Александр Кабаков - Рассказы на ночь Страница 19

Ну что, давно догадались? Правильно. Дальше все будет именно так, как вы думаете.

На веранде дома одиннадцать по довольно глухому даже для дачного места Публицистическому проезду стояла желтоватая тьма, поскольку все занавески из плотного сурового полотна были задернуты. Людмила Острецова пригляделась, привыкла к темноте и обнаружила, что Анна Семеновна встречает ее, сидя на своем любимом месте, в старом и слегка покосившемся, а оттого и плохо качающемся кресле-качалке, из-за простуды накрывшись до самого подбородка большим клетчатым теплым платком и натянув на голову древнюю конькобежную шапочку с мыском на лбу. Однако тут же Люда поняла свою роковую, как говорят про такие ошибки, ошибку: бабка дико, с хрипом захохотала, поглядела на несчастную гноящимися, близко поставленными к переносице голубыми глазками, пошевелила концом мощного носа и вскочила из кресла, оказавшись, естественно, уже знакомым нам неизвестным мужчиной.

- Ну, чего смотришь? - спросил мужчина грубо. - Зубы мои не нравятся или уши слишком большие? Ничего, уши откидываются!

И он снова захохотал, и хриплый рык пронесся над старинным дачным поселком.

Впрочем, к слову сказать, этот поселок и не такое слышал.

- Ах, что вы на себя наговариваете... - кокетливо смутилась Людмила, желая на самом деле, конечно, просто выиграть время. - Уши как уши...

- Не гони, - не поверил мужчина. - Сама знаешь, чьи это уши. Бутылку лучше давай.

- А где бабуля? - Люда никак не могла поверить, что Анна Семеновна находится, как положено, уже в животе мужчины: даже при всей своей изящности пожилая женщина поместиться там никак не могла.

- Где? В Караганде, - мерзко отвечал зверюга, повернулся всем телом и, отодвинув кресло, открыл страшную, как и следовало ожидать, картину.

Анна Семеновна Балконская сидела за креслом на полу, связанная по худым рукам и тонким, как у всех пьющих женщин, ногам липкой лентой-скотчем. Рот ее был заклеен этой же лентой, а глаза закрыты, поскольку сознание она, понятное дело, уже давно потеряла. Да и кто бы на ее месте не потерял?

Тем временем негодяй вырвал из рук Людмилы ее полную гостинцев сумку, вытащил и сожрал вкуснейший, испеченный домовитой Галей пирожок, вытащил бутылку и, свернув ей голову, стал оглядываться в поисках какого-нибудь стакана, поскольку дорогая водка из дозатора прямо в пасть не льется.

- Я вам сейчас фужер дам, - сказала умная и находчивая Людмила.

С этими словами она пошла в гостиную, погремела там посудой в серванте и быстро вылезла в окно.

Вылезши, девушка оббежала дачу вокруг, приперла какой-то случайной доской дверь на веранду, чтобы преступник не ушел, а тут и ребята подъехали. За рулем своего автомобиля ВАЗ-2121 "Нива" находился сам капитан Нерушимов, рядом с ним сидел Коля Профосов с положенной ему по охранной работе профессиональной дубинкой, а сзади нетерпеливо ворочался бывший десантник Игорь Алексеевич Капец с личным тульским помповиком, он из-за своей инвалидности вообще стал суровый и несдержанный до беспредела. В камуфляжах все, как положено военным и охотникам.

В общем, разобрались они с серым.

Посмотрели потом документы - надо же, и фамилия русская, Волков, не из черных, а такой зверь. Завернули в тот же клетчатый платок, загрузили, а на свалке кинули, там свалка недалеко, нашли место, где мусор и без того тлел, ну, еще и бензинчику плеснули...

Потом бутылку, привезенную Людмилой, распили - и по домам. Люда же осталась старушку утешать, и пришлось ей через час еще в ларек бежать, а то обе никак успокоиться не могли. На следующее утро пошли вдвоем в милицию, где, по совету опытного Нерушимова, заявили об имевшей место накануне попытке грабежа дачи. Лейтенант записал приметы грабителя, но про уши и шевелящийся нос записывать, как мы уже отмечали, не стал. А какой смысл записывать, если все равно этого бомжилу хрен найдешь? Вон на свалке обгорелая волчья шкура обнаружилась, а в шкуре - человеческие останки с огнестрельными ранениями. И что, тоже дело заводить?

Вот, собственно, и вся сказка. Болит душа, Люда? Болит, что ж поделаешь. Жалко мужика-то, хоть он и волчара был? Жалко. Простила ты ему все давно, потому что и про себя знаешь такое, что лучше бы не знать.

Но в сказках никого не прощают. В них добро, как сказал поэт же, непременно с кулаками, да с такими, что никакому злу и не снились. Сказки они все жестокие.

Да и жизнь пока не лучше.

