В Соловьев - Три рассказа Страница 2

- Мне надо привыкнуть.

- К чему привыкнуть? - крикнул я, но молча.

Проклятый возраст!

То есть никак от меня не ожидала, а я-то был уверен, что к тому все идет, и поцелуй был естественным продолжением наших разговоров и прогулок в парке тотемов и по дороге к озеру Medvejie, а для нее - вот черт! неожиданным. Как же так? Выходит, с ее точки зрения я так же безнадежно стар, как с моей - мои ровесники? Ничем от них не отличаюсь, в этом качестве больше не котируюсь, и мое дело - труба?

Даже не отказ, хотя лучше бы отказ, которому я из инстинкта приискал бы уважительную и не обидную для себя причину. Ну, например, она предпочитает однополую любовь, и разбитная толстушка медсестра Айрис, с которой они на пару снимают крохотный домик на Монастырской улице, где время от времени дают приют изгнанным из дома, одичавшим индейским ребятишкам, не просто подружка, но также сожительница. Или не хочет изменять Брайену, жениху в Джуно, пусть даже это формальный брак - контракт на разведку аляскинской тайги у Хеллен кончался, а возвращаться на родину ей не хотелось. Что если ее предстоящий брак вовсе не по расчету? Или не только по расчету?

Мы сидели у нее на балконе, я испытывал некоторую неловкость, не зная, что делать дальше - предпринять еще одну попытку или отложить до лучших времен, а пока вернуться к прежним отношениям? Над морем кружил орел, а на лужайке перед домом резвился Питер Пен, вечное дите, которого она всюду с собой таскает и которому не суждено повзрослеть: пяти месяцев от роду кот неосторожно поел отравленного моллюска, чудом спасли, но теперь у него искривленный позвоночник, он остановился в развитии - и в умственном, и в физическом. К примеру, стучит зубами на пролетающие самолеты, принимая за птиц.

И тут на наших глазах произошло нечто из ряда вон, хоть я уже успел привыкнуть к здешним орлам. Да и ходят они по земле довольно неуклюже, напоминая индюшек, особенно молодые, сплошь серые орлы, потому что свое национально-символические оперение приобретают только на четвертом году жизни. Кстати, Бенджамин Франклин предлагал в качестве национальной эмблемы именно индюшку, но победил орел. По справедливости: в полете эти геральдические птицы, нет слов, как хороши и, набрав высоту, недвижно, без единого взмаха крылом, парят в воздухе, вертя белой головой и высматривая острым глазом добычу за многие мили. Так, должно быть, издали орел и высмотрел Питера Пена и камнем пал на него. Котенок был обречен, но инфантильность его спасла. Заметив летящего на него орла и приняв за птичку-невеличку, Питер Пен подпрыгнул высоко в воздух, чтобы ее схватить. Промахнулись оба, и орел тяжело, вразвалку, заковылял по лужайке, ничего не видя окрест. Питер Пен выгнул свою и без того кривую спину и зашипел, только сейчас поняв, что птица несколько превышает воробья и даже голубя. Чем не вариация на тему "Давид и Голиаф"?

Я наблюдал за орлом, пока он не истаял в воздухе, а Хеллен уже прижимала своего вечного котенка к груди. С ней случилось что-то вроде истерики, а давно проверено - ничто так не возбуждает, как женские слезы. О эти пригласительные слезы... Женские слезы, женские чары. Помню, как удивила меня своей неточностью, наоборотностью фраза в одном хорошем романе: "Его захлестнула жалость, напрочь смывая и страсть, и желание." Жалость - это и есть желание, утешать - значит любить. Как еще мужчина может утешить женщину? Думаю, что и женщины как-то расслабляются от собственных слез - вот и еще один путь от глаз до гениталий. Помню, однажды, в далекой молодости... Столько лет прошло, а как вчера, о Господи!

- Здесь должны жить сплошь патриоты - ежедневно видеть живьем символ Америки! - сказал я, чтобы разрядить обстановку.

Я прилетел в Ситку, когда его девятитысячное население живо обсуждало местные новости. В православной церкви низложили попа за совращение несовершеннолетних прихожан, а основателю города Александру Баранову подвыпившие тлинкиты, которых русские называли колошами, спилили ночью нос, хотя скорее всего это эвфемизм, как сбежавший нос коллежского асессора Ковалева, отрубленный палец отца Сергия или срезанная Далилой коса Самсона понятно, не в длинных власах заключена была его нечеловечья сила, а в корне жизни. Тем более, у здешних аборигенов обрезание гениталий - полузабытая, ушедшая в подсознанку традиция, а поди обнаружь их под бронзовыми штанами у главного правителя русских поселений в Америке.

