Бахыш Бабаев - Тутанхамон Страница 2

Жест фараона заставил его умолкнуть.

- Довольно, Эйе. Завтра двадцать третий день четвертого месяца Половодья(. Поедем в Куш, на юбилейный хеб-сед(( местного царя. Распорядись насчет подарков.

Эйе покорно поклонился.

- Слушаю и повинуюсь, мой фараон.

В зал под нескрываемыми восхищенными взглядами мужчин вошла царица Нефертити, родная мать Анхеспаамон.

Тутанхамон приблизился к ней, поцеловал руку.

- Не подобает повелителю оказывать такое внимание своей теще. Да ещё при посторонних. - Царица улыбнулась - ей льстила услужливость зятя.

Эйе украдкой пожирал её глазами. Стройная царица Нефертити обладала редчайшей внешностью восточной красавицы. Про неё слагали песни даже малограмотные простолюдины.

Тутанхамон подвел царицу к столу, усадил её рядом.

- Ты мать моей супруги, а значит и моя мать. Как идет постройка дворца?

Нефертити потупила взор и, слегка покраснев, нехотя ответила:

- Неважно, повелитель. Тутмос, начальник скульпторов, взял на себя обязанности главного зодчего и куда-то скрылся.

- Куда же? - заинтересовался фараон и, заметив скованность царицы, добавил:

- Все свободны.

Ипи и слуги тотчас удалились. Эйе, однако, несколько задержался.

До завтра, уважаемый Эйе.

Нерешительно потоптавшись на месте, Эйе все же произнес:

- Осмелюсь доложить, мой фараон, что Тутмос никуда не скрылся. Как мне стало известно, он в Куше для того, чтобы тайно обвенчаться с очень красивой рабыней из Финикии.

Нефертити вспыхнула и залилась краской.

- Не может быть, - твердо возразила она.

- Именно так, - Эйе возликовал. Он ненавидел Тутмоса, к которому царица была благосклонна. - Кстати, - он обратился к фараону, - царица Нефертити сама сможет удостовериться в этом, если возжелает завтра с нами выехать в Куш.

- Прекрасная мысль. Смена обстановки - лучшее снадобье от тоски, поддержал фараон.

- Мне надо завершить постройку дома, - бесстрастно заключила царица. А в Куш какими судьбами?

- На хеб-сед. Не поехать нельзя. Он мой должник.

Нефертити шумно перевела дыхание.

- Ох уж эти хеб-седы... Кому они нужны, если народ знает, что умерщвление старого царя - всего-навсего обман?

Тутанхамон согласно кивнул.

- Да, матушка. Жизнь мельчает изо дня в день. Настоящий хеб-сед справляли наши предки. И справляли справедливо, ибо старый фараон действительно не вправе управлять государством.

Эйе насупился и жестко бросил:

- Старый лев все равно остается львом.

- Дряхлым и никому не нужным, - не глядя на него, презрительно перебила царица. - А потому и завистливым.

- Так ты поедешь, царица? - спросил фараон.

Нефертити ответила не сразу. Она вспомнила мужа, который всегда твердил, что не доживет до своего праздника. Боги отвернулись от меня, потому что я отвернулся от них, говорил он тогда.

- Мой муж не дожил до своего хеб-седы. А посмотреть этот праздник мне бы хотелось. Только не следует из моей поездки делать какие-то выводы, она смерила Эйе уничтожающим взглядом. - Пойду приготовлюсь, - добавила она и направилась к выходу. Но, увидев торопливо входящую дочь, остановилась.

- Мама, а я тебя ищу.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила Нефертити, целуя благоухающие волосы дочери.

- Уже не болит, будто ничего не было, - пропела Анхеспаамон, прижимаясь к матери.

Эйе сделал шаг и поклонился.

- Мой фараон, позволь мне удалиться.

- Иди, Эйе, иди. Не забудь про подарки. Да, постой. Утром я подготовлю указ, а ты мне собери глашатаев.

- Какой указ? - спросила Анхеспаамон, усаживаясь и притягивая к себе мать.

- Невиданный в истории Египта и земли, - с вызовом воскликнул Эйе.

Тутанхамон помрачнел. Похоже, этот старый сановник злоупотребляет его благосклонностью.

- Мне виднее, дорогой Эйе. Ты свободен, - раздраженно проговорил он и отвернулся.

Эйе попятился к выходу.

- Поход на Палестину? - спросила Нефертити, выпив прохладительного напитка.

- Нет, моя царица. Вопрос внутригосударственного значения.

Анхеспаамон звонко рассмеялась.

- Как смешно. Не о моде ли идет речь?

- Ладно, иду собираться, - вздохнула царица и поднялась.

Тутанхамон подошел ближе к жене, затем в нерешительности посмотрел на царицу.

- Представляете? Мои поданные питаются овощными супами и бульонами. У них нет мяса, только кости. И я решил исправить положение.

- Каким образом? - полюбопытствовала юная жена.

- Кости нам, мясо простолюдинам.

