Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах Страница 18

Солнце припекало прилично. Марвин никак не мог отделаться от ощущения, что проспал репетицию в новой группе. Нет, это же завтра или нет? У него была бумажка с датой, но она куда-то подевалась. Вполне возможно, что ее выбросила новая подруга Пита, когда подметала квартиру.

– Где я оказалась? – то и дело спрашивала она. – В квартире или в обезьяньей клетке?

Как бы там ни было, теперь квартиру хоть людям показать можно. Наверное, стоит пригласить родителей, такой возможности больше не представится.

Он позвенел монетами в кармане. Вчера вечером он курил косяки и играл в карты на 25 центов, выиграл целую кучу. Приятный поворот событий, после того как он самым жалким образом просадил три Джоновых квартплаты в прошлые ночи. Он сможет немного погасить свой долг у Константиноса. Кроме того, он вчера прошелся по дому, вытащил из всех почтовых ящиков рекламные проспекты и, поработав двадцать минут, оказался обладателем хорошего запаса купонов в кармане, обещавших: «Купите один, получите второй бесплатно!» или «Скидка 50 %». Надо поглядеть, что можно получить с этого, в холодильнике в любом случае шаром покати. И пришла его очередь покупать новую бутылку средства для мытья посуды, старую после многократных промываний водой можно было считать окончательно пустой.

Константиноса на месте не оказалось, на кассе стояла его вечно недовольная жена. Обычно это не предвещало ничего хорошего, потому что она очень неохотно записывала в долг, а если и записывала, то не без воплей, что само по себе неприятно. Но Марвин вытряхнул свой полный двадцатипятицентовиков карман, что хоть и не заставило ее улыбнуться, но по крайней мере она не стала ворчать, когда он собрал с полок покупки и выложил перед ней, а без возражений упаковала все в большой коричневый бумажный пакет.

Однако сразу после этого она вдруг стала причитать громче обычного. Выходя из магазина, Марвин зацепился взглядом за газеты, лежащие рядом с выходом на древнем проволочном стенде, и заголовки в них были настолько огромны, что не заметить их не мог даже он. Была напечатана и большая фотография. И вот она, вероятно, и послужила главной причиной того, что пакет вывалился из рук Марвина совершенно против его воли.

– Как это могло случиться? – воскликнул Грегорио Вакки, швыряя новый выпуск «Корьерре делла сера» к остальным газетам, лежащим на столе. – И откуда они узнали? Я не могу этого объяснить.

Странно было читать собственное имя в газете. Да еще и на первой странице, крупными черными буквами. Это делало все гораздо реальнее, чем все документы, печати и подтверждения в мире.

– Они все пишут только о деньгах, – заметил Альберто, проглядывая «Репубблика». – О деньгах и сложных процентах. Я бы сказал, что они ничего не знают о завещании.

Джованна накрыла роскошный стол на первом этаже в честь такого знаменательного дня, с нарезанной кубиками дыней, настоящим пармским окороком, шампанским, белой скатертью и хрустальными бокалами, сверкавшими в солнечном свете. Теплый, пахнущий лавандой ветерок колыхал шторы на высоких окнах, а со двора доносились шаги по гравию: это Бенито полировал «роллс-ройс» до блеска мягкой тряпочкой. А затем пришел Алессандро, сильный молодой парень, помогавший на кухне и в подвале и приносивший свежие газеты, и тут все закружилось.

Padrone, похоже, все происходящее развлекало. Слабо улыбаясь, он помешивал капуччино и в своем спокойствии казался эпицентром урагана.

– Ведь было ясно, что это случится. Они просто добрались до этого раньше, чем мы полагали. – Он поднял глаза и бросил на Джона озорной взгляд. – Возможно, через несколько дней вы превзойдете даже леди Ди в том, что касается влияния на прессу.

– Великолепно, – произнес Джон. Ну и веселье начнется.

Эдуардо, державший возле уха мобильный телефон и до настоящего момента стоявший в стороне и разговаривавший по телефону, закрыл его с громким «Ciao!»[8] и подошел ближе.

– Ни единого шанса, – заявил он. – Они осаждают нотариальную контору.

– Нотариальную контору! – всполошился его отец. – Как, ради всего святого, они узнали, где и когда…

– Должно быть, обзвонили все нотариальные конторы. И Нунцио попался на их удочку.