- Русско-индейские делишки! - махнул рукой женатый на филиппинке шотландец Камерон на том самом барбекью на берегу океана, где я впервые увидел Хеллен. Как русского, меня коробило от такой уравниловки. Тем более я сталкивался с этим не впервые. Даже у них в музее Шелдона Джексона, с его первоклассной коллекцией индейских масок и тотемов, я почувствовал то же странное отождествление колонистов с туземцами. А что если с протестантско-англо-шотландской точки зрения мы с индейцами одинаково дикари?

Присланный из Джуно, чтобы утешить прихожан православной церкви, "индейский доктор" Ник - психиатр? гипнотизер? проповедник? знахарь? шаман? - объяснил мне:

- Борьба у них шла с переменным успехом. Сначала русские потеснили индейцев, потом индейцы вырезали всех русских вместе с завезенными из России алеутами, пока русские не взяли реванш. Индейцы ушли в леса и уплыли на другие острова, а возвратились только через двадцать лет и мирно зажили бок о бок с пришельцами. Русских давно уже нет, вот тлинкиты и мстят статуям, когда у них на почве алкоголизма пробуждается историческая память. Два месяца назад несколько могил на русском кладбище своротили.

Я успел побывать и в русской церкви, где проповедь по-английски, псалмопение по-русски, а среди прихожан ни одного русского, и в грязном индейском гетто с ярко размалеванными домами, пьяным населением и бродячими псами, и на этом кладбище, которое русским называется условно - не по этносу, а по вере здешних обитателей. Как евреи - не этнос, а религия в американском понимании. Одно только русское имя и обнаружил на треснувшей плите. Остальные - англичане и индейцы, принявшие православие. Следит за кладбищем (как и за двумя другими, неправославными) на добровольных началах Джо, тоже индеец, но из племени хайда, местный сказитель, storyteller, который до того нейтрален и спокоен, будто нет человека вовсе, пока не заводится и не входит в транс во время выступлений - его предки шаманствовали, а он сказительствует. Чем не пример для подражания? Беру за образец.

Вот и на барбекью он сидел отрешенно, равнодушно внимая нашим разговорам, и одному Богу известно, где витает его душа, пока ее хозяин (или раб) не впадает в шаманский транс рассказчика. Не встрял даже, когда зашла речь о его соплеменниках и неискоренимой традиции среди них: инцесте. Как в стародавние времена, отец трахает малолетнюю дочку.

Зато веяние новых времен: жена заставляет мужа натянуть презерватив, чтобы чадо не забеременело.

Здесь мнения разделились: одни осуждали нововведение, другие приветствовали.

- И это несмотря на традиционное табу на внутриклановые женитьбы: "орел" должен жениться только на "вороне".

Эту справку выдал владелец картинной галереи Майкл, молодой человек родом из Нью-Йорка, с красивой, проглотившей язык женой-калифорнийкой и ангелоподобным беби, которому он время от времени совал в рот палец, предварительно обмакнув в вине, и дите чмокало от удовольствия. Так и не понял - то ли его жена совсем уж неартикуляционна, то ли стеснялась. А может прерогатива слова у них в семье, пока еще не заговорил полуторалетний Лео, принадлежит Майклу? Среди прочего, он поделился с нами идеей соединительного между Аляской и Россией туннеля по дну Берингова пролива, наподобие Ламаншского, а в ответ на скептические улыбки присутствующих горячо предсказал, что в следующем столетии туннель проведут даже через Атлантический океан, соединив Америку с Европой. Наш век был на последнем издыхании, а потому допускались любые домыслы насчет грядущего и неведомого. Формальной смене четырех цифер в календаре придавали почему-то сакральное значение.

- Орел и ворон - тотемы разных кланов, - пояснила для меня, как cheechako, пришельца, самая молодая среди нас, не считая беби, которая и оказалась полькой Хеллен.

- Обратная зависимость, - сказал Ник, который никогда не снимал с головы капитанскую фуражку, прикрывая раннюю лысину и обозначая свое греческое происхождение, хоть родом из Сицилии. - Потому и табу, чтобы искоренить инцест. Не говоря о том, что ворон, родовой эпоним тлинкитов плут и трикстер, а уж в сексуальной жизни творит черт знает что. Время от времени меняет собственный пол. Нашел как-то на морском берегу гребенчатую раковину и женился на ней.

Сам Ник, который лечит индейцев от алкоголизма и самоубийств, за что и прозван "индейским доктором", взял в жены девушку из почти уничтоженного племени пронзенных носов, но в прошлом году, пока он странствовал вместе с Хеллен и Брайеном по совсем диким местам Аляски, ее на улице Анкориджа лягнул насмерть забредший в город сохатый, и теперь у Ника чувство вины, хотя само это дикое путешествие было бегством от жены после того, как та ему изменила. А чего ради отправились с ним вместе Хеллен и Брайен? Предсвадебное путешествие? Они были едва знакомы.