Нефертити подскочила как ужаленная.

- Что же, вдове можно и отдельный дом, и кости... Ей все можно, - со смешанным чувством горечи и разочарования процедила она.

Анхеспаамон бросилась на выручку.

- Ты не права, мама. Он повелитель, ему виднее.

Фараон заметно огорчился. Не находя себе места, он принялся взволнованно ходить по залу.

- Стараюсь, стараюсь, а меня не понимают, - сокрушался он, - делаю все, чтоб царица Нефертити не чувствовала себя одинокой.

- Не обижайся, милый. Маме тяжело после кончины нашего зятя Сменхкара. После смерти отца Сменхкар, как тебе известно, продолжал его политику. Богохульническую, как теперь называют. А отца вообще уже зовут еретиком.

- Спокойной ночи, - бросила Нефертити и поспешно удалилась.

Дождавшись её ухода, Тутанхамон подошел к жене и неожиданно присел.

- Сокровище ты мое. Скажи ей как-нибудь при случае, чтоб не вмешивалась в мои дела. Я очень люблю и уважаю её, но в делах государственных мне никто не должен мешать.

За пять лет супружеской жизни Анхеспаамон никогда не видела мужа таким раздраженным. Несколько растерявшись, она попыталась его утешить.

- Успокойся, успокойся, мой любимый.

Бывает состояние души, когда успокаивающий больше раскаляет, чем умиротворяет.

Тутанхамон был неудержим.

- Я призван руководить народом, а не объедать его. Хотя бы ради человеческой справедливости. Народ - моя опора. Вот вернусь из Куша и сам лично проверю состояние дел простолюдинов.

- И я с тобой, не сердись ты только... Ну, пожалуйста.

- И так все фиванские жрецы смотрят на меня с нескрываемой ненавистью. Боюсь я их. Вот верховный жрец Эйе. Ты помнишь, как он огрызнулся? фараон, видя сострадание жены, несколько успокоился и говорил уже тише.

- Оставь его в покое, - говорила жена. - Он муж кормилицы моей матери. Правда, несколько изменился после смерти жены. Но все равно - он близкий нам человек. Отец ему очень доверял.

- Я а не очень, - Тутанхамон стоял на своем. - Что-то он взъелся на твою мать...

- Ах, тебе это просто кажется. Он любит маму как родную дочь. А ты все подозреваешь, подозреваешь, - пошутила она. - Правду говорят - Небхепрурв очень молодой и горячий. И что сгоряча можно натворить множество бедствий.

Тутанхамон сделал жест, означавший - мне все равно, пусть говорят что хотят.

- Никакой беды не будет. Я за справедливость и разум, которые должны сочетаться в каждом человеке, будь он обыкновенны простолюдин или же верховный жрец.

- А во мне есть такое сочетание? - кокетливо спросила жена, одарив его ослепительной улыбкой.

Фараон нежно обнял её и ласково произнес, понижая голос до шепота.

- В тебе есть все. Ты единственно реальное мое богатство. Я весь дышу тобой и не мыслю жизни без тебя. Пожалуй, только одно обстоятельство иногда ввергает меня в пучину сомнений.

- Какое, о повелитель моей души, - воскликнула она, не сводя с него восхищенных глаз.

Правитель убрал руку и, грустно покачав головой, горько признался:

- Ты часто слушаешься маму и этим терзаешь меня.

Анхеспаамон беспомощно развела руками.

- Я между двумя огнями, - вздохнула она. - Муж и мама. Как мне трудно. Бывая рядом с тобой, мне кажется, я предаю её. С ней - словно предаю тебя. Вы оба в равной степени мне дороги. Даже не знаю, как избавиться от ощущения ложного вероломства.

- О чем ты говоришь, милая? - встревожился супруг.

- Хандра напала. Но ничего, пройдет.

Фараон встал.

- Я не имею права ревновать тебя к ней. Она твоя мать, а, значит, и моя тоже. Но, я считаю, не надо ей вмешиваться в государственные дела.

Анхеспаамон быстро взяла себя в руки, переборов уже неуместную сентиментальность. Потеряв отца, изменившего богу Амону и потому теперь уже оскверненного, она лишилась и его преемника - мужа сестры Меритамон Сменхкара, который правил страной всего полтора года. Она не верила в его смерть. Как может умереть молодой и сильный мужчина, которого укусил какой-то комар? Однако личный лекарь фараона утверждал именно так - смерть наступила в результате укуса насекомого. После кончины Сменхкара единственным мужчиной в семье оставался юный Тутанхамон, которому едва исполнилось четырнадцать лет. И за эти годы молодой фараон сделал немало, чтоб завоевать признание коварных фиванских жрецов, по могуществу не уступающих самому фараону. Однако, чем больше угождал он жрецам, тем подозрительнее те относились к нему. Анхеспаамон скорее чувствовала это и не знала, чем помочь мужу. Теряясь в решениях данного вопроса и не находя единственно верного, она боялась за мужа.