Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт Страница 18

– Ты приехал домой по моей просьбе, – искренне говорю я, протягивая ему кофе без сахара и молока. – Это был правильный поступок.

Эдвард проводит пальцем по ободку бумажного стаканчика:

– Мам, что, если…

Я сажусь рядом с ним:

– Если – что?

– Ты знаешь.

В больничных стенах надежда и реальность живут в разных плоскостях. Эдварду не нужно пояснять, что он имеет в виду; именно то, о чем я изо всех сил стараюсь не думать. Сомнение подобно краске. Стоит ему пролиться на ткань ваших оправданий, это пятно уже никогда не вывести.

Мне многое хотелось бы сказать Эдварду. Что все происходящее несправедливо и нелепо. После всех авантюр Люка, после всех случаев, когда он мог умереть от переохлаждения, нападения дикого животного или сотни других ужасных происшествий, почему-то кажется унизительным, что его подкосило нечто настолько обыденное, как автомобильная авария.

– Давай пока не будем об этом, – говорю я.

– Я чувствую себя не в своей тарелке, ма.

– Любому было бы не по себе. – Я потираю виски. – Пока просто слушай и запоминай, что говорят врачи. Чтобы обсудить все с Карой, когда она будет готова к разговору.

– Можно кое о чем тебя спросить? – спрашивает Эдвард. – Почему она меня так ненавидит?

У меня мелькает мысль скрыть от него правду, но я тут же вспоминаю о Каре, которая напилась в ночь аварии. Я и так уже веду себя как законченная лицемерка, пытаясь представить ей состояние Люка в радужном свете, хотя оно совершенно точно не внушает оптимизма.

– Она винит тебя.

– Меня? – Глаза Эдварда округляются. – В чем?

– В том, что мы с отцом развелись.

Эдвард давится смехом:

– И она считает меня виноватым? Почему? Меня здесь даже не было.

– Ей было одиннадцать. Ты исчез, не попрощавшись. Естественно, мы с Люком начали ссориться из-за того, что произошло…

– Что произошло, – тихо повторяет Эдвард.

– В любом случае, с точки зрения Кары, ты стал первым звеном в цепи событий, которые разрушили ее семью.

Сорок восемь часов с того мгновения, как мне позвонили из больницы и сообщили, что Кара пострадала в аварии, я держала себя в руках. Я была сильной, потому что дочь нуждалась в сильной матери. Когда на горизонте Эверестом маячат новости, которые вы не хотите слышать, можно пойти двумя путями. Трагедия или пронзит мечом вас насквозь, или обнажит твердость характера, о которой вы не подозревали. Вы либо срываетесь и рыдаете, либо говорите: «Ладно. И что дальше?»

Может, дело в том, что я устала, но в конце концов я позволяю себе разрыдаться.

– Я понимаю, ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что оказался здесь после всего, что произошло между вами с отцом. Но ты не единственный, кого мучает вина, – признаюсь я. – Пусть это звучит ужасно, но мне все равно кажется, это лишь первый шаг в цепи событий, которые снова соберут нашу семью вместе.

Эдвард не знает, что делать с рыдающей матерью. Он встает и протягивает мне стопку салфеток из корзины с кофейными принадлежностями. Потом заключает в неловкие объятия.

– Не надейся, – говорит он.

Словно по молчаливому соглашению, мы покидаем комнату для посетителей бок о бок.

И оба предпочитаем не замечать, что я так и не выпила кофе, за которым пришла.

Люк

В волчьем мире в интересах каждого заполнить пустующее место в стае. Ряды семьи, где один член погиб или пропал без вести, непоправимо редеют. Соперничающая за территорию стая становится еще большей угрозой, и предупреждающий вой, который исполняет семья, сменяется более высокой нотой – приглашением одиноким волкам поблизости присоединиться к стае и вместе сражаться с соперниками.

Так что может заставить одинокого волка откликнуться на приглашение?

Представьте, что вы совсем одни в дикой природе. Вы становитесь потенциальной добычей других хищников, врагом живущей поблизости стаи. Вы знаете, что большинство стай выходит на охоту на закате и рыскает до рассвета, поэтому будете передвигаться днем, что сделает вас более уязвимым и заметным. Вам приходится балансировать на натянутом канате, мочиться в ручьи, чтобы скрыть свой запах от врагов, которые могут вас выследить и бросить вызов. За любым поворотом подстерегает опасность, любое встреченное животное может напасть на вас. Самый верный шанс на выживание – примкнуть к стае.

Вместе безопаснее. Вы доверяете членам своей семьи. Вы говорите: «Если ты поможешь мне выжить, я сделаю для тебя то же самое».

Эдвард

Получается, сестра ненавидит меня за то, что я испортил ее детство. Господи, как бы мы посмеялись, если бы она могла оценить иронию этого заявления. Может, когда-нибудь, когда станем старыми и седыми, мы действительно сможем вспоминать это со смехом.

Но вряд ли.

Меня всегда поражало, как люди умудряются додумать что-то свое, если не дать им объяснений. Я оставил матери записку, приколотую к подушке, чтобы она нашла ее утром, когда сам уже буду далеко. В записке говорилось, что я ее люблю и это не ее вина. Я просто не могу больше смотреть отцу в глаза.

Все это было чистой правдой.

– Жажда мучает? – неожиданно спрашивает женщина.

Я отпрыгиваю назад, когда понимаю, что на мои кроссовки льется кока-кола из автомата с газировкой в больничном кафетерии, перед которым стою.

– Боже! – бормочу я, отпуская рычаг.

Я оглядываюсь вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно вытереть одежду. В честь какой-то экологической инициативы салфетки выдают на кассе поштучно. Я перевожу взгляд на кассиршу, но та в ответ прищуривается и качает головой.

– Луэллен! – кричит она через плечо. – Позови уборщика!

– Держите.

Женщина рядом со мной достает из сумочки пачку бумажных салфеток и принимается вытирать мою промокшую рубашку и брюки. Я пытаюсь отобрать у нее влажный ком, и мы сталкиваемся лбами.

– Ой!

– Простите, – говорю я. – Я немного не в себе.

– Я вижу.

Она улыбается, демонстрируя ямочки на щеках. Судя по всему, примерно моего возраста. Я вижу больничный бейдж, но на ней нет ни халата, ни хирургической формы.

– Давайте я угощу вас кока-колой.

Наполнив еще один стакан, она перекладывает банан и йогурт с моего подноса на свой. Расплачивается по пропуску, и я следую за ней в обеденный зал.

– Спасибо. – Я тру ладонью лоб. – В последние дни я мало спал. Я вам очень признателен.

– Я вам очень признателен, Сьюзен, – говорит она.

– Меня зовут Эдвард…

– Приятно познакомиться, Эдвард. Я вас поправила, чтобы вы запомнили мое имя на потом.

– На потом?

– Ну, если вы решите мне позвонить.

Наш разговор делает сумасшедшие виражи, за которыми мне не угнаться.