Валентин Зверовщиков - Трагедии первого этажа Страница 2

Венера Пока нет чая, я в душе. Дай полотенце.

Зунков Уже висит, дожидается.

Венера Что, тоже Валя?

Зунков Он самый... Почему ты так странно смотришь на меня? Нет, ты определённо мне не веришь, Венера. Как будто я давал основания, просто обидно... Я ведь не какой-то там... я серьёзный человек... Мои картины покупают на Западе... правда, не дорого... А начинать жизнь с подозрений это ненормально, как ты не понимаешь?.. Ты делаешь мне больно.

Венера Я верю тебе. Поцелуй меня.

Зунков (чмокает её в лоб.) Если хочешь, я тебя вымою?

Венера Сначала спроси себя, хочется ли тебе этого на самом деле?

Зунков Как ты можешь так говорить?

Венера (целует его в щёку). Прости меня, я дура и очень соскучилась. Я бегу. Надеюсь, Валя, умница, постелил простыни?

Зунков Не сомневаюсь. Он такой предусмотрительный.

Венера Ну-ну! Чао! (Скрывается в ванной комнате.)

Зунков Господи, как я устал от этих подозрений!

Раздаётся телефонный звонок.

(Поднимает трубку.) Да... Да... Не пойму кто... Эдгар, Эдгар... По... Нет? Ну, конечно, муж Настеньки, Настасюленьки, Настасьюшки, друга моего единственного... Нюсеньки... лапочки... Как я мог забыть?!.. То есть ни тебя, ни её я не забывал всё это время... Четыре месяца со дня свадьбы... Неужели четыре?.. Вот уже четыре, да-да... Не могу представить!.. Замужняя женщина!.. Конечно, заходите... Как сейчас? Уже двенадцать... Вот так, двенадцать!.. (Умиль-но.) Ах вы, пьянчужки!.. Четыре месяца!.. Четыре месяца!.. Такая дата, конечно... Не говори чепухи, ничем ты мне не обязан, на моём месте так бы поступил каждый уважающий себя мужчина. Ведь она же была абсолютной девочкой. А мне уже сорок два, между нами... Представь себе!.. Ты не должен меня благодарить... Это выдумки, она просто вбила себе в голову, что влюблена в меня, но на самом деле она любила образ, как бы... некий образ... И когда явился ты, талантливый, сильный, красивый, всё встало на место... да, да, да... Четыре месяца!.. Нет, лучше завтра, а ещё лучше - давайте в воскресенье, наберём мяса... где-нибудь и за город! На шашлыки!.. Я не могу сейчас. У меня в ванной девушка... Ты пьян, Эдгар... Вот так, пьян... Ну, ну, ну, дай мне её ушко... (Понизил голос.) Здравствуй, мой котик... Тсс, не плачь... Ты просто чуть-чуть перепила... Четыре месяца! Подумать только!.. (Себе.) Чепуха какая!.. (В трубку.) Но я не один, золотко... Ко мне приехал папа... Из Ленинграда... Это эгоизм... Что?.. Предпочтение личных интересов общественным... Как это не будете, очень даже будете!.. У него чуткий сон... А я только из Греции... Ей-богу, ничего, одни камни... Я запрещаю!.. Ты начнёшь хныкать, потом на тебя нападёт... этот, как его... трясун! Что за слово?!. Ну, конечно!.. А Эдгар объясняться... Папа тоже ревнивый, проснётся, будет кричать, он бухгалтер!.. Ты не права, все бухгалтеры необыкновенно эмоциональны, мы просто не замечаем, да-да-да, обрати внимание, как во время получки мужики вокруг них того... как глазами в них, ну, этого... как это их травмирует!.. Что ты понимаешь?! У меня у самого голова, ничего не понимаю... Никакого коняка! Категорически!.. Я не открою вам дверь... Неужели я не видел тебя четыре месяца?.. Да, да, да, я хочу тебя видеть... Одну... Но послезавтра... Нет, нет, нет, ласточка моя, крошка моя, крошечка, не бросай, дай дого... (Бросает трубку.) Сорок бы месяцев тебя не видеть...

Стук в окно. Зунков бросается к выключателю и гасит свет. В темноте подбирается к окну. За окном Валентина.

О, господи, как ты меня напугала! Чего тебе, то есть, прости. (Приоткрывает окно.) Здравствуй, ангел мой!

Валентина Я замёрзла совсем.

Зунков Ах, ты врушка какая!

Валентина Клянусь!

Зунков Нехорошо обманывать, Валюша, я ведь только с улицы!

Валентина И что?

Зунков А то, что такой ночи тёплой я давно не помню. Только сам хотел открыть окно и так спать - душно. Я ведь только что с поезда. Как собака устал. Буквально с ног валюсь.

Валентина Это ты говоришь после того, как месяц меня не видел?! Иди открывай дверь!

Зунков В том-то и дело. Я говорю, а ты не слышишь. У меня заклинило замок. Ключ погнулся и не вынимается... Я сам не знаю, как завтра выйти. Просто намертво вгрызся. Бородка оторвалась, наверное.

Валентина Ну дела-а, Зунков!..

Зунков Я так по тебе скучал! Звонил из Пирея, но, конечно, не дозвонился.

