Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий Страница 173

Особенно зацепило слово «полезно». Он так и сказал: критика со стороны оппозиции сегодня полезна. Причём и справа и слева, что от патриотов, что от либералов. Кому полезна? Ну не власти же, а лично автору фальшивого компромата на самого себя. Выходит, Валерий Витальевич тоже считает, что другой, главный ВВ готов к Большому повороту в сторону национальных интересов, и надо срочно «переквалифицироваться в управдомы», отмежеваться от либеральной тусовки, в которой банковский ВВ вырос и в которую врос. Хитруку эта мысль, – правда, в зародыше, – явилась сразу после отставки Медведева, который, честно говоря, и сам не особенно утруждался, и других чесаться не заставлял. Медленное время кончилось, опасный тандем Мишустин – Белоусов придал текущим дням ускорение. Кстати, в отличие от тех, кто твердил только о Мишустине, Хитрук обратил особое внимание именно на эту связку, по его мнению, отнюдь не случайную, указующую на планы высшей власти. Но теперь Путин пролонгировал президентство – общее голосование, наверное, вообще отменят, Закон подписан! Это значит, атлантическая прививка, сделанная России в 90-е годы, может потерять силу – обнуление путинских сроков, не исключено, повлечёт за собой обнуление обязательств перед Западом. В ту же сторону толкают и первые всполохи вирусной эпидемии… Вспомнил свежее предсказание уехавшего в США Иноземцева. Академик регулярно «шлёт приветы» из-за океана: на сей раз заявил, что 2020-й год может стать переломным для российской истории, обнулив предыдущую либеральную эпоху. Впрочем, про обнуление эпохи Хитрук присочинил уже от себя, ибо опасался за судьбу нынешней управленческой команды, в которой состоял. Тут вовсе и не нужны элитные интриги, громкая, неизбежно скандальная ротация кланов, – теперешних могут развести втёмную, аккуратненько растворить в новых лицах, чтобы потом отправить в сливной бачок жизни. Да-а, банковский ВВ чутко уловил веяния с самых верхов. Компромат на самого себя – это эпический размах! Председатель объявил аварийный режим и с помощью Сташевского – скучный и не расторопный на вид, медленный престарелый чинуша с артритными ногами, но ближайший советник, самое доверенное лицо! – быстро сочинил вариант, который позволит в случае надобности подогнать свою репутацию под запросы власти. Бомба взорвётся в тот момент, когда ВВ даст опровержение и станет ясно, что клевета исходит от либералов, отправивших его на медийный эшафот. Публикации в зюгановской прессе нужны лишь для отвода глаз. Ловко! Люди денег – это особая порода, у них мозги не хрустят.

Хроническим запором мысли Хитрук не страдал, и разбор полётов банковского ВВ привёл Бориса Семёновича к банальной истине: кое-кто уже «наложил в панамку» – крысы бегут с тонущего корабля. Но едва в голове мелькнуло слово «корабль», на ум пришёл любопытный образ: мы плывём на «Титанике», а сейчас полезнее оказаться на броненосце «Потёмкин». Либеральный «Титаник», похоже, идёт ко дну, уже тонет, а броненосец «Потёмкин» – символ восстания против нынешних порядков. «Но восстание-то подавили, – тут же полоснуло в сознании. – Ситуация очень подвижная, страна снова погружается во мглу, жизнь пятится назад, надо быть осторожнее. Запасёмся-ка попкорном и будем посмотреть, кино обещает быть занятным. Пусть начинает Валерий Витальевич, поглядим, что у него получится с новыми трендами, как он избежит политического увядания. Поучимся бриться на чужой бороде. Слякоть не слякоть, а жить-то нужно».

Хитрука не крестили-не обрезали, и он считал, что жизнь – это договор с Всевышним, заключённый без гарантии. Но зато искусством жизни овладел сполна. И природным чутьём ощущал, что её слом близок.

И всё-таки неожиданное, очень авторитетное подтверждение тревог по части злых «завтра» вдохновляло. Вдобавок ВВ обещал не постоять за ценой, мимоходом упомянув о наличных. Это означало, что важен конечный результат; как при расходах со спецфонда, реальные отчёты не требуются. При оплате наличными это открывало неплохие возможности. Но как их реализовать?

Это был самый трудный вопрос и, по достоинству оценив свою мудрость – в пиковые времена мыслит в резонанс с Председателем Правления, вхожим в высокие сферы! – Борис Семёнович полностью сосредоточился на поисках решения этого вопроса.

Хитрук поднимался по карьерной лестнице с низов, с первой служебной ступеньки, и распрекрасно знал «законы мироздания», как он называл негласный «кодекс бесчестья» бюрократической среды. В России оды чиновному сословию испокон веку отличались неприязнью. Оно и понятно: пороки русского бюрократа с особой наглядностью проступали в отношении к «податному» люду, и народная молва, как и классики литературы, не скупилась на красочные злопыхательства. Но понимание внутреннего мира этой изолированной среды, повадок и склонностей обитателей чиновного «зверинца», который населяют порой уникальные человеческие типы, простому смертному не доступно. Между тем у замкнутого сообщества столоначальников, у офисной бюрократии свои неписаные правила, своя надпоколенческая «генетика» с узорчатым набором свойств и ситуативных альянсов.

Одно из них касается неформальных узнаваний по формуле, в благозвучии вполне цивилизованной: «Свой свояка видит издалека». Известно, любой мелкий, начинающий чиновничишка обожает, не щадя сил, для престижа, со страстью, на манер Чичикова врать о своих близких знакомствах – чаще всего вымышленных или шапочных, – с сильными мира сего. Хитрук сам прошёл через эту первичную стадию. Но поднимаясь по карьерной лестнице, завзятый бюрократ, даже чиновник эконом-класса, умеряет трепотню о своих связях, напоминая о них лишь изредка и по необходимости. А уж те, кто в высшей лиге, в бизнес-классе, монстры подспудных решений, сановники, элита, – те и вовсе скрывают карьерную родословную, не озвучивают имена благодетелей, с которыми связаны неформально, чтобы вокруг не знали, чья мохнатая рука продвигала их по карьерной лестнице, «чьи они люди». Тайные регуляторы аппаратных отношений известны лишь избранным, слишком много значат системные связи внутри властной верхушки.

За многие годы эти тонкости Борис Семёнович вызубрил, словно таблицу умножения. Стал мастером карьерного выживания, на бумагодеяниях, пусть и в цифровом формате, собаку съел. Но, как тонко подмечено в народе, хвостом подавился: нечаянно столкнулся с новым для него, непонятным, даже загадочным вариантом внутричиновных отношений.

Этого человека Хитрук знал давно, – но только в лицо. Оба вращались на федеральном уровне и периодически встречались на различных массовых сходках столичного административного бомонда, никогда, впрочем, не здороваясь, а лишь заприметив друг друга, – обоюдно примелькались. Но на прошлогоднем праздновании Дня России случайно оказались за одним столом, накрытым в амфитеатре зала приёмов на верхнем этаже Кремлёвского дворца, где в партере чокались бокалами опорные чиновники государства, боевые слоны, высшие сановники, – с дамами в ожерельях из акойа, особо ценного перламутро-золотистого жемчуга южных морей. Это априори предполагало, что Хитрук и Немченков службисты одного ранга, хотя не второго сорта, и позволяло собирать богатый урожай знакомств, обязывая к обмену визитками. Но