Авдотья – дочь И. И. Сусова - Виктор Чугуевский Страница 15

В старой квартире Илья давно не был и теперь с трепетом предвкушал этот вынужденный визит в место своего рождения и далекого детства. В холодильнике было пусто, не считая коробки стухших яиц. Двое охранников побежали на Смоленскую площадь, прикупить продуктов и чего-нибудь покрепче. Майор Болдырев разглядывал старинные фотографии на стенах и картины знаменитых художников, с которыми была знакома, в свою бытность, знойная женщина, Эллочка Скрябина. Следователь, едва сносно разбиравшийся в искусстве по долгу службы, признал среди броских живописных работ оригинальные картины Лентулова, Малевича, Кандинского…

– У твоей бабушки было чутье на странных, но великих художников…– произнес задумчиво работник прокуратуры, бросив одобрительный взгляд на наследника.– Сейчас эти картины очень дорого стоят!..

– Хочешь, бери любую…– сказал великодушно Илья, разливая в чашки бразильский напиток многолетней выдержки.

– Шутить изволишь, подсудимый Сусов?

– Не подсудимый, а подследственный и ценный свидетель!

– Свидетель и подсудимый, в одном флаконе!.. Никто с тебя обвинения не снимал…

– Пусть будет по твоему, мне все равно…– согласился Сусов и вкусил аромат черного кофе.– Тебе знаком Вован Едренкин?..

– Он же Обмылок! Как же, не знаком, встречались и не раз! Он проходил по многим делам, но всегда оказывался крайним, – «не при делах», как говорится. Скользкий тип и тертый калач!..

– У него моя дочь, Авдотья…– грустно оповестил майора Илья.– А где, я точно не знаю…

– Киднеппинг- это суровая статья! Можно упечь на долгие годы! Попробую навести справки через своих осведомителей. Я, как раз, расследую необычный инцидент по взрыву в его фирме «Экзотика». Ранены секретарша и два сотрудник. Это, случайно, не твоих рук дело? Ты же в Афгане служил…

– Увы, майор! Теоретически, убрать одного негодяя я мог бы себе позволить, но покушаться на невинные души,– уволь!..

– Выходит, не него еще кто-то точит зуб…

– … и очень влиятельный, из тех, кто тайно сотрудничал с ним, а теперь заметает следы!

– И кто, по твоему?

– Генерал Украинцев…

– Но у нас на него, ни чего нет, только слухи, да сплетни…

– Службист старой закалки умело действует чужими руками, а сам в тени остается и, как бы, не причем. Тот же самый Обмылок о многом мог бы рассказать, и предупредительный взрыв в «Экзотике», наверняка, первый звоночек, мол, достану любого, кто пойдет против…

По странному совпадению, условной морзянкой, звякнула дверная трель,– пришли посыльные сотрудники. Сварили пельмени, нарезали салат из свежих овощей и сели за стол. Болдырев разлил по стопкам водки, молча выпили и закусили. Потом, вдогон, опрокинули еще по одной и, разгоряченные спиртным, стали болтать на разные темы: о футболе, политике, красивых женщинах и прочей чепухе. К двум часам ночи разбрелись по комнатам спать, оставив одного оперативника на посту у дверей.

3

Пожилой Сусов лежал на высокой бабушкиной кровати, с мягкой периной, и думал о том, что именно здесь была зачата Авдотья. Иннокентий и Ксения часто встречались на этой квартире, и даже не подозревали, что Илья был в курсе их тайного романа. Нет, он не ревновал,– каждый волен выбирать свою дорогу жизни, и если им это было угодно, значит, так тому и быть. В уголке глаза неприятно засвербило…

– Переживаешь?– спросил Дух-Мельчайшей -Песчинки.

– Ты еще здесь?– поразился Сусов.

– А куда я денусь? Пока окончательно не разрешится твоя карма, не видать мне свободы протяженностью в сто тысяч кальп!..

– Сочувствую тебе! А карма, полагаю, это судьба?

– И так и не так… Карма – это энергия одержимая движением и действием. Страсть ослепляет и притупляет сознание. Авантюристы и непоседливые проходимцы проворачивают свои великие дела и делишки, а потом эти тщеславные мытарства называют всемирной историей. В свое время меня топтал в песках Каракумов царь Македонии – Искандер, а когда он умер, что оставил после себя? Пустые руки из-под покрова, на погребальных носилках… Его завоеванное царство, под властью недальновидных диадохов, вскоре распалось. И где он теперь? Тоже отбывает свой срок мельчайшей песчинкой в какой-нибудь пустыне. Человеческая жизнь невежественным умом делится на этапы. Считается, что младенчество, отрочество и юность – пора обучения и освоения опыта. Молодость и зрелость – реализация накопленного опыта и проявление своих способностей, а также, утверждение своей, так называемой, самосущей личности – свабхавы. Старость – подведение итогов, то есть, анализ пережитого опыта и заключительное постижение тщеты, данных нам в ощущение чувств и ума, и на самом деле, не обладающих собственной природой, поскольку они взаимозависимы в совокупности бытия. Эти самые этапы, как жизненные принципы, можно навязывать живым существам, и убеждение выраженное старостью будет выглядеть консервативной тенденцией в противопоставлении с двумя ранними периодами активного проявления. И никогда им не сойтись друг с другом, находясь в составе целого и вознося свой принцип во главу угла. Движение во времени и действие, скованное привязанностью к определенному этапу, мешает осознать себя в непрерывности потока психосоматической жизни…

– И что с того?– зевая, спросил Илья, которому уже наскучило нравоучение навязчивого Духа-Мельчайшей-Песчинки, но он все же прилежно пытался вникать в смысл его пронзительных проповедей.

– А с того, жалкий червь, что в результате, за чтобы ты не цеплялся и не устанавливал свое мировоззрение, это не будет иметь Истинной основы…

– И в чем, тогда, твоя истинная основа?– раздраженно поинтересовался Сусов. Он обиделся на слово «червь», но вспомнив известное стихотворение Державина, успокоился.

– Твой изначально чистый ум, не подверженный фиксированным определением всех вещей и явлений! Во всеохватной Пустоте, несущий в себе Мудрость всех проявленных форм и причину твоей мечущейся безличностной энергии, ищущей, в силу остаточной страсти, новых воплощении. Как блудный сын, ты снуешь в Пространстве Сострадания и не замечаешь, в порыве обособленной направленности, своей благодати Покоя и Равновесия, в коих ты уже пребываешь с безначальных времен…

– Так, где же выход, дух?– иронично произнес Илья.

– В практике, о невежественный! В настойчивом опознавании своей пустотной самости-свабхавы! Сначала, в глубокой медитации взяться исследовать свое тело, от дыхания и внутренностей до функций чувственных органов и ощущений и не обнаружить самосущей субстанции в непостоянных частицах, где бы ты там мог обитать. Так же, после этого, исследовать свой ум, от возникшей мысли до сложных, хитросплетенных построений и помыслов, и тоже не найти там постоянной опоры, но лишь текучесть приятных, неприятных и нейтральных отражений, сменяемых одно другим. И где же оно, твое «я»? Если не здесь и не там, может быть в безличностном духе, до проникновения в плотную материю? Но и он тоже состоит из накопленных мгновений мечущейся энергии