Валентина В Афинах на телеграфе забастовка, в Никозии санитарный день, в Стамбуле длинная очередь, и ты не успевал на пароход - знаю я тебя, Зунков, как облупленного. Ну-ка, дай руку.

Зунков Зачем? Тебе так идут эти развевающиеся на ветру волосы. (Пытается погладить её прядку, Валентина хватает его за руку и пробует залезть с его помощью в окно.) Ты что? Отпусти! Больно! (Тихо кричит.) А-а-а!!!

Валентина его отпускает. Он машет якобы больной рукой во все стороны, баюкает её, расхаживает по гостиной, прислушивается к льющейся в ванной воде.

Валентина Что с тобой? Папулик?

Зунков В этом проклятом Парфеноне идёт ремонт... уже два тысячелетия... и во время экскурсии на меня свалилась колонна. Мистика! Не на кого-нибудь, а на меня! Как выбрала, зараза... Порвался какой-то там трос, и она раскололась. Я специально, как доказательство, а то ведь никто не поверит, привёз от неё кусок. Вон лежит. (Показывает на стол.) Ещё мгновенье и руку просто бы отсекло! А тут ещё ты со своей хваткой!.. Прямо кость печёт!.. Не перелом, конечно, сильный ушиб, но до сих пор не проходит... Всё!.. Ночью сегодня спать не смогу. Ой, бедный я, бедный! (Здоровым голосом.) Ты что?! С ума сошла?! Куртку порвёшь! Сейчас вся рама вылетит, она на соплях! Не делай этого! Свалишься!

Но Валентина уже залезла на подоконник.

Ну, зачем ты, Валюш! А если бы ты упала? Рама могла вывалиться, стекло бы разбилось, ты обрезала пальцы, что бы и кому бы я потом объяснял?

Валентина Иди ко мне.

Зунков подходит к ней, она обнимает его, он бережно поднимает её на руки, выносит в другую комнату, включает свет, укладывает на тахту.

Зунков (Целует её). Ты что, пьяна?

Валентина Сидели с приятельницей в кооперативном кабаке, выпили по двести грамм разбавленного коньяку, обе как стёклышко! Представляешь? Дай мне твою руку! (Начинает массировать.)

Зунков И именно в тот вечер, когда я должен приехать! Ну что же это за несчастье такое? Ехал, ждал, надеялся... Ты знаешь, как я не люблю запах спиртного. Или ты специально? Чтобы позлить меня? За что ты меня так? Если тебе неважно, если тебе это не надо, значит, можешь отправляться домой, пожалуйста, я не держу, вот бог, а вот порог! Потом мне неловко перед твоим папашкой, он тоже в курсе, что я приехал, ты ему доложила, верно?

Валентина А как ты думаешь? (Массирует.) Так больно?

Зунков Конечно, доложила, а мне вовсе не улыбается с ним объясняться, я чту отцовские чувства, поэтому завтра я тебя жду, тебе всё равно, ты тунеядка, для тебя нет разницы - день, вечер, ночь, а у меня с утра куча звонков, меня ждут тысяча людей в разных местах, без меня у них просто стоит дело, они не знают чем заняться, если я им не укажу, посему я целую тебя в ушко, падаю в постельку, а ты лети, воробышек, шевели крылышками, клетка открыта, маленький, бай-бай! (Открывает окно, целует её.) Боже, как я по тебе скучал! (Целуя, подталкивает её к окну, она вырывается.)

Валентина Не робей, папулик, шнурки на даче до понедельника, у нас четыре дня, кайф?

Зунков Серьёзно? Ты не обманываешь старого папулика?

Валентина Себе дороже... Можешь позвонить!

Зунков Ну это же другое дело!

Валентина Всосал, наконец?

Зунков Просто тяжесть с души свалилась! Хочется петь, танцевать, нет, я без шуток, да, или гулять до утра, почему нет? Представь, сейчас я ехал в такси, чуть не плакал - ведь сдесь прошло моё детство... на этой вот улице...

Валентина С катушек, что ли, слетел? Какое детство, Зунков, когда ты родился в Баку, а вырос в Астрахани - ты сам рассказывал.

Зунков Я не про то... Как ты буквальна! Я вторил в какой-то степени классику: "Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нём" и т. д. Или я не русский? И захотелось, как в зрелости, пройтись по ночным площадям, помечтать, погрустить. На Красную площадь!.. Прошвырнёмся? На улице такая красота. Лёгкий дождь, брусчатка блестит под фонарями! Прелесть!..

Валентина Вот просто больше некуда, кроме Красной площади...

Зунков Или пойдём к тебе.

ВалентинаС чего бы это вдруг?

Зунков Это идея! Я у тебя ещё не был, а твои шнурки меня пока не удосужились пригласить.

ВалентинаНу ты даёшь, Зунков!

Зунков Стыдишься, да? А мне было бы интересно увидеть, как ты живёшь, всё-таки я не посторонний человек... Какие вещи тебя окружают? Любишь ли ты цветы? Может быть, я и украл бы у тебя какую-нибудь безделушку на память...

Валентина В каком смысле - на память?

Зунков Ты прекрасно понимаешь, в каком, не притворяйся. Мы люди разного круга, твои шнурки никогда не согласятся, чтобы мы были вместе...

Валентина А причём тут они?

Зунков А я не смогу через это переступить, это святое...

Валентина Как ты можешь такое говорить?