Березовый сок. Рассказы - Андрей Викторович Белов Страница 15

— Во второй раз вы оказались в канаве, когда вас водитель вытолкнул из такси. Вы опять же ехали домой, но теперь уже после того, как посидели с друзьями в пивном баре. Вы тогда решили, что раз уж вам хочется каждый день принять, то пусть это будет одна, ну максимум две бутылочки пива… На этот раз вы поехали в такси, чтобы теперь-то уж наверняка добраться до дома. В такси же вы начали отчаянно икать, и таксист испугался, что вы испоганите-с салон… И опять же, извольте заметить: вы очнулись на рассвете. В этом у вас удивительное постоянство-с, Петр Сергеевич. Так мы снова встретились на рассвете, и, опять же, было ясное небо и видны были звезды. И далась вам эта Большая Медведица? — закончил рассказывать гость.

— Да-а-а! Провалы в памяти-с, провалы! — добавил гость.

И этот случай Петр помнил и помнил опять же только начало. Они заказали по две кружки пива. Оно оказалось теплым. Возмутились. Принесли еще по две, оставив, как подарок от бара, теплое на столе… А затем была водка.

Петр уже не подставлял свой стакан, а сам регулярно наливал себе вина — бутылка удивительным образом не заканчивалась.

— У вас странная речь, — снова переходя на «вы», сказал молодой человек.

— Извольте, любезнейший, объясню, — с готовностью подобрался гость. — На классике воспитаны-с, на классике: Гоголь, Достоевский… В отличие от вашего поколения терпеть не могу всякой мистики: ведьм, вампиров, зомби и прочее — тьфу, гадость какая!

— А сегодня-то что?

— А сегодня, в общем-то, тоже ничего оригинального не было, — продолжил гость. — Накануне вы решили, что, раз уж с пива тянет на водку, перейти на сухое красное вино. С него, мол, и на водку не тянет, и врачи говорят, что красное полезно пить каждый день. Ну, так после очередной бутылки сухого вина вы и оказались опять в той же самой канаве. На этот раз вы решили дойти до дома пешком, но… сил не хватило.

— И заметьте-с, мой друг, я ведь за вами не ходил, под локоть вас не толкал, из-за левого плеча не нашептывал, а просто сидел и ждал на этом самом месте, у этой самой канавы, — сказал гость, с усилием изобразив на лице непогрешимую честность.

— Откуда же ты знал, черт тебя дери, что будет именно так? — спросил Петр.

— Все просто, уважаемый, все просто, — охотно ответил гость. — Ты думаешь, что идешь своим и только своим путем? Нет! Дорожка к канаве задолго до тебя протоптана!

— А я брошу! — твердо сказал Петр.

— Нет, Петюня, от алкоголизма в одиночку не убежишь. А в большом городе что? — Никому ты не нужен, — гость самодовольно и с горящими глазами наливал себе очередной стакан.

Пете почему-то вспомнился недавний телефонный разговор. Он тогда неожиданно для себя набрал номер домашний номер. Раздались длинные гудки. Что он хотел сказать, он и сам не знал. В трубке послышался до боли родной голос:

— Алло, алло! Ничего не слышу, алло, — произносил отец.

— Алло, алло!.. — повторял он опять и опять.

И тут Петю прорвало:

— Пап, это я, Петр.

— Петя, Петя, это ты? Ты же по воскресеньям всегда звонишь, а сегодня еще четверг. Случилось что? Вон у матери сердце ноет со вчерашнего дня. Мать, слышь, Петя звонит. Как там у тебя, Петя? — скороговоркой выговорил отец.

— Пап, плохо мне здесь, устал я страшно, — проговорил Петр, и глаза защипало от слез.

— Ну и плюнь ты на эти огни большого города, возвращайся. Работа и у нас в городе найдется. Возвращайся, а? Вот и мать рядом стоит, тоже говорит: «Возвращайся». К деду в деревню съездишь, проведаешь старого, да и отдохнешь, выспишься на сеновале.

И такое родное близкое растеклось по душе Петра, что потянуло его домой, туда, где его всегда ждут самые любимые люди.

— Па, да не могу я, — сквозь слезы проговорил Петя, — У меня работа, там трудовая книжка! И кредит я взял…

— А хочешь, скажу, что дальше будет? — продолжил гость, гадливо улыбаясь. И, не дожидаясь ответа, начал говорить:

— В конце концов, начнешь бутылочкой пивка поправляться перед работой, в обеденный перерыв бегать пивка попить. Как-нибудь придешь на работу в темных очках, чтобы синяк под глазом скрыть. А на каком-нибудь очередном корпоративе напьешься так, что будешь кричать, что уволишь всех. А затем, весь в долгах за наемную квартиру, со стаканом в руке, будешь сидеть у компьютера и рассылать резюме, ища очередную работу, а затем…

Петя сразу же вспомнил, что в темных очках ему уже приходилось выходить на работу, и закричал в отчаянии:

— Стоп, хватит! Иди к черту! Я не алкоголик! — голова начала кружиться, мысли путались.

— Да подожди ты, подожди, не надо так кричать, — сказал гость, — я еще не закончил. Успокойся и закрой глаза на минуточку.

Петя, как в гипнозе, подчиняясь словам гостя, закрыл глаза. Он ощущал свое «я» и в то же время видел себя со стороны… Он падал спиной вниз — быстрее, быстрее, быстрее… Весь сжался в ужасе; падение казалось ему бесконечным; вот-вот, еще немного — и остановится сердце, не выдержав напряжения, и… он очнулся. Он лежал и боялся открыть глаза: боялся увидеть… Большую Медведицу и снова проснуться в канаве. Наконец, запах, похожий на аптечный, немного успокоил его, и он медленно стал открывать глаза. Вокруг все оказалось белым: потолок, стены… «Больница?» — мелькнула мысль, и, повернувшись на другой бок, он затих. Виделся ему длинный коридор и отец, стоящий рядом с человеком в белом халате.

— Сегодня к нему еще нельзя, — сказал лечащий врач, — и вот что я хотел сказать вам… — Отец молча выслушал слова доктора и, сгорбившись и как-то сразу постарев, медленно и устало пошел по длинному больничному коридору.

Петя снова закрыл и открыл глаза. Гость стоял на том же месте и с любопытством смотрел на Петю. Глаза Пети медленно стали наливаться кровью.

— Так ты на белую горячку намекаешь? — злобно и тихо спросил он гостя.

— А что? Ты думаешь, это так уж невозможно? Ошибаешься, Петя, ошибаешься! Стоит два-три дня воздержаться после хорошего подпития, и поползут «постенные», — ответил тот.

— Я не алкоголик и запоев у меня нет! — выкрикнул Петя и стал с угрозой надвигаться на гостя, перекрыв тому путь к двери.

Черт, не ожидая такого поворота дела и видя решительность Пети, стал отступать все ближе и ближе к стене и, упершись спиной, стал блекнуть,