Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 183

Матвей. С богатыми худо. С дураками тоже не сладко. Я в то время по тайге мотался, Машу искал. Ищу, а сам всё думаю, думаю... Как-то не так живём... В лесу задумываться опасно. На самострел наскочил. Кажись, Гришкин был самострел. Плечо мне поранило. Думал, помру. Горячка была, крови утекло много... Маша одна среди вас осталась. Одна среди волков. До сельсовета шестьдесят вёрст. Там же и контора колхозная... А тут ещё Петька Зырян властью себя возомнил. Эх, если б я понимал в ту пору!

Ефим. Что бы ты сделал, Матвейка? Революцию бы остановил? Революцию останавливать нельзя. (Смеётся.)

На улице.

Маша, Анфиса.

У Маши под мышкой несколько книжек, тетради.

Издали слышны голоса ребятишек.

Анфиса. Уезжать когда собираешься?

Маша. Когда научу тебя читать и писать.

Анфиса. Не стану я у тебя учиться.

Маша. Ты не станешь – другие станут. Вон ребятишки собрались. Сейчас попросимся к кому-нибудь в чум и начнём занятия.

Анфиса. Возьми свои косы. Не помогли они. Ушёл от меня Матвейка.

Маша. Давно его нету. Уж не случилось ли что?

Анфиса. Тебя спасать кинулся. Обо мне, небось, не подумал... Спасать-то меня надо было...

Маша. Ты права, Анфиса. Я и сама за себя постоять сумею. Зря он за меня волновался.

Анфиса. Погоди пузыри-то пускать! Гришка не из тех, кто зло забывает.

Маша. Ты меня не пугай, Анфиса. Лучше посоветуй, куда с ребятишками приткнуться, пока новую школу не построили.

Анфиса. Ефим взялся. Да построят-то нескоро.

Неподалёку, на месте бывшей школы, тюкают топорами два человека – старик Ядне и Шаман. Они не очень усердны в своих стараниях. Больше курят да сидят.

Маша (посмотрев в их сторону). Не нравится шаману на людей работать. Привык, чтоб на него работали.

Анфиса. За работу еду дают. Всё отняли у него... ничего не осталось. Народ его жалеет.

Маша. Нечего жалеть кровососа. Хватит, поездил на чужих спинах! Сам пускай попотеет. Скажи, Анфиса... школу он поджёг?

Анфиса. Школу? (ей неловко перед Машей.) Нет, однако, не он. На шамана зря клепаешь.

Маша. Думаю, что и он к этому причастен. Причастен ведь, а?

Анфиса. Он только снадобье мне давал... (Спохватилась.)

Маша. Какое снадобье? Для чего?

Анфиса. Чтобы с духами повидаться.

Маша. И ты виделась? (Взяла у неё подпаленные косы, разглядывает.)

Анфиса. Видалась. Совета у них просила.

Маша. Как интересно! Расскажи мне об этом!

Анфиса. Мне надо Костю кормить. (Уходит в свой чум.)

Маша. Бедная, несчастная Анфиса! (Снова рассматривает косы). Теперь мне всё, всё понятно. (Уходит к школе.)

Шаман. Страстуй, агитатка!

Маша. Ань торова, Ефим. Жечь – не строить, правда?

Шаман. Правда, правда. Огонь раз лизнул – и школы не стало. А топором много-много махать надо. Пока дети твои не вырастут, пока внуки. А может, и внуки внуков.

Маша. Гораздо раньше, Ефим. Гораздо раньше.

Шаман. Не спеши, Марья Васильевна. По молодости все спешат. А мудрые люди сперва думают, потом примеряют, потом опять думают, опять примеряют...

Маша. Значит, этим мудрецам выгодно, чтобы люди были безграмотны. Скажи мне, мудрец, зачем ты сжёг школу?

Шаман. Э, Марья Васильевна! Не оговаривай! Я никогда против власти не шёл. Ваша власть – моя власть. Видишь? Топор мне доверила. Хлеб даёт за то, что строю. Оленей пасти не надо, озеро хранить не надо, больных лечить не надо, духов не надо ни о чём просить... Ваша власть мне глянется. Думать не о чём: знай топором помахивай. Хоть раз махнёшь, хоть сто раз по разу – всё равно голодным не оставят. Справедливая власть! А сам я к себе был несправедлив. Я не жалел себя, Марья Васильевна. Людей жалел... Теперь их власть жалеет. А я себя жалеть буду.

Маша. Понятно, но школу-то всё-таки ты сжёг?

Шаман. Школу навяжут – Матвейка. Потому и в посёлке боится показываться. Закона боится. Он ведь богатый был, Матвейка. У него оленей – со счёту собьёшься. Узнал, что отнимут оленей, – обиделся. Поджёг школу твою и в лес ушёл. А я не обиделся. Марья Васильевна. Я сам первый