Нина Садур - Панночка Страница 2

Хвеська. Быть беде! Быть беде!

Философ. Чего вы испугались, ребята? Скажите мне, я в бурсе учусь, в самом Киеве.

Спирид. Философ, знай же, что дочка нашего пана, не смотри, что румяная красавица, она есть самая лютая ведьма, каких только свет видел.

Философ. Ну да?

Дорош. Ей-богу! Скажи, Явтух!

Явтух. Ведьма. Хвеська. Быть беде! Быть беде! Распустили языки свои, она же чует! Чует - про нее говорят. Вот пройдет сейчас - жилы заноют!

Проходит Панночка. Она идет и никого не видит. И усмешка на устах, а очи потуплены.

Спирид. Ну что скажешь, Философ?

Философ. Я скажу, надо выпить.

Пьют.

Спирид. Испугался?

Философ. Ваша правда - резкая красота у вашей Панночки. Не от людей такая красота. Аж душу свело.

Хвеська. Это она тянет, тянет из жил-то...

Дорош. Нет другой такой ведьмы ни у кого, а у нас есть!

Спирид. Это правда, Философ. У нас одних такая ведьма.

Философ. Ведьма у вас знатная, ребята. Но только нынешнему человеку ведьму бояться не надо. Ибо разумом своим человек от ведьмы огражден.

Явтух. Ведьма.

Хвеська. Она псаря Микиту изожгла до смерти. Это все знают.

Дорош. Молчи, баба, ты плохо говоришь. Пусть Спирид расскажет. Расскажи, Спирид.

Спирид. Я расскажу про псаря Микиту.

Явтух. Ведьма.

Спирид. Ты, пан Философ, не знал Микиты: эх, какой редкий был человек. Собаку каждую он, бывало, так знает, как родного отца. Теперешний псарь Дорош, что сидит напротив тебя, и в подметки ему не годится. Хотя он тоже разумеет свое дело, но он против него - Дрянь, помои.

Дорош. Ты хорошо рассказываешь! Хорошо!

Спирид. Сивухи кварту свистнет вдруг, как не бывало. Славный был псарь! Только с недавнего времени стал он заглядываться беспрестанно на Панночку. Вкляпался ли он точно в нее, или уже она так его околдовала, только пропал человек, обабился совсем; сделался черт знает что; пфу! непристойно и сказать.

Дорош. Хорошо.

Спирид. Как только Панночка, бывало, взглянет на него, то и повода из рук пускает. Разбоя зовет Бровком, спотыкается и невесть что делает. Один раз Панночка пришла на конюшню, где он чистил коня. Дай, говорит, Микитка, я положу на тебя свою ножку. А он, дурень, и рад тому: говорит, что не только ножку, но и сама садись на меня. Панночка подняла свою ножку, и как увидел он ее нагую, полную и белую ножку, то, говорят, чара так и ошеломила его. Он, дурень, нагнул спину и, схвативши обеими руками за нагие ее ножки, пошел скакать, как конь, по всему полю, и куда они ездили, он ничего не мог сказать; только воротился еле живой, и с той поры иссохнул весь, как щепка; когда раз пришли на конюшню, то вместо его лежала только куча золы да пустое ведро: сгорел совсем; сгорел сам собою. А такой был псарь, какого на всем свете не можно найти.

Дорош. Да. Я сам видел, вот этими своими очами видел то пустое ведро, что осталось от псаря Микиты. Оно почернело все и смялось, как будто в адовом пекле черти таскали в нем угли. Я сам псарь, и я так думаю, что сгорел Микита за нашу Панночку, не пожалел ни воли, ни души, потому как...

Явтух. Все бабы ведьмы.

Дорош. Явтух хорошо сказал.

Хвеська. А про Шепчиху ты слыхал, Философ?

Философ. Нет.

Спирид. Э-ге-ге! Так у вас в бурсе, видно, не слишком большому разуму учат. Ну, слушай!

Явтух. Про Шепчиху расскажу я.

Спирид. Я расскажу про Шепчиху, потому что Шептун - мой кум.

Явтух. А про Шепчиху расскажу я.

Дорош. Пускай Явтух расскажет, Спирид. Он старей тебя.

Спирид. Пускай.

Явтух. Ну, слушай: у нас есть на селе козак Шептун. Хороший козак! Он любит иногда украсть и соврать без всякой нужды. Но... хороший козак. Его хата нс так далеко отсюда. В такую самую пору, как мы теперь сели вечерять...

Хвеська. А вечерять вы уселись с утра...

Явтух. Как мы теперь сели вечерять. Шептун с жинкою, окончивши вечерю, легли спать, и так как время было хорошее, то Шепчиха легла на дворе, а Шептун в хате на лавке; или нет: Шепчиха в хате на лавке, а Шептун на дворе...

Хвеська. И не на лавке, а на полу легла Шепчиха!

Явтух. А в люльке лежало годовое дитя - не знаю, мужеского или женского пола. Шепчиха лежала, а потом слышит, что за дверью скребется собака и воет так, хоть из хаты беги. Она испугалась: ибо бабы такой глупый народ, что высунь ей под вечер из-за двери язык, то и душа войдет в пятки. Однако ж думает, дай-ка я ударю по морде проклятую собаку, авось-либо перестанет выть и, взявши кочергу, вышла отворить дверь. Не успела она немного отворить, как собака кинулась промеж ног ее и прямо к детской люльке. Шепчиха видит, что это уже не собака, а Панночка. Да притом пускай бы уже Панночка в таком виде, как она ее знала - это еще бы ничего; по вот вещь и обстоятельство: что она была вся синяя, а глаза горели, как уголь. Она прокусила дитю горло и стала пить из него кровь. А напившись, Панночка кинулась к самой Шепчихе, загнала ее на чердак и закусала всю глупую бабу до смерти. Так вот какие устройства и обольщения бывают! Оно хоть и панского помету, да все когда ведьма, то ведьма.

