Игра в … - Эльчин Гусейнбейли Страница 19

«Ох и подставит же эта девка ребят», не переставала причитать бабушка. А тетя Фатима говорит, что вина не в девчонке, а в ее матери. «Разве можно так девочку растить». Может быть я люблю Лейли назло бабушке, брату, тете Фатиме и нашей единственной курице. Лейли тоже меня любит. Мне иногда кажется, что Лейли часто проходит мимо нашего двора, чтобы меня увидать, на мне хитро подмигивает. А я отвечаю на ее взгляды. «Ты с этими ребятами не общайся» – бабушка говорит моему брату. Брат же набивает карманы камнями.

На самом деле это драка не Рамиза с Арифом, а война верхнего и нижнего дворов. Мы к этим дворам никакого отношения не имеем. Мы живем в среднем дворе. Дом Арифа находится поблизости от нас. Мой брат учится вместе с братом Арифа. Наверно, он на его стороне. А я ни на чьей. Буду просто наблюдать. Но я хочу, что Ариф побил Рамиза. Потому что я боюсь Рамизовой собаки, и в те края не хожу. И еще мне кажется, если Рамиз напишет письмо Лейли, то она мне даст очень много конфет.

Ребята говорят, что в деревню приедут братья Рамиза и Арифа, которые учатся в Баку. Они приедут для участия в драке.

– Как ты думаешь, кто кого побьет, – Лейли спрашивает… Я дергаю плечами…

– Наверно, Рамиз, нет Ариф. – Лейли тоже хочет посмотреть на драку. Но мать ее не пускает.

Со стороны железной дороги раздался свисток. Брат мой ушел. Дед вернулся. Я тоже лениво поднявшись, пошел, дав по пути под зад нашей курице, копошившейся… Просто так, ради интереса. Пока я дошел до дороги, курица пролетела в воздухе, а перья ее также повисли в воздухе.

Никто не знал, где будут драться Рамиз с Арифом. Они могли драться в расселине, колхозном саду, за домом Мухасты, между каналом и железной дорогой.

Рамиз поехал учиться в Баку в профтехучилище, потому что на его лице щетина проросла. Однако, продолжить там учебу не смог из-за Лейли. Ребята говорили, что у Рамиза есть пистолет. Он его приобрел у одного тюремщика в поезде, когда возвращался из Баку. Брат Арифа тоже говорил, что у них дома от дедушки осталось пятизарядное ружье. А я об этом рассказал Лейли. Она в ответ «Не может быть, вдруг из-за меня они друг друга перестреляют» и при этом громко заливалась смехом. Мне нравилось как Лейли смеется.

Я не смог увидеть драку с самого начала. Когда я вышел на дорогу, то увидел как Рамиз бегом перебежал мост у дома Билала и прошел к краю железной дороги.

Когда я подходил к месту драки, брат Арифа Ибиш бил Рамиза по ногам тростником. В конце Ариф повалил Рамиза на землю. Они немного повозились на земле. Потом скатились в канал. Каждый из них выплыл в разных направлениях. Рамиз пригрозил Арифу, что убьет его, если он хоть раз произнесет имя Лейли. В ответ Ариф выругал его. Некоторое время, стоя у края канала, они переругивались. Но никто из них не перешел мост. Ребята были за драку. Поэтому они без особого усердия успокаивали дерущихся. Рамиз вышел к железной дороге и развевая по ветру своей белой рубашкой, пошел в сторону станции.

Я, перейдя через мост, подошел к Арифу, потому что он наш сосед.

В этот день Лейли вышла из дома и своей плавной походкой направилась всторону источника. Увидев меня, она хитро подмигнула. «Кто кого побил», – спросила. «Никто», – ответил я. «Они просто понарошку переругивались». «Неподрались?» «Нет, просто ругались». «А Рамиз, он тоже?» «Да и Рамиз». Онагромко рассмеялась, но не так рассмеялась, как смеялась, читая письма.

– Увалень!

– Это ты мне?

– Нет, ты лжец и сплетник…

В деревне к Лейли сватались многие. Но я больше ничьи письма ей не приносил. Не потому, что обиделся. Лейли сама этого не хотела… В эту же осень Лейли выдали за ее двоюродного брата…

Март-апрель-1998.

Девушка от «Caldion»

Тот рекламный бренд, наверное, многие видели. В метро, например, стены вагонов украшает. Он и она рекламируют дезодорант фирмы «Caldion»: «Sohim, soher». То бишь, примерно, и для мужчины, и для прекрасного пола.

Каждое утро, отправляясь в метро на работу, созерцаю эту парочку. На их лицах столько взаимного страстного обожания, что глаз не оторвешь.

Несомненно, все мужчины, включая меня, глазеют на рекламную диву. Она так хороша, так обворожительна, кожа – шелк, белое атласное платье – декольте, кажется, вот-вот спадет с нее, и она предстанет в чем мать родила. Подумалось, что она, как герой, данный момент как героиня немецкого писателя Зюскинда, – химичка-парфюмер, которая дохимичилась до того, что и сама превратилась в духи. Как эта – в сексуальный манекен.

Носик кнопочкой, губы сочные, страстные, глаза источают кроткое томление и желание. Комплексом вины не страдает. Она смотрит не на предмет своей страсти, то есть на парня (на месте которого мог быть и я), а куда-то мимо. Любящей женщине надо заглянуть в глаза. Это не я, а классики наши сказали. Глаза у любящей (да и у любящего) светятся, сияют, зрачки расширены, рот приоткрыт, губы повлажнели от жаркого дыхания, сосцы грудей явно проступают, щеки пылают… как тут оставаться безучастным? Как не втюриться? Ну, положим, втрескался, а как, думаешь, выглядит она в постели? Наверное, поутру она напоминает только что раскрывшийся подснежник. Протирает сонные глазки, сны свои цветные вспоминает.

И вот однажды я еду в метро и так же гляжу на рекламу, вернее, на многообещающие страстные губы и округлые белые плечи. Вдруг кто-то легонько потянул за локоть. Я не придал значения. Дерганье повторилось. Проклиная мысленно нарушителя моего транса, я обернулся. Возле меня стоял старый знакомец. Я удивился. Ибо он никогда не ездил в метро. В юности катил на папиной служебной машине, а впоследствии пользовался своей. Высок, статен, спортивного сложения, словом, Бог не обидел, и сам себя в обиду не даст.

– Так дороги раскурочили, что на машине не пробиться. Потому вот приходится на метро, – посетовал он.

Я солидарно покачал головой. Почему-то стало жаль моего приятеля, вынужденного снизойти до подземного транспорта. Он адвокат, но, увы, не Цицерон. Потому на процессы не ходит, открыл себе контору, управляет ею. Тоже неплохо, набегают, как он говорит, кое-какие манаты.

Поговорили про житье-бытье, и я снова уставился на картинку, при этом чувствуя, что приятель наблюдает за моим повышенным интересом.

– Лакомый кусочек, не