Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина Страница 19

«Ничего ты не знаешь, Алиса. Ни о том, что на самом деле думает Люба, ни о том, что номер расположен как раз над служебным помещением, где сейчас дремлет дежурная, ни о том, что произойдет дальше…»

Он встал коленом на край, подтянулся и навис над девушкой, ухватившись за изголовье.

— Попалась? Теперь держись…

Она глубоко вдыхает и задерживает воздух, чуть отвернув лицо и крепко зажмурившись. Слышу, как сминается покрывало под ее пальцами. Как бы я ни старался, но мои бедра соприкасаются с ее, а так как задника у кровати нет, то Алиса ощущает мой вес в полной мере. Вполне приличный, несмотря на мою природную худощавость. Как говорится, нельзя быть слишком богатым и слишком худым, хотя попробовать и то, и другое, определенно стоит.

Зачем я это делаю? Есть две веских причины. Во-первых, теория не должна расходиться с практикой. Два тела на кровати, чем бы они там ни занимались, есть величина физическая. Согласен, Алиса — это не Люба, но кто это проверит? И второе…

То, с какой покорностью Алиса выполняет мой приказ, действует на меня как красная тряпка на быка. Не то, чтобы я был недоволен данным фактом, но все же предпочел бы, чтобы она заорала или дала мне по морде. Но что-то мне подсказывает, что таким образом она ломает себя. То, что я сейчас творю, нарушает не только границы личного пространства, но и должно оскорбить ее, однако она сносит все с такой покорностью, что у меня сводит скулы.

Встряхнуть бы ее хорошенько, так чтобы мозги встали на место!

Алиса отворачивает лицо лишь на мгновение, затем, словно внутри нее щелкнула пружина, распахивает глаза и пытается прожечь меня своим взглядом до костей. Это уже лучше.

Мои мышцы пронизывает острая волна возбуждения. Я напрягаю плечи и толкаю изголовье к стене. Удар. Еще удар… Этот ритм настолько однозначен, что на меня нападает нервный смех. Приходится удерживать его в себе и представлять Любу.

В какой-то момент смотрю на Алису. Она растеряна, дезориентирована и напряжена до предела.

«Я не сплю с малолетками…» — хотелось бы мне успокоить ее, но… Люба, мать ее, пропадает, уступая Алисе.

— Все, достаточно, — я перекатываюсь на бок и тут же встаю с кровати. Руки и ноги дрожат, будто я только что без разминки тягал штангу в спортзале. — Хорошего помаленьку…

Все мои вещи в сумке, но я оглядываю номер и захожу в ванную, чтобы проверить все еще раз. Последний штрих — пройтись по изголовью кровати и спинке стула гостиничным полотенцем.

Не знаю, что думает Алиса, но сейчас она сидит и следит за моими действиями, будто ребенок, впервые оказавшийся в цирке.

— У тебя есть какие-то документы? — спрашиваю, не особо надеясь на положительный ответ. Ничего похожего на сумку или рюкзак я у нее не заметил.

— Только паспорт, — выдыхает она почти беззвучно и несколько раз кашляет в сжатый кулак.

Волнуется. Если так пойдет, то скоро я начну читать по губам.

— Иди за мной, быстро, — говорю сухо и вновь в приказном тоне. Это помогает держать хоть какую-то дистанцию между нами. Потому что пока я ни хрена не понимаю в том, как мы будем взаимодействовать дальше.

Осторожно поворачиваю ключ и приоткрываю входную дверь. В коридоре пахнет табачным дымом и знакомыми сладкими духами. Мы выходим, я слышу за своей спиной сдавленное дыхание Алисы. Мой номер последний в коридоре, поэтому сразу замечаю пару вдавленных в батарею бычков от тонких сигарет со следами помады. Люба выждала положенное время, прежде чем уйти. Умная шлюха — это редкость. А обозленная умная шлюха — вообще гаси свет. Если Гантемиров еще этого не понял, то когда-нибудь, я очень на это надеюсь, ему придется столкнуться с бумерангом.

Надеюсь, разница между ее уходом и моим «выступлением» была достаточно незаметной, чтобы не возникло несоответствия. Есть надежда, что сквозь сон дежурная запомнит только стук кровати, а Люба все же умна и не из тех, кто напрашивается на чай.

Пожарный выход. Достаю отмычки и вскрываю простой замок. Замечаю, как Алиса приподнимается над моим плечом и тут же отступает.

— Второй этаж, — напоминаю на тот случай, если она забыла об этом. Судя по затуманенному и немного расфокусированному взгляду, она до сих пор еще находится под впечатлением от нашей постельной сцены. — Эй, — окликаю ее, — ты в порядке?

Надеюсь, она не грохнется в обморок во время спуска, иначе мне придется попросту добить ее там же. Шучу.

Похоже, в этом цирке Дю Солей я сегодня единственный клоун.

Лестница узкая, с тонкими железными перекладинами в ржавых пятнах и такими же перилами. Угол наклона такой, что хочется взлететь. Конструкция трясется и издает странное гудение, будто уговаривает здание отпустить ее погулять. Упаси господь оказаться здесь во время пожара.

— В следующий раз буду заселяться, только проверив все удобства, — бурчу и, перекинув сумку за спину, начинаю спуск.

Проблема в том, что последний лестничный марш то ли спилен бравыми сборщиками металлолома, то ли был обломан во время учебной тревоги, и расстояние до земли увеличилось почти до двух метров. Для меня это не проблема, я просто спрыгиваю и жду, когда Алиса доберется до нижней ступеньки.

Она замирает в проеме, затем разворачивается спиной и начинает потихоньку сползать.

— Прыгай, — киваю, когда она добирается до самого края.

Алиса спускает одну ногу и некоторое время висит, будто обезьяна на ветке. Затем снова поднимает ее и оборачивается ко мне.

Да, принцесса, а ты думала, будет легко? Горошины сами по себе в кроватях не появляются.

— Возьмись за перила. Крепко возьмись. А потом опусти ноги.

Не знаю, что на меня нашло, но мне хочется, чтобы она проделала этот