Философ. Да, ребята. Я так думаю: раз в мире завелась такая густая научность, и каждый теперь может объяснить устройство любой вещи и любого обстоятельства, то и ведьмы больше не нужны стали человеку. Сколько бы ведьма ни старалась причинить православному человеку зла, от нее теперь у человека твердая научная ограда, посильней самого псалтыря, прости Господи!

Явтух. Это важная мысль, Философ! Это добрая мысль. Теперь можно и сплясать. (Запевает.) Ой, молодая молодице, Вийди, вийди на вулицю, Заведи на ту купайлицю...

Хвеська. Быть беде! Быть беде! Разорались пьяные, накликали!

Все (поют и пляшут).

На Ивана на Купайла

Вийшла Хвеська, як та панна,

На нею хлопцi зглядаються,

На мед-горшку складаються.

Философ. А хороша бабенка! А вот отгадайте, многоуважаемая Хвеська, отчего так колотится мое сердце?

Хвеська. Да ну вас, пан Философ! (Убегает.)

Казаки разбредаются спать.

Явтух. Хто не пiде на Купала, шоб йому ноги поламало... (Уходит.)

Философ (устраивается спать). Он, молодая молодице. вийди, вийди на вулицю...

Входит Старуха.

А что, бабуся, чего тебе нужно?

Старуха идет на него с распростертыми руками.

Э-ге-ге! Бабуська-то веселая... только нет, голубушка, устарела...

Старуха лезет и лезет к Философу.

Слушай, бабуся, теперь пост, а я такой человек, что и за тысячу золотых не захочу оскоромиться... Была бы ты помоложе, другое дело.

Старуха ловит Философа.

Бабуся, что ты? Ступай, ступай себе с Богом! Бабу... кто ты? Господи, помилуй мя греш... (Философ замирает. Старуха сложила ему руки и ноги, как ей удобно, пригнула ему голову, вспрыгнула на спину, и Философ поскакал черкесским бегуном.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

"СКАЧКИ"

Ночь на земле. Легкая дымка внизу. Лепеты, шепоты, звоны, смехи... Над сонной землей летит Философ со Старухой на спине. Старуха подгоняет Философа басом: "Цоп! Цоп! Гу! Гу!"

Звуки. Философ философ Хома Брут человечек он летит? ой, иди к нам, вон он вон он миленький, какой он скорей, скорей, спой ему. (Смех, пенье, голоса, чиханье, плеск.) Ай! гордый бегун-топотун топ топ ногой! (Зовут.) Хома-а?

Философ (мотает головой). А? А?

Звуки. А? А? А? Крапива или петрушка? Ах ты наша душка! Защекочем, защекочем! Зацелуем, зацелуем! Взыграл коник! Цок-цок-цок!..

Философ. Что это говорит отовсюду?

Старуха (басом). Отовсюду! Говорит! Говорит!

Звуки. Говорим! Говорим, ой, какой парень! Ай-яй-яй!

Философ. Что это отовсюду говорит со мной и дразнится? И зовет меня!

Звуки. Это все тебя зовет. Все тебя и зовет. Вот! Вот что увидишь, то и зовет!

Философ. Что это с землей нашей православной! Неужто вся она живая и в голосах зовущих и дразнящих?

Звуки. А вот так вот! Чтоб ты знал! А чтоб знал, такой-сякой! А то ишь какой! Поскачи-поскачи полетай-полетай, а ну-ка прыгни вот так вот вот умница вот и молодец!

Философ. Что это... Что это звенит, и поет, и плещется, и вытягивает всю мою душу! И не можно вынести этой сладости православному человеку. Страшно душе это счастье, и не можно очам человеческим зреть живое это в тумане кипящее... что это? что это со мной?

Звуки. С тобой с тобой с тобой с тобой ку-ку!

Философ. Что это, что это целует меня и почему?

Звуки. А потому, а потому! Вот! Вот! Вот! И я! И я! Не толкайтесь. И я! Я! (Детский плач.) Не плачь, не плачь, поцелуй его тоже, поцелуй... (Детский смех.) Колючий дядько? (Детский смех и лепет.) Дядько большой колючий! Вот мы его зацелуем! Вот мы его защекочем!

Философ. Господи, не дай разорваться сердцу!

Старуха (басом). Ух! Ух! (Пришпорила Философа.)

Звуки. Ах какой ах какой бояка бояка забодаем забодаем! Вот тебе! (Плеск воды, смех.)

Философ (утирает лицо). Что это балуется и плещется в очи молоком ли, брызгами...

Звуки. Умой свое личико умой свое личико! Будешь умытый, ах, какой умытый, беленький, ну погляди на него, во-он он беленький... (Детский смех и лепет.)

Философ. Господи, живое все... и балуется... и глядит... и зовет... все везде смеется и целует... Вся земля твоя. Господи! (Умильно.) Отче наш!