Карусель сансары - Юрий Мори Страница 17

Антон медленно оделся, борясь с приступами тошноты. Лучше бы принять душ, от него отчаянно воняло грязью из канавы, но просить куда-то отвести было глупо, а в самой комнате ничего похожего не было.

– Ну так вот, гражданин Мякиш. Как ты понимаешь, пришлось отправить тебя в карцер за убийство. Невелико преступление, если уж честно, раз надо – значит надо. Но и без наказания его оставлять нельзя.

Филат немного подумал и опустился на задницу. Теперь они сидели друг напротив друга посреди качающейся багровой фантасмагории.

– Ты же знаешь, что это – не я.

– Да и не важно. Остальные подтвердили, стало быть: развилка. Дальше судьбы начинают катиться по другим траекториям. Здесь не матрица, не чистилище и даже не секретный центр подготовки ментальных диверсантов. Всё проще и сложнее одновременно. Вы все – нечто наподобие высыпанных на бильярдный стол шариков от подшипников. Катаетесь туда-сюда, сталкиваетесь, некоторых сшибают шары покрупнее, по кому-то попадают кием, иные улетают в лузы и там ссыпаются на пол через слишком широкую ячею. Ищи потом, собирай, сыпь обратно.

Мякиш, как мог, вытер лицо полой куртки и попробовал открыть-таки правый глаз. Сложно, но можно, хотя вид получался через узкую щёлку. Хорошо приложил кто-то. Из того, что нёс Филат, пока было ничего непонятно.

– И долго нам здесь… кататься?

– Спрашивай только за себя. В данный момент нет никаких «вас», только ты, и только со своим субъективным временем. Ты здесь сколько, два дня?

– Ну так. Второй пошёл.

– Ага… А вот Мишке-ссыкуну казалось, что он тебя знает пару лет. Судак пока не определился, Боня подсознательно считает тебя врагом с детства, а многие даже не поняли, что ты здесь есть. Некоторые так и не поймут.

– А Принц? – тихо спросил Антон. Какая-то сложная шарада, в такой и в нормальном состоянии не разобраться, да ещё и разбитая голова…

– Алексей живёт в своём собственном кошмаре, закольцованном, видимо, навсегда. Я не знаю, что он про тебя думает. Никто не знает мысли застрявших.

– Кстати, а почему он – Принц?

– Потому что царевич, – непонятно ответил Филат. – Да наплюй, тебе не о нём надо думать, таким не поможешь. О себе думай, о себе, любимом. На застрявшего ты никак не похож, поэтому впереди для тебя Ворота. Вот и решай, что нужно для их преодоления.

– А за Воротами?

– Для тебя? Да кто его знает. Сам увидишь.

– Скажи, Филат… А всё это вообще реально? Мы есть или второй день я вижу сложносочинённую галлюцинацию?

– Неуместный вопрос. Каждый опять же для себя решает.

Разговор с самого начала был странным. Непонятным. Скатившимся в невнятную метафизику. Мякиш потёр затылок и глянул на стены. Ритм подсветки неуловимо изменился, в глубине стали видны некие плавающие в невесомости куски. То ли огромные распухшие листы картона, то ли чьи-то разорванные тела, то ли рыбы. Бесформенные, но неуловимо угрожающие.

Без всякого напряжения он вдруг вспомнил детство. Океанариум в Севастополе, где в таких же стенных аквариумах неспешно шевелили ластами гигантские морские черепахи, равнодушно смотрели на посетителей, беззвучно открывали и закрывали клювастые рты.

А что? Чем-то похоже.

– Ладно, уговорил. И что я должен делать для себя, любимого? Подписать договор кровью?

Филат снова коротко рассмеялся:

– Договор о чём? Реши для себя, что тебе надо, и делай. Ворота сами решат, когда забрать, поэтому эту полосу ты минуешь. Если хочешь совет, то… В общем, оставь мысли о Принце. О побеге. Подойди к Судаку, потолкуй, он довольно умный. Вы найдёте точки соприкосновения. К тому же, Алексей тебя предал – ты ведь не забыл?

Мякиш кивнул.

– Ну вот. Предоставь его своей судьбе, займись своими делами здесь и сейчас. Нет бытия и небытия, реальности и нереальности. Есть ты и определённый маршрут, по которому надо пройти.

– Без выбора?

– Без выбора. Всё решено за вас давным-давно, любые лишние, не на то направленные, усилия ведут только к большим мукам, но никак не меняют саму карту.

«А ведь он врёт, – отчётливо подумал Мякиш. От этой простой мысли даже голова перестала болеть, осталось лишь покалывание в затылке. – Брешет. Выбор есть, и этот человек… Да человек ли? Заставляет меня сделать то, что удобно ему. Не мне».

– Хорошо, – вместо этого сказал он вслух. – Я понял. Стоит быть на стороне сильного и не рыпаться, если не можешь перебороть что-то.

– Вот и умничка! – приторно восхитился Филат. – Я так и знал, что поймёшь. У тебя лицо мудрого человека. Только умыться надо бы.

Теперь в аквариумах были сплошные черепахи. Лучше, нежели бесформенное нечто, гораздо лучше. Стены словно подсказывали вслед за командиром отряда: «Молодец, молодец, правильно!».

– Обязательно умоюсь. И зубы почищу.

Филат иронии не понял. Он наклонился к Мякишу и внезапно протянул руку, положив ему на лоб. Ладонь была влажная, прохладная, похожая на снулую рыбу. Но это не так важно: на Антона вдруг обрушилось воспоминание. Из прошлого. Из той жизни, которую он второй день мучительно вспоминал и так и не мог вспомнить. А вот сейчас – получилось.

…Его все звали Утёнком.

Ни Антон, ни остальные ребята не помнили имени. Даже воспитательница, степенная и постоянно погружённая в непонятные мысли Антонина Васильевна, звала его так всегда, хотя всех остальных – по именам, а в минуту крайнего раздражения чьей-то выходкой – по фамилии.

Утёнок не возражал. Он вообще был необидчив: губастый, с большими глазами, в которых застыло немного испуганное жизнью выражение, с длинными девчачьими ресницами. Худой и нескладный, он был выше остальных мальчишек отряда, поэтому стоял первым в шеренге, стараясь сгорбиться, стать незаметнее. И с кем-нибудь наконец подружиться.

Но из последнего ничего не выходило.

Не то, чтобы над ним издевались – нет. В лагере и дисциплина была на высоте, и ребята в отряде подобрались нормальные. Просто не находили с ним точек пересечения. В футбол он играл плохо, к шахматам – а возле массивных стационарных досок прямо на улице возле комнаты отдых страсти кипели нешуточные – он подходил с опаской, сам никогда не садился. Просто стоял, смотрел и напряжённо вздыхал, когда кто-нибудь блестяще выигрывал.

– Утя, ты хоть петь умеешь? Или на гитаре играть?

Он вздрагивал, испуганно мотал головой и старался быстрее отойти в сторону после таких вопросов. Мякиш, как и остальные, воспринимал его не товарищем по отряду, а скорее деталью интерьера. Есть же море, пляж, лежаки, пихты в невысоких кадках по всему лагерю. А есть