Другая жизнь - Юрий Егоров Страница 18

Женщину распирало любопытство: кто он? Вот и поджидала не одну ночь. Когда объявился, набралась храбрости и выскочила на крыльцо. Он больше испугался, отпрянул. В темноте и рассмотреть не удалось как следует. Немолодой. Видно, что неухоженный. Однако поблагодарил. Спросил, может, из лесу принести чего-нибудь: пичугу какую, корягу или хворост. Она удивилась. Потом лишь поняла, что больше ему предложить нечего.

В следующий раз Полина пригласила его в дом, только отшельник категорически отказался и быстро засобирался обратно в лес.

Спросила его имя. Не ответил…

Дальше показалось, что стал её избегать. Осенью, когда похолодало, Полина положила на крыльцо старое тёплое одеяло, тулуп и валенки, а ещё кое-какой инструмент. Тогда он впервые оставил записку на куске дерева, кривыми буквами: «Спасибо». А инструмент вернул через месяц.

В деревне что только про него не говорили: и беглый уголовник, девок в лесу своём караулит (какие у нас девки!), вор и браконьер…

Как-то Полина возвращалась из соседнего посёлка, да увязался за ней один местный, из блаженных. Пристал – не отцепишься. Хватать стал ручищами за разные места. Можно подумать, она молодая, хотя вроде и не старая тоже. Тут выскочил этот леший из леса. Отпугнул приставалу. Такого действительно испугаешься.

– Иди домой, не бойся. Я прослежу, чтобы он больше за тобой не ходил… – успокоил он.

– А ты сам? Не хочешь? – внезапно решилась она.

– Что? – удивлённые карие глаза смотрели из копны спутанных волос.

– Домой… Вместе.

– Нет, – глаза вмиг стали грустными.

– Ты правда беглый?

– От кого бегать?

После этого молча вернулся в свой лес.

– Эй, как тебя? – несколько раз позвала его Полина. Но отшельник не отозвался.

Женщина махнула рукой и пошла домой.

И больше его не видела…

ЭПИЛОГ

Вечером к тётке Полине заглянул Алексей. Редкий гость. Да с чего бы ему ходить к этой женщине. Вот она и удивилась.

– Попрощаться зашёл. Всё же в одной деревне жили. Уезжаю в город. Не хочу больше здесь.

– Понимаю, работы нет.

– Работы нет, – повторил парень. – Убили мы… Портков с мужиками. Я с Михаилом просто стоял, рядом… Холодно было…

– Ты про что? – спросила она и тут же поняла, от испуга прикрыв рот ладошкой. – За что же?

– У него даже ружья не оказалось. Бросили там… как собаку. Потом всю дорогу шли и смеялись. Хвастались друг перед другом. Думал, хоть у церкви, на урочище, остановятся…

– Они Бога не знают, – согласилась она.

Алексей покачал головой. Женщина отвернулась.

– Вот я говорю, замёрз сильно. Может, выпить чего есть у тебя?

…Когда парень ушёл, Полина села на крыльцо и заплакала…

ВОЛЧИЦА

Не так давно в наших местах объявились волки, благо кругом леса и болота. Жители города относились к ним по-разному. Вроде волки вели себя осторожно и людей не беспокоили, но женщины и дети теперь боялись ходить по ягоды без сопровождения. В холодные зимние ночи со стороны лесистых холмов раздавался заунывный волчий вой.

Зверя стало так много, что волки осмелели и прошлым летом задрали телёнка. Вот после этого егеря объявили им войну. Устроили охоту и понаставили в лесах капканы.

Богдан среди горожан считался странным парнем. Работал паромщиком в пригородном лесничестве на Цне. Нелюдимый, потому одинокий, всё свободное время проводил в лесу и в зимний холод, и в весеннюю распутицу. Сдаст смену, переоденется и сразу в лес. Знал каждый куст, и животные к нему так привыкли, что, вероятно, принимали за своего. Белок и зайцев с рук кормил. Много раз волков встречал, только они его к себе не подпускали.

Вот и этой весной Богдан целыми днями пропадал в лесу. На краю болота ему почудился плач. Странный какой-то, очень жалобный. Богдан ничего не боялся, лешими или русалками его не напугаешь, пошёл посмотреть. Возле кривого дерева увидел на земле беременную волчицу. Она и плакала, лапой в капкан попала. Вероятно, дня два провела в таком положении, обессилила. Богдан хотел помочь, освободить ей лапу из капкана. Волчица не поняла, скалилась из последних сил, шерсть дыбом. Но и Богдан не из робких, уж если что-то захотел, то обязательно сделает. Большой рогатиной прижал к земле голову волчицы и спокойно снял капкан. Потом осторожно отпустил. Зверь, припадая на раненую лапу, оглядываясь на своего спасителя, медленно скрылся в зарослях.

С того события прошёл месяц. Богдану не составляло труда разыскать логово. Стало интересно посмотреть на спасённую и детёнышей. Подошёл близко. Трое волчат резвились на поляне. Парень знал правила, не стал приближаться. Только оставил рядом куски мяса. Право странный, себе отказывал, а о зверях проявлял заботу. Когда отходил, в кустах услышал рычание волчицы.

– Не волнуйся, – успокоил её Богдан.

Когда в следующий раз пошёл в лес, нечаянно подвернул ногу. Никогда такого с ним не случалось, а тут нога разбухла, идти никак не может. Сделает несколько шагов, опираясь на тяжёлую палку, и чуть не падает от адовой боли. Всё приключилось поздно вечером. Смеркалось. Богдан не боялся ночевать в лесу. До города недалеко, но в темноте при такой беде и десяти метров не пройдёшь. Постарался устроиться поудобнее, привалился к падшему дереву.

И тут увидел свою знакомую. Было заметно, что волчица поправилась, только очень худая. Вероятно, пришла поближе к опушке леса в поисках добычи.

– Видишь, – объяснил Богдан, – какая беда со мной. Ничего, передохну до утра и как-нибудь доберусь до дома. А, может, кто-то услышит в лесу?

Волчица ощетинилась.

– Ты, что, – удивился Богдан, – не узнала?

Зверь осторожно отошёл в сторону. Парень потерял волчицу из виду, подумал, что ушла, бросила его. И правильно, у неё свои заботы. Надо думать о выводке, голодные ждут маму.

– Иди, ищи корм своим, – почти шёпотом вроде как посоветовал или согласился, глядя в заросли Богдан.

И тут сзади ощутил чужое дыхание и почти сразу последовал резкий бросок. Совсем рядом с лицом услышал клацанье зубов. Парень чудом успел схватить дубину и отбиться. Хищник отпрянул и одновременно Богдана охватил дикий страх, который пронзил каждую клеточку его тела. Колотил сильный озноб. Никогда прежде он не испытывал этого чувства.

С дикой болью в ноге Богдан юлой крутился, озираясь по сторонам и в кромешной тьме ему чудились светящиеся глаза и злобное