Дан Маркович - Предчувствие беды Страница 19

Но судить легко, рассуждать еще легче. В рассуждениях всегда есть что-то противное, как в стороннем наблюдателе.

Он не так жил, как тебе хотелось?.. Жил, как умел. Но у него получилось!.. Есть картины, это главное - живы картины. Лучше, чем у меня, получилось, с моими правилами как жить...

Можно хвалить простые радости, блаженство любви, слияние с природой, с искусством... но тому, кто коснулся возможности создавать собственные образы из простого материала, доступного всем, будь то холст и краски, слова или звуки... бесполезно это говорить...

Ничто не противостоит в нашей жизни мерзости и подлости с такой силой и достоинством как творчество. Так тихо, спокойно и непоколебимо. И я - с недоверием к громким выкрикам, протестам... слова забываются...

Картины - остаются.

***

Я еще занимаю место в живом мире, а он уже часть неживой материи, дополнил мертвое пространство.

Зачем ты оставил меня, Миша... Вокруг все тише и пустей, хотя непрерывный ор и звон стоит. Картин не вижу, одни поделки...

Я смотрю на свои стены. Каким был художник, написавший эти картины?

Не знаю. Думаю, картины правы. Он был таким, каким нарисовал себя.

***

Теперь он почти все время со мной. Вспомню, и дальше живу. Иногда, среди суеты дня, забываю... до ночи, или предрассветных сумерек, когда вижу из окна тот самый его пейзаж, вывернутое в окружающий мир мое собственное состояние...

Утром встаю, иду смотреть пустые тусклые картины, обречен до конца дней... разгребать... Обязанность, которую сам себе назначил - ищу талант.

***

Понемногу прихожу в себя, выполняю обязанности, выплачиваю долги. Снова заказы, окаянные эти лица, потерявшие себя... Неуважение к себе - черта времени. Чувствую, мое терпение кончается...

А на прошлой неделе, мне доложили, несколько голландцев появилось на аукционе, перо и тушь, потрепанные листочки... и немецкая миниатюра, букетик красных гвоздик в синей вазе, масло на бумаге, почти пятьсот лет... удивительной красоты вещь... Неизвестно откуда взялись, и тут же улетели за бешеные деньги. Пусть! Пусть живут!.. Я заплакал, значит, не все погибли...

А на днях наткнулся на ту серенькую картинку, которую выбрал в день отъезда к Мигелю. Парень приходил еще раз, все остальное пока что хуже, а это явная удача. Цвет тонкий, печальный, чувствуется пронизывающая до костей сырость морского берега... Нет, не видел он этой воды, дальше нашей области не бывал. Цвет великолепный, но вот композиция... Что-то не сладилось у парня, стал думать - не вижу причин. Взял машинально листок бумаги, попробовал карандашом - не то, схватил перышко, чернила черные... набросал контур берега, дерево на переднем плане, залив... И дальше, дальше...

Не заметил, что делаю. Неплохо получилось, даже под ложечкой заныло. Много лет не позволял себе, а тут - не заметил! Вспомнил Мигеля, первую нашу встречу, как он стоял за спиной, ухмылялся... Своими картинами он помог мне выжить в чужое непонятное время. А смертью... глупой, непростительной... столкнул с места - "сам пиши!" Сильно расшевелил, раскачал... Я так злился на него. И жалел... Кто бы мог подумать, что вот, сяду и начну рисовать, без сомнений и честолюбивых надежд...

Мы в яме, нас примерами жизни уже не прошибить. А смерть еще аргумент. Последствий смерти не предугадаешь. Я много раз ее видел, в ней самой ничего нет, это жизнь кончается. Мигель умер, живая сила развеялась в мертвом пространстве. Но что-то, видно, и мне досталось. Его уже нет, я еще здесь. Чтобы искать таланты. Рисовать... Не умничать, не сомневаться, лучше получится, хуже... Делай пока можешь.

Понадобилась почти вся жизнь, чтобы осмелиться...

***

Всю жизнь с мучениями засыпаю, зато потом проваливаюсь в темноту, и до утра. Сны вижу редко, наутро ускользают, не удержать... А на днях увидел и запомнил. Гостиная в моем доме, куча народу, дамы с бутербродиками, мужики с пивными жестянками... И в центре толпы Мигель стоит. Как бывает во сне, никто меня не замечает, а мне нужно обязательно к нему пробиться, что-то сказать. Еще не знаю, что, но очень важное. И я, перекрикивая шум, зову:

-Мигель!

А он не слышит...

-Мигель... Миша...

Он обернулся, заметил меня, и тут между нами разговор, незаметный для окружающих, неслышный, будто мы двое и никого больше нет...

- Ну, что, Лева, рисуем?..

Не знаю, что ответить, вдруг обидится...

- Ты не бойся, - говорю, - твои картинки живы, живы!..

А он ухмыльнулся, мерзкой своей ухмылочкой, как в начале:

- Я знаю, - говорит.