Стоит Людмила Острецова на платформе станции Московского метрополитена "Площадь Революции", красная пилотка ей очень к лицу. В квартиру свою она еще не переезжает, чтобы Анну Семеновну не тревожить пока, а на дачу уже покупателя нашла, потому что за такие деньги где-нибудь по Ярославке можно настоящий коттедж отгрохать. Капитан Нерушимов майора получил, скоро они с Людой сменят "ниву" на приличный "опель"-трехлетку, ребята из ГИБДД обещают помочь. Коля Профосов и Капец Игорь Алексеевич по-прежнему в "Трех богатырях", но и с ними будет произведен честный расчет, когда Люда законно откроет коробку, храняшуюся за собранием сочинений... в общем, неважно, кого. Анна Семеновна Балконская все выпивает, и до того осеннего вечера, когда она в последний раз заснет, уронив на пол стихи французского поэта Элюара, еще несколько месяцев осталось. Почему-то всегда похороны в плохую погоду устраивают... Олежка готовится в школу милиции, со всеми, с кем надо, Аркаша Нерушимов уже перетер, проблем у парня не будет, сестра Галя счастлива, хотя никак не поверит, что скоро все будут жить вместе в своей четырехкомнатной.

И никто из них не знает, что в специнтернате под Камышином сидит на грязных и вонючих, наваленных на кривой кровати тряпках толстая тетка лет тридцати, качается и рвет желтые волосы на плоском затылке, качается и рвет, рвет и бросает. А когда к ней кто-нибудь подходит близко, то плюет длинной и тягучей слюной, но не попадает.

Да и что толку, если бы знали? Все равно не поняли бы, что это она переживает так за всех. Жалеет всех, и переживает, и расстраивается, а никто не понимает, вот она волосы и рвет, и плюется.

Тут, от некоторых собственных мыслей, впору и самому волосы рвать, рвать и плеваться. А приходится терпеть.

Восходящий поток

Человечество вообще дурью мается.

Что стреляют, рвут на куски, головы отрезают и ими в футбол гоняют ладно. Война. За священное дело независимости, за веру верную, за трубу мазутную, за любимого президента-вождя-эмира, выродка и мразь - так всегда было и (стыдно говорить, но ведь правда!) всегда будет. Мерзки дела наши пред Господом, люди мы.

Но вот езда на доске с переворотами вверх ногами, спуск наперегонки со снежной лавиной, парашютный прыжок с малайзийского небоскреба - это зачем? Зачем сломанные позвоночники, раздробленные колени, доживание в овощном разуме, мочеприемники на остаток дней или, в лучшем случае, вывоз тел вертолетами? Адреналин? Так ширяйтесь им под врачебным наблюдением, дешевле будет и последствий меньше! Кстати - и насчет ширева - то же самое. Ну, кайф, все понятно. Но почему грязным-то шприцом?!

В общем, ясно, о чем речь. Нет у нас времени разводить философию, особенно, как любили говорить в давнем детстве наши учителя, глубокую на мелких местах. История простая, расскажу я ее коротко, потому что сил уже немного, экономить пора.

Если вы поедете в северо-западном направлении по одному подмосковному шоссе, делающемуся все более популярным в последнее время, то увидите интересную рекламу. Там перед перекрестком, который вам, вероятно, прекрасно известен, поскольку на нем все время машины бьются, с двух сторон закрытые повороты, а с третьей главная дорога из-за холма идет, так вот, перед этим перекрестком вкопан столб, а к столбу прибит огромный белый лист, а на листе написано черным крупно и криво, как будто великан от руки писал: "Хочешь летать? Парапланы". И телефон.

Если же, спускаясь с холма главной дороги, вы поднимете глаза к небу, то обнаружите там и картинку, которая, в сочетании с соблазнительной надписью, создаст сильный рекламный эффект.

Там, среди закатных сиреневых прогалин и белых облачных обрывков, умело подсвеченных низким солнцем, будет плыть на невидимой привязи ярко-красный, или оранжевый, или изумрудно-зеленый матрас, простеганный поперек и слегка выгнутый кверху, а под ним, в почти невидимых тросах и креплениях, будет лететь маленький человек, горделивый червяк. Неразменный солнечный золотой пошлет на вашу сетчатку нестерпимые лучи, опустите вы внутренний козырек, заботливо предусмотренный автомобильным производителем, и, рискуя безопасностью движения, будете смотреть и смотреть в эту пустую высоту и воображать, что видит оттуда пилот, как летят безо всякой опоры его ноги, немного отставая в упругом воздухе от верхних частей тела, как дрожат напряженные мышцы рук и как ему там страшно, несмотря на всю его полоумную храбрость. Рожденный ползать, подумаете вы, летать не может, вот навернется оттуда - мало не покажется, безумству храбрых, вспомните вы дальше глупую цитату, поем мы песню, а гагары, подумаете вы уже про самого себя, тоже стонут... И, пропустив движущихся справа, свернете ко въезду в свой коттеджный поселок. Вот блин! Будет конец этой стройке или нам за такие бабки вечно по грязи ездить?!