Михаил Булгаков - Трактат о жилище Страница 2

Словом, он не мыслим в человеческом обществе, и простить его я не могу, даже принимая во внимание его происхождение. Даже наоборот: именно принимая во внимание, простить не могу. Я рассуждаю так: он должен показывать мне, человеку происхождения сомнительного, пример поведения, а никак не я ему. И пусть кто-нибудь докажет мне, что я неправ.

* * *

И вот третий год я живу в квартире с Василием Ивановичем и сколько еще проживу неизвестно. Возможно, и до конца моей жизни, но теперь, после визита в картонку, мне стало легче. Не нужно особенно замахиваться, граждане!

Да, мне стало легче. Я стал терпеливее и к людям участливее.

Доктор Г., мой друг, явился ко мне на прошлой неделе с воплем:

- Зачем я не женился?!

В устах его, первого и признанного женофоба в Москве, такая фраза заслуживала внимания.

Оказалось, домовое управление его уплотнило. Поставило перегородку в его комнате и за перегородкой поселило супружескую пару. Тщетно доктор барахтался и выл. Ничего не вышло. Председатель твердил одно:

- Вот ежели бы вы были женатый, тогда другое дело... А третьего дня доктор явился и сказал:

- Ну, слава богу, что я не женился... Ты с женой ссоришься?

- Гм... иногда... как сказать... - ответил я уклончиво и вежливо, поглядывая на жену, - вообще говоря... бывает иногда... видишь ли...

- А кто виноват бывает? - быстро спросила жена.

- Я, я виноват, - поспешил уверить я.

-- Кошмар! Кошмар! Кошмар! - заговорил доктор, глотая чай, - кошмар! Каждый вечер, понимаешь ли, раздается одно и то же: "Ты где был?" "На Николаевском вокзале". "Врешь!" "Ей богу"... "Врешь!" Через минуту опять: "Ты где был?" "На Никол..." "Врешь!" Через полчаса: "Где ты был?" "У Ани был". "Врешь!!!"

- Бедная женщина, - сказала жена.

- Нет, это я бедный, - отозвался доктор, - и я уезжаю в Орехово-Зуево. Чорт ее бери!

- Кого? - спросила жена подозрительно.

- Эту... клинику...

* * *

Наталья Егоровна бросила этой зимой мочалку на пол, а отодрать ее не могла, потому что над столом 9 градусов, а на полу совсем нет градусов и даже одного не хватает. Минус один. И всю зиму играла вальсы Шопена в валенках, а Петр Сергеич нанял прислугу и через неделю ее рассчитал, ан прислуга никуда не ушла! Потому что пришел председатель правления и сказал, что она (прислуга) - член жилищного товарищества и занимает площадь, и никто ее не имеет права тронуть. Петр Сергеич, совершенно ошалевший, мечется теперь по всей Москве и спрашивает у всех, что ему теперь делать? А делать ему ровно нечего. У прислуги в сундуке карточка бравого красноармейца, бравшего Перекоп, и карточка жилищного товарищества. Крышка Петру Сергеичу!

А некий молодой человек, у которого в "квартире" поселили божью старушку, однажды в воскресенье, когда старушка вернулась от обедни, встретил ее словами:

- Надоела ты мне, божья старушка!

И при этом стукнул старушку безменом но голове. И таких случаев, или случаев подобных, я знаю за последнее время целых четыре. Осуждаю ли я молодого человека? Нет. Категорически - нет. Ибо прекрасно чувствую, что посели ко мне в комнату старушку или же второго Василия Ивановича, и я бы взялся за безмен, несмотря на то, что мне с детства дома прививали мысль, что безменом орудовать ни в коем случае не следует.

А Саша предлагал 20 червонцев, чтобы только убрали из его комнаты Анфису Марковну...

Впрочем, довольно!

* * *

Отчего же происходит такая странная и неприятная жизнь? Происходит она только от одного - от тесноты. Факт, в Москве тесно.

Что же делать?!

Сделать можно только одно: применить мой проект и этот проект заключается в следующем: Москву надо отстраивать.