– Porco cane![9] Как ему в голову пришло называть время нашей договоренности неизвестно кому…

– По словам Нунцио, полчаса назад позвонил какой-то мужчина и заявил, что по поручению семьи Вакки хочет узнать, нельзя ли перенести время на полчаса. Они знали наше имя!

– Что? Это же… – Тонкие брови Грегорио взлетели вверх. – Это значит, что в любой момент здесь может появиться целая толпа… О нет. Ворота! Алессандро! Джузеппе! Быстрее, мы должны закрыть ворота на засов! – Он помчался в холл, торопливые хлопки в ладоши эхом отражались от стен дома. – Джузеппе! Бросай все дела, presto![10]

Сьюзен Винтер, конечно, каждый день читала газеты, это входило в ее обязанности. Первую – «Вашингтон пост» – она читала за завтраком за откидным столиком в своей маленькой кухне, вторую – «Нью-Йорк таймс» – в метро по пути на работу, а там уже три-четыре других газеты, в основном международные издания, в зависимости от того, над чем она в тот момент работала.

И от того, в какие лотереи вложила деньги. Последние дни отрезвляли. Все деньги, полученные от незнакомца, ушли. Она проиграла.

Когда в то утро она взяла газету и взгляд ее упал на заголовок и на фото рядом с ним, ее прошиб холодный пот. Так вот что крылось за всем этим!

Она даже не рассердилась из-за того, что не додумалась до этого сама. Ничего подобного ей бы даже в голову не пришло. Триллион долларов! В обведенном серым квадратике было написано число: единица с двенадцатью нулями. Тысяча миллиардов. Она с восхищением прочла пояснение о том, что это состояние неудержимо росло на протяжении столетий благодаря процентам и сложным процентам. Заметка заканчивалась словами: «Для того, чтобы прочесть этот текст, вам понадобилось около минуты. За это время состояние Джона Фонтанелли выросло еще на восемьдесят тысяч долларов».

Она забыла про кофе, забыла про пончик. Она сидела, разложив на столе перед собой газету, смотрела на стену и не видела ее, спрашивая себя, чего хотел от Джона Фонтанелли незнакомец. Что он мог сделать с документами, которые она ему дала.

Сьюзен Винтер чувствовала, что ее только терпят в детективном агентстве «Дэллоуэй», и каждый день готовилась услышать, что от нее нет никакого толку. Она работала, сколько могла, никогда не жаловалась, когда приходилось бесплатно задерживаться сверхурочно. Она не знала, что о ней на самом деле думает шеф, и даже если бы ей кто-то сказал, она бы не поверила. Шеф действительно считал ее нервным, капризным, ненадежным человеком – но ценил ее способность в порыве гениального вдохновения видеть мотивы и намерения людей, за которыми они наблюдали, и предугадывать их поступки. Эта мгновенная, почти провидческая проницательность перевешивала остальные ее недостатки, и он никогда не уволил бы ее, даже если бы пришлось сократить агентство наполовину.

Когда она мысленно пролистала содержимое второй папки, в которой содержались материалы о расследовании относительно семьи Джона Фонтанелли, на нее снизошло одно из таких озарений. Ей показалось, будто она знает, что задумал незнакомец. И если верно то, что она думает, то на этой информации он может сделать очень много денег, гораздо больше денег, чем она могла когда-либо себе вообразить. И в этом и заключается главный приз!

В этот день она приехала в контору с болью в животе – настолько сильно боялась все испортить.

Первая команда приехала на «порше», мужчина и женщина. На плече у мужчины была камера, у женщины – микрофон с логотипом телекомпании, и они вежливо позвонили в ворота. После чего Бенито, с достоинством носивший свою униформу шофера, мерным шагом приблизился к решетчатым воротам и, как и было велено, сообщил, что в данный момент с семейством Вакки поговорить нельзя.

Вскоре после этого прибыла вторая команда – четверо мужчин в универсале, выгрузивших различные приборы, большие штативы, камеры, магнитофоны, зонтики и складные стулья. Это уже попахивало осадой. Они пожали руки другой команде, и с того места за шторами в библиотеке на втором этаже, откуда наблюдали Джон и Вакки, все выглядело так, как будто заклятые соперники приветствуют друг друга перед началом решающей гонки. Затем были установлены штативы, смонтированы камеры, раскрыты зонты.

– Если мы продержим их пару дней, то устроим