Борис Можаев - Наледь Страница 18

- До сих пор не могли лед вырубить! - с заметным раздражением сказал Воронов.

- Так ведь рабочие заняты были в аварийном поселке. - Белкин по-девичьи заморгал своими белыми ресницами.

"Не в том беда, что лед поздно вырубают, а в том, что на этом месте дома строят", - с досадой подумал Воронов и пошел к траншеям, вырытым под новые дома.

Закладывалось четыре фундамента: они вытянулись по наледи, окруженные кучами бутового камня и кирпича, завезенного зимой и снизу наполовину все еще скованного льдом. Под наледью шли тяжелые глинистые грунты, перемешанные с булыжником. Вода хлестала по дну траншей сплошным потоком, и насосы, установленные на фундаментах, не успевали откачивать ее. Люди ходили грязные и злые - одни ругались, вычерпывая воду ведрами, другие курили и, казалось, равнодушно смотрели, как вода затапливает только что уложенные стенки фундамента.

Здесь Воронов встретил тех ребят, что шумели в конторе; они выжидательно смотрели на него и тяжело молчали.

- Надо все насосы поставить на один фундамент, - сказал Воронов Белкину.

- А что будут делать люди на остальных фундаментах? - спросил Белкин. Куда я их поставлю? Эх! - воскликнул он в сердцах. - Пока аварийным поселок строился, еще дело шло. А теперь вот сгрудилось все здесь...

- Ведь это же Снежинка, Снежинка бьет здесь из-под каждого камня! выкрикивал он с каким-то злорадством, тыча рукой в траншеи. - Просто какая-то подземная река. Разве ее перекачаешь?

- Верно говоришь, река и впрямь будто подземная, - согласился Воронов. - Тут одними насосами не обойдешься. Здесь канал отводной нужно рыть. Сверху, на перехват воды.

- Да кто ж нам заплатит за такой канал? В проекте он не предусмотрен...

- Придется заняться этим проектом, - раздумчиво заметил Воронов. - Вот что, распоряжайся здесь. А я схожу к геологам, у них должен быть точный дебит Снежинки. А потом вместе подумаем, что можно сделать.

Он несколько раз пересекал ущелье, поднимался наверх к геологам и тщательно изучил многочисленные промеры Снежинки. Река действительно оказывалась, по меткому определению Белкина, подземной. Ее поверхностный дебит был в девять раз меньше грунтового. Она имела капризный, своенравный характер: постоянно меняла русло и гуляла в пределах ущелья как ей вздумается.

Характер наледи оказался тоже очень неприятным.

Если бы она имела определенное направление, ее можно было бы преградить барьером. Но она вырастала повсюду и принимала самые неожиданные формы. Здесь, в ущелье, били сотни ключей - грунтовые воды выбивались повсюду. Они неслись в Снежинку и наращивали наледь. "Очень сложные условия. И не столько для строительства, сколько для жизни здесь", - думал Воронов. Существующий проект, по его глубокому убеждению, не устранял этих трудностей. Снежинку, например, предлагалось взять в глубокое русло. Но это было б целесообразно, если бы река являлась обыкновенной, а не с подземным дебитом. А так она может пробиться в любом ином месте и попросту обойти уготовленное ей русло. Другое дело, если ее взять в огромную дренажную трубу, но это будет стоить колоссальных денег! И даже в таком случае трудно застраховаться от наледей.

Вечером Воронов долго просидел с Белкиным над генеральным планом поселка. Чертежи Белкин прихватил с собой на дом. Он занимал комнату в коммунальной квартире нового дома. В комнате Белкина было так же голо, как и в конторе: вся мебель состояла из койки, стола с двумя табуретками и грубо сколоченного стеллажа под книги. В углу висели фуфайка, комбинезон да валялись резиновые сапоги, прикрытые портянками.

- Вы расположились как временный постоялец, - сказал Воронов, осматриваясь.

- А я и так временный, - весело отозвался Белкин. - Меня уж два раза снимали отсюда. И опять посылают... Видать, лучше подыскать никого не смогли. Наверно, подыщут.

- За что же вас снимали?

- План заваливал. И в этом месяце завалю. - Белкин говорил с отчаянной веселостью, но за этой веселостью чувствовалась невысказанная горечь.

- Отчего же так примирился?

- А, шут с ней, - он равнодушно махнул рукой. - Сначала-то вроде хорошо шло. А впрочем, все мы начинаем хорошо, да вот не все тянуть умеем.

- Вы здесь с самого начала?

- Да. Сразу после института сюда попал.

- Как же вас загнали в это ущелье? Ну-ка расскажите.

