Записки патологоанатома - Андрей Левонович Шляхов Страница 15

– В патологоанатомические морги разложившиеся трупы не берут, – медленно и четко, чуть ли не по слогам, произнес Данилов, глядя прямо в глаза парню. – Вези в судебный…

– Что я вам – почтальон? – возмутился тот. – Куда наряд дали, туда и привез!

– Так он же воняет! – Данилов повысил голос.

– А у меня, может, насморк, – осклабился укурок и снова заржал.

Живому человеку в приеме было куда труднее отказать, чем покойнику.

– Саша! – позвал Данилов. – Помоги-ка.

Вдвоем с охранником они вывезли каталку на улицу, к стоявшей там машине с красным крестом. Около машины, не обращая внимания на моросящий дождь, расхаживал, разминая ноги, водитель. Загорелый, скуластый – настоящий степной всадник. «Тебе бы табуны гонять, а не покойников возить», – сочувственно подумал Данилов. Увидев, что каталка возвращается с грузом, водитель быстро подошел к задним дверцам машины и распахнул их.

– Напарник у вас странный, – сказал Данилов водителю.

Тот понимающе кивнул.

– Вот документы, – Данилов протянул документы парню, но тот демонстративно спрятал руки за спину. Владимиру пришлось положить их на труп, точнее – на черный пакет, в который он был упакован. – Мы пошли.

– А мы поехали! – сообщил парень, берясь за ручку передней правой дверцы. – Шариф, что ты встал там?

– Подожди! – Данилов схватил его за руку. – Куда это «поехали»? А труп?

– Труп ваш, каталка тоже ваша, – водитель залез в салон и повернул ключ зажигания, но охранник встал прямо перед машиной. – Моего тут ничего нет. Пустите!

Руку вырвать не удалось – Данилов держал крепко.

– Я ее по наряду привез! – стоял на своем укурок.

– Как привез, так и увезешь! – ответил Владимир.

Трижды обменявшись мнениями, Данилов почувствовал, что разговор зашел в тупик и ему надо действовать самому, пока окончательно не промок.

– Саша, помоги загрузить!

Отпустив парня, Данилов потянул каталку к задним дверцам, рывком распахнул их и, не обращая внимания на суетившегося рядом укурка, взялся за ноги трупа, собираясь загрузить его в единственную из четырех свободных секций. Охранник, отворачиваясь, чтобы дышать пореже, взял труп за плечи. Окоченевшие трупы грузить несложно, это не обмякшее тело коматозного больного.

– Подняли! – скомандовал Данилов.

Черный пакет разъехался посередине, явив взорам обнаженное тело – мужское, с однозначным первичным половым признаком.

– Погоди-ка, – Данилов опустил труп обратно на каталку и обернулся к укурку, который как раз собирал бумажки, разлетевшиеся по асфальту. – Так это же мужской труп.

Он забрал у парня промокшие документы и сличил данные с клеенчатой биркой, болтавшейся на правом запястье покойника.

Направление было выписано Тимошиной Агриппине Кондратьевне, семидесяти двух лет от роду, а на носилках, если верить бирке, лежал Палильский Михаил Александрович, одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения.

– Ты трупы перепутал, мудила! – в сердцах высказался Данилов. – Давай быстрей сюда Тимошину и убирайся к чертовой матери!

Дождь усилился.

– Я сейчас найду, – водитель выключил зажигание, вылез и подошел к Данилову. – Разрешите.

Вначале он с помощью охранника перегрузил труп с каталки в машину, а затем потянул на себя другой, лежавший в соседней секции.

– Помогите, – попросил он Данилова и Сашу.

Укуренный фельдшер стоял сбоку и наблюдал за процессом. Правда, уже не улыбался – сказывалось отрезвляющее действие свежего воздуха и холодного дождя.

– А это точно наша? – ворчливо спросил Данилов. – Может, сверим сначала?

– Ваша, ваша, – заверил водитель. – Один женщин, другие три мужичины. Достанем и проверим.

Водитель дело говорил: невозможно было прочитать написанное на бирке, пока труп лежал в секции. Данилов помог переложить труп на каталку и развернул пакет. Тело оказалось женским и каким нужно: на бирке восхитительным каллиграфическим почерком было выведено «Тимошина Агриппина Кондратьевна».

– Разобрались наконец, – констатировал Данилов. – Спасибо.

– Пожалуйста, не жалко, – ответил водитель, захлопывая дверцы.

Фельдшер молча уселся на переднее место.

– Вот урод! – покачал головой охранник, берясь за ручки каталки. – Это же надо так отличиться.

– Я тоже хорош, – улыбнулся Данилов. – Надо было сразу свериться. Обошлось бы без пререканий.

– Привыкнешь еще, – обнадежил охранник. – На автомате будешь все делать.

– Да у меня вообще-то нет такой цели, – привыкать к роли дежурного санитара морга Данилову совсем не хотелось.

Сгрузив труп в хранилище, Владимир вернулся в приемную и аккуратно разложил сопроводительные документы на столе.

– До утра высохнет, – обнадежил охранник. – Все будет путем. Это вот когда родственникам чужой труп выдадут, а те его заберут – тут, конечно, визг до небес стоит.

– А разве такое бывает? – Данилову доводилось слышать подобные истории, но он всегда считал их выдумками. – Родственники же не слепые.

– Не слепые, – согласился охранник. – Но смерть меняет людей, да и приезжают забирать не всегда самые близкие. Иной раз является какая-нибудь седьмая вода на киселе. А некоторые вообще смотреть на покойников боятся. Один случай в мое дежурство был – выдали бабульку, да не ту. Только в крематории ошибку обнаружили.

– Вернули?

– Вернули, со скандалом. А тут уже другие скандалили, той покойницы родственники. Им тоже не ту вынесли, но они сразу заметили, что это не та, и говорят – а где та, а им говорят, что та не та…

– Ты еще не запутался? – улыбнулся Данилов. – Спать пора.

– Пора, – согласился Саша. – Чувствую, что после такой катавасии нас до утра никто не побеспокоит.

– Сплюнь, – попросил Данилов, но охранник напророчил верно – до утра больше никого не привозили. Лишь одновременно с приходом Валеры бригада «скорой помощи» привезла труп мужчины, умершего у них в машине, но это Данилова уже не касалось.

Глава шестая

Подозрения

– Тут он открыл глаза и возвел их к нерадостному, уходящему в темь потолку покоя. Как будто светом изнутри стали наливаться темные зрачки, белок глаз стал как бы прозрачен, голубоват. Глаза остановились в выси, потом помутнели и потеряли эту мимолетную красу[1]. Подумать только – как точно, как образно и вместе с тем как уважительно Михаил Афанасьевич пишет о смерти!

У доцента Кислой был свой пунктик: смерть и все, что с ней связано.

– Лариса Александровна – человек своеобразный и увлекающийся, – однажды сказал о ней заведующий кафедрой.

Доцент Кислая могла ответить на звонок по мобильному посреди занятия или даже собрания. Спокойно, не понижая голоса, сказать «Да, я слушаю», а дальше – что-нибудь неуместное:

– Маша, это же так здорово, когда у тебя есть человек, с которым можно не притворяться, а просто быть самой собой! Без стремления казаться лучше. Вести себя, как тебе хочется, говорить, что хочется, ходить перед ним в