Сказки о любви - Зульфия Талыбова Страница 19

– Ах, ты злобный демон! – воскликнула королева. – Ты надоумил меня спаривать кузенов! А теперь молвишь, что «вижу по-другому»! – передразнила она голос из волшебного фонтана.

– Я ничего не делал. Все делала ты. Я лишь подавал идеи…

Прекрасная Королева разозлилась как никогда. В минуты гнева она частенько вымещала злость на безвольном фонтане: кидала в него мусор, старое тряпье, даже приказывала выливать помои и выбрасывать остатки еды и кости.

Фонтан же быстренько избавлялся от ненужного хлама, но некоторые вещи, по его представлению, были очень ценны, и он оставлял их себе. Теперь, заглянув внутрь, можно было обнаружить не только драгоценные камни, но и чей-то маленький башмачок, самодельную куклу с оторванной ручкой и куриную кость, напоминающую крохотного слонёнка.

Королева недоумевала, а фонтан говорил, что эти предметы дороги ему, в них есть своеобразная красота и особенность, пусть они и не слепят блеском глаза. Ее величество с отвращением морщилась и горделиво поднимала подбородок, но однажды всё-таки спросила:

– А что бы ты оставил от меня?

– Я могу только догадываться, что сделает с тобой водоворот. Но, боюсь, ты превратишься в скучную гальку… Хотя и галька бывает прелестна, но не ты. Пусть и красив твой облик, но он пуст. И прелести моего крохотного брошенного башмачка тебе не видать: пусть ты и объяла красотой все Разноцветье, но даже в прелестном башмачке есть какая-то кротость и милое очарование! Но не в тебе! Ты коварная и безумная!

Королеве приходилось терпеть подобные речи. Никто в Разноцветье не смел так дерзить ей! Но волшебный фонтан даровал ей бессмертие, потому ее величество лишь огорчённо уходила после этих жестоких, пусть и правдивых слов. А вскоре королева и вовсе стала замечать, что ей по нраву честность тайного друга. Он не боялся быть убитым или униженным, поэтому был искренен. Прекрасную Королеву это притягивало. Никто никогда ей не протестовал, пока она вершила, что желала. Но с тайным другом они словно были на равных.

И вот сейчас она невольно задумывалась над его словами.

– Мне противно само это слово! Любить! – с отвращением и злостью молвила она. – Только челяди это свойственно! А что им остаётся за неимением королевской красоты?! Только и предаваться низменным страстям!

– Не любя, тебе не обрести блеска глаз…

– Тогда я вырежу ее сердце и съем! Что ты на это скажешь, дорогой друг?! Я украду ее любовь! Она будет моя, и она будет во мне!

– Ну и что?! – голос из волшебного фонтана даже поперхнулся. – Не перестаю удивляться твоей жестокости…

– Отвечай, мне! – властно молвила королева. – Тогда я получу блеск глаз и очаровательный румянец?

– Наверное, получишь…

– Да! – королева хищно улыбнулась, демонстрируя звериный, чуждый ее прелестному лику, оскал.

Она словно прямо сейчас предвкушала, как будет поедать любящее сердце Люльки-уродки!

– … но лишь на пару дней… не знаю, сколько ты его будешь есть!

– О чем ты говоришь, демон?! – встрепенулась королева.

– О том, что румянец на щеках продержится, пока ты будешь есть ее сердце! Это и немудрено: любой покраснеет, поедая сырое мясо! И это не значит, что ты овладеешь ее любовью! Съешь кусок говядины – исход будет тот же!

– Ты невыносим! – королева в бешенстве заорала.

Быстрыми шагами она направилась на кухню – сегодня в волшебный калейдоскоп полетят пищевые отходы недельной давности…

– Почему ты так огорчилась, ваше величество? – удивленно спрашивал тайный друг. – И раньше подобное случалось! Она явно не красивее тебя! Хорошо, пусть румяна, как никто в королевстве…

Королева взвизгнула, словно уронила на себя подсвечник с горящей свечой.

– Это означает, что меня не существует!! Понимаешь ты или нет?! – в дикой панике верещала она. – Меня нет! Мне с младенчества воспевали красоту! Где есть я, там и красота! Мы одно целое, и никто не смеет затмевать королеву! А сейчас простая девка осмелилась меня пододвинуть!

– Никого она не хочет двигать! – фыркнул тайный друг. – У нее даже мыслей таких нет! А ты просто бредишь! Единственное, чего она хочет, это уйти от тебя живой!

– Уничтожая ее, я отчаянно борюсь за свое существование! – не слышала его королева. – Только я могу быть красивой! Только меня должны любить! Только мною должны восхищаться! Займи она мое место, я исчезну!

– Вот именно! – равнодушно молвил тайный друг. – Все ради существования! Но не жизни!

Ее величество вдруг разрыдалась от дикого страха стать побеждённой.

Пусть Люля уступала в неземной красоте ее величеству, но ее облик оказался немного выше грани «просто симпатичной» девицы и опасливо приблизился к черте, где ее можно было назвать красивой. Для королевы это удар. Весь день она обдумывала план по спасению своей уникальности.

Глубоким вечером она тихо вышла в сад и произнесла:

– Я убью ее. Найду ее милого и принесу тебе! Пусть и придётся постареть на два года, но нет им места в Разноцветье!

– Делай, как знаешь, твое величество…

Но королева лишь привычно выражала надменность, демонстрируя свой жестокий нрав волшебному фонтану: она боялась быть уязвленной его очередной правдивой речью. На самом деле теперь к ее обыденным переживаниям присоединилось другое – любопытство. Она решила следить и дальше за влюбленными, но так страшилась встречаться с этим желанием, что погружалась в испепеляющий стыд при одной лишь мысли. Она не решалась в этом сознаться ни фонтану, ни себе…

***

Прекрасная Королева ворча спускалась по земляным ступенькам прямо к ручью. Любопытство слепо вело ее, но другое неприятное чувство упрекало: совсем не по-королевски шнырять, словно вор, сквозь колючие растения, ещё и пачкать ноги в земле!

Вот она спустилась и спряталась за шиповник. Картина, представшая ее взору, вызвала ураган в ее груди.

… На берегу пруда сидел Гуня, опустив ноги в воду. На его коленях примостилась Люля. Рядом прыгали три молодые кошки и одна взрослая. Королева тут же узнала их: несколько месяцев назад она велела утопить котят уродке, что бесстыдно сидела на коленях другого уродика, она посмела ослушаться приказа, твари стремительно выросли и, похоже, счастливы!

Королева вспыхнула, но не от злости: юноша и девушка так близко прислонили друг другу лица, словно слились. Служанка с закрытыми глазами проводила пальцами по щекам юноши. Вот она коснулась его губ.

Королева затаила дыхание, но сердце ее бешено забилось, а горячая кровь прилила к лицу. Щеки охватило жаром. Она хотела опустить глаза, словно стыдясь того, что видела, но интерес возобладал. Впервые в жизни Прекрасная Королева переживала подобное. Теперь Гуня касался румяных щек девушки. Тогда в груди ее величества что-то больно кольнуло, так что дышать стало тяжело! Невыносимая, доселе не испытываемая тоска наполнила ее всю.

Поддаваясь инстинкту, королева трясущейся холодной рукой коснулась своих щёк и губ и почувствовала, какие они мокрые: она плакала. Никто так не дотрагивался до неё! Никто так не сажал ее на колени и не обнимал! Никто ее