- Очень просто. Мы начинали строить поселок в Солнечном. Видели травянистую ложбину? Ну вот. В начале позапрошлой зимы приезжает к нам председатель совнархоза Мясников, а с ним начальник управления горнорудной промышленности да еще наши братья-строители. Председатель совнархоза, такой солидный, в бобровой шапке, - говорят, начальником главка был, - но мужик веселый, все с шутками да с прибаутками прохаживался. "Вы, говорит, хутора, что ли, здесь строите?" - "Нет, - отвечаем, - поселок для горняков". - "Для горняков? - он вплеснул руками. - А я и не догадался. А чем же здесь будут заниматься ваши горняки? Может, коров пасти?" - "Руду добывать", - говорим. "Ишь ты, руду!.. А где же рудники будут?" - "Да километров пятнадцать отсюда по ущелью в горы". - "Вот бы проектировщиков заставить бегать на работу за пятнадцать километров, да еще в горы". "Для рабочих автобусы будут", - сказал Зеленин. "Ага! - иронически согласился Мясников. - А возить их за счет государства? Вот умники! Ну-ка, поехали к рудникам..." И все подались сюда. Здесь красиво было. Все снежком припорошено. Наледь еще не успела образоваться - начало зимы. "Вот здесь и строить нужно поселок, - сказал Мясников. - Тут тебе и работа, и жилье под боком. И возить их никуда не надо. Экономно и для государства, и для рабочих удобно".

- Да неужто никто не возразил ему из строителей? - спросил Воронов.

- Зеленин возражал. Здесь, говорит, условия трудные, наледи много. А Мясников ему: "А вы что, трудностей испугались? Наледи устранить и строить поселок. Орлы горные будут здесь жить!" Вот так сказал да уехал. А потом уж появились и проект Синельникова и рабочие чертежи домов из проектного института.

Воронов встал и, заложив руки за спину, крупно зашагал по комнате.

- Но солнце-то, неужели они не заметили, что солнца здесь нет! воскликнул Воронов.

- Солнца? - переспросил Белкин. - О солнце ничего не говорили. День был пасмурный, его вообще не было, солнца-то.

- Ну а что ж заказчик? Будущие горняки! Они тоже молчат? Ведь им здесь жить! Рудник рядом и на высоте... Значит, пыль от выработки породы будет оседать в ущелье. Это ж верный силикоз!

- Заказчики каждый месяц возмущаются. Как приезжают принимать работы, так все грозятся прикрыть это дело и перенести в поселок Солнечное. Вы, говорят, построили да уехали, а нам силикоз наживать... Вроде в Москве хлопочут... Ну, заговорились мы совсем, спать пора. - Он встал из-за стола и лениво потянулся. Потом принес откуда-то раскладушку для Воронова и одну подушку.

- Вот оказия-то, - виновато говорил он, - забыл я совсем про постель. Надо бы у коменданта взять. А теперь придется кое-как. - Белкин достал из чемодана одну простыню и кинул Воронову еще свой облезлый плащ. - Больше ничего нет.

А через минуту он уже захрапел на своей кровати, сраженный мгновенным сном. Воронов долго еще не спал и думал о том, что Синельников расчетливо занижает планы жилья, шоферы надрывают моторы на расхлябанной дороге, Белкин строит неразумно поселок и тратятся впустую трудовые копейки. "Это как наледь, - думал Воронов, - прет из подземных глубин в лютые морозы и находит теневые ущелья, где скапливается, мешает работе и жизни. Вокруг горы великого дела, а в ущелье наледь... И ведь не в том особая беда, что ошибается Мясников. Он не семи пядей во лбу. К тому же и не специалист. А беда в том, что тотчас же находятся ловкие сообразительные люди, вроде Синельникова, которые любую ошибку могут преподнести в ореоле гениального открытия. И уж конечно не без выгоды для себя..."

14

Весь вечер у Семена было скверное настроение. Завтра бетонировать массивы, а сегодня выяснилось, что не хватает вибраторов. Звонили на склад - там сказали, что разобрали по участкам... Прислали какой-то жалкий десяток. А их нужна чертова уйма. Вот и выкручивайся как знаешь. Был бы Воронов, тот что-нибудь придумал бы. А Михаил замахал руками, расшумелся: "Комитетчики! Суетесь не в свои дела. Вот и расхлебывай за вас эту кашу. Как хотите, так и бетонируйте". Теперь он и не смотрел на Семена и разговаривать не желал.

В первые дни их знакомства Забродин работал десятником, а Семен крановщиком у него на объекте. Жили они в одной палатке - койки рядом и харчи пополам, по-братски. Семен хоть и носил украинскую фамилию Саменко, но был коренным дальневосточником, из Ханкайского района. Его родители по доброй украинской привычке присылали ему ежемесячно свиное сало, которое, впрочем, поедалось сообща. И за Семеном с той поры прочно закрепилось прозвище Салменки. Его компанейский нрав, безобидный юмор и простецкая физиономия с комично вздернутым носом - все это располагало к нему и малого, и старого. Вскоре его избрали комсоргом прорабства, а потом и в бюро ввели.