен и едет куда хочет.

13

Июль 1988

Троица переходит в пятый класс. Они взяли немецкий вторым «живым языком», чтобы наверняка оказаться вместе. Их лейтмотив: не разлучаться больше никогда. Язык Гёте добровольно выбирают редкие отличники, остальные предпочитают углубленный английский или испанский.

Сначала родители Этьена воспротивились, заявили: «У тебя не тот уровень!» – но все трое заучили наизусть аргументы для спора с предками. «За немецким будущее. Классный руководитель говорит, что с точки зрения этимологии нет ничего лучше. По статистике, все, кто выбирает немецкий, прогрессируют по другим предметам, это двигатель мотивации, он укрепляет физическую и умственную выносливость… Если встречу Клаудию Шиффер, хочу пообщаться на ее родном языке».

Они в бассейне. Все девчонки-ровесницы поглядывают на Этьена, а он выпендривается, проплывает двадцать пять метров, забирается на тумбу № 3 – ту, что в центре, – потягивается и ныряет идеально выверенным движением, долго плывет под водой, поднимается по лесенке и снова ныряет. Этьен загорел до черноты, у него стройное мускулистое тело, а роста в нем уже метр шестьдесят.

Нина смотрит в небо с редкими кудрявыми облачками, мысленно собирает их в кучу, «лепит» из них пастушью собаку. Солнце пылает, жжется, как огонь. Ей хорошо.

Адриен с задумчивым видом держится за бортик, время от времени погружается с головой, чтобы охладиться.

Через две недели Этьен отбудет в Сен-Рафаэль, и они с Ниной снова останутся вдвоем.

«В следующем году поедем вместе! – обещает Этьен. – Родители почти согласились. Условие одно: повысить на два пункта средний балл…»

Когда тебе двенадцать, «будущий год» кажется очень далеким, но Нина мечтает увидеть море и надеется, что спустя «вечность» это случится. Придется помочь Этьену. Ради осуществления мечты.

– Жрать хочу! – заявляет вынырнувший Этьен.

Они идут на террасу, стелют полотенца, чтобы не обжечься о сиденья железных стульев.

Этьен заказывает и платит за три порции картошки фри и кетчуп.

Наступил час сиесты. Утренние посетители, взрослые и пенсионеры, разошлись по домам или вернулись на работу. Дети появятся после двух. У воды осталось несколько расслабленных жарой подростков, они мажутся солнцезащитным кремом, девчонки смеются, принимая позы на надувных матрасах, мальчики тренируют прыжки.

Их тела изменились. Они выросли, окрепли. Этьен и Адриен вдруг обнаружили, что у Нины под лифчиком есть грудь, и таращат глаза.

– Больно? – шепотом спрашивает Адриен.

– Терпимо… – лаконично отвечает Нина.

Этьен и бровью не повел. Он уже регулярно флиртует – так, не всерьез, накоротке, общается с каждой новой девчонкой пару дней. В первый выглядит влюбленным, во второй – свободным от всех чувств.

Нине нравится один ученик из третьего класса, некий Жиль Бернар, угловатый дылда, который курит сигареты и бывает в клубах. Нина считает, что он похож на Ришара Анконину[39], никто другой этого не замечает. Они слова друг другу не сказали, только переглядываются в коридорах коллежа или в столовой. В следующем году он будет учиться в профессиональном лицее, и она его больше не увидит. Нина ходит по улицам Ла-Комели в надежде на встречу. Жиль Бернар не получает никакой почты, а его родителям приходят только скучные счета. Нина чувствует себя невезучим старателем, жаждущим найти самородок и вечно находящим пустую породу… среди пачек почтовой корреспонденции.

Этьену неизвестно тайное увлечение Нины, ее секрет знает только Адриен, и это их сближает.

* * *

Этьен уезжает в Сен-Рафаэль, а его друзья крадут у Пьера Бо все больше писем и открывают для себя повседневную жизнь горожан Ла-Комели и их респондентов. Люди обсуждают погоду, описывают подрастающих внуков.

Нина не сразу распечатывает конверты, сначала она их нюхает, закрыв глаза, пытается вычислить хранящийся внутри секрет и чаще всего бывает разочарована: авторам писем недостает воображения, или они не умеют любить.

Возвращается Этьен, и они заканчивают лето вместе, между бассейном, музыкальным подвалом и комнатой Нины, где она их рисует.

Этьен стал еще выше. Они сидят втроем на бортике большого бассейна, сосут леденцы и рассеянно наблюдают за купальщиками.

Нина стянула волосы резинкой в конский хвост. Как и каждое лето, ее смуглая кожа совсем закоптилась, а глаза еще больше почернели.

Адриен ненавидит свою слишком белую кожу, не поддающуюся солнцу, зато краснеющую, как рак в кипятке.

– В Сен-Рафаэле я кое с кем переспал, – внезапно роняет Этьен будничным тоном.

– По правде? – изумляется Нина.

– Угу… Было странно. Ей шестнадцать. Она легла на меня.