Владимир Соколовский - Рассказы сибиряка Страница 2

Таким образом, история моих заблуждений и ошибок кончилась довольно хорошо, особенно для вас, и знаете ли почему? — Потому что все красоты, о которых я сказал теперь и которые принадлежат мне только как создание моей мечты, составляют вашу прекрасную, заманчивую собственность… Впрочем, и на мою долю пришлось чрезвычайно много выгод: во-первых, например, я отыскал вас…

Легко сказать: язык без кости,А пусть-ка кто увидит вас, —Так уж завистливый тотчасНаверно кашлянет от злости;К тому же ветреность мояС тех пор как будто не бывала:Я подражаю вам — так стало,И во сто раз умнее я.

Согласитесь, что такая прибавка не безделица.

Во-вторых: когда я отыскивал вас на краю света, то в одном городе один почтенный мой знакомец-ориенталист подарил мне одну тетрадку своих выписок из духовных монгольских книг о мифологических преданиях и о вере этих чудаков — монголов. Приобретение очень важное… Наконец, третья выгода та, что я нашел теперь прекраснейший случай пересказать все это прелестнейшей девушке в целом свете; а случай точно пресчастливый… (Тут опять следует та же история, то есть: во-первых, во-вторых и т. д.)

Во-первых, вы со мной не говорите ни полслова, следственно, не будете бранить меня за дерзость; во-вторых — вы не обращаете на меня никакого внимания, стало быть, вам все равно: говорю ли я, не говорю ли я, а для меня какая же разница!.. говорить с кем-нибудь и говорить с вами… с вами?.. Боже ты мой!..

И если б только утомитьЯ вас рассказом не боялся,Чему бы доброму тут быть? —Да я б до смерти заболтался…

В-третьих, вы даже, может быть, не будете знать, что я тружусь только для одних вас, что я одним вам посвящаю мои томительные дни и мои бессонные ночи, а когда вы не будете знать, следовательно, вам нет до меня никакого дела, тогда как я имею до вас очень важное…

О! если бы вы только знали,Что я в вас по уши влюблен,Тогда, быть может (сладкий сон!),Меня б вы ручкой приласкали,А я тотчас ее бы сжалВ пылу кипящего мечтаньяИ вплоть до самого венчаньяНикак из рук не выпускал.

Когда таким образом все обстоятельства расположены в мою пользу, я торжественно приступаю к своим рассказам: но прежде, нежели начну, я должен открыть вам по долгу моей совести (вот видите ли — везде совесть!) такие вещи, которые послужат вместо предисловия. Подобные предварительные статьи весьма важны почти во всех житейских случаях — особенно в трех: когда издаешь книгу, когда ищешь руки и когда занимаешь деньги.

Да! в кодексе мирских условийДавно введен закон такой,И только муж с своей женойОбходится без предисловий…

Надобно признаться, что странички две тому назад, рассказывая вам, что в одном городе один мой почтенный знакомец-ориенталист подарил мне одну тетрадку своих выписок из духовных монгольских книг, — я выразился довольно темно… Вы тотчас, пожалуй, подумаете, что эти выписки были сделаны на монгольском языке и что я между делом перевел их и для вас выдаю теперь в свет. — Ничуть не бывало! — Я столько же знаю по-монгольски, сколько царь Соломон (человек, впрочем, почтенный и умный) знал по-французски. Выписки эти переведены самим почтенным моим знакомцем-ориенталистом, подарены мне и, следственно, составляют мою собственность. Они пролежали у меня несколько лет; теперь, облекая их в новую форму по своему вкусу, я хочу их напечатать, и это так естественно, как нельзя более. Скажите, зачем же им лежать даром на моем письменном столике?

Пускай на суд людской молвыИдут мои беседы с вами,Но я, божуся вам богами,Я занимаюсь только вами,Да мной займетесь ли-то вы?..

Имея очень дурную память, я что-то никак не могу припомнить, просил ли меня этот почтенный знакомец-ориенталист, чтобы я озаботился обнародованием его выписок; впрочем, для меня это решительно все равно. Да если он и не просил — ему же лучше! Это будет прекрасный сюрприз, а я смерть люблю сюрпризы.

И мне недавно был сюрприз:На днях я как-то, в среду что ли,Гулял ли, шел ли против воли, —Вдруг вы откуда ни возьмись.Я ну готовить речь для встречи,И что ж? — к досаде и тоске,На непослушном языкеВот так и замирают речи;Тогда, как будто б я любилУединенные прогулки, —Я шасть в глухие переулки…Бежать, бежать — и след простыл!

Нравится ли вам моя сметливость и уменье пользоваться обстоятельствами!.. Вы смеетесь; но, сделайте милость, скажите мне, неужели есть на свете такие невежды в изящном, которые, увидя вас, или не убежали бы без оглядки, или не остановились на месте, как вкопанные?.. Вот когда вы от меня за версту — это дело десятое! — Тогда я вовсе не застенчив и так разговорчив, как нельзя более… Например, теперь пылкая мечта моя создала прекрасный ваш призрак; я подвигаю к моему стулу другой, гораздо покойнее; беру вас за ручку и сажаю подле себя… Что ж вы покраснели?.. полноте!.. взгляните-ка на меня…

Ах, Катинька! да как вы хороши!Но ради Бога вы держитеся прямее:Мне этак не видать… зато глаза виднее,А ведь в глазах огонь безсмертия души…Сидите же и слушайте мои рассказы.

Вы будете меня слушать?.. не правда ли? — «Извольте, я готова!» — Как вы добры! Как вы милы!.. позвольте я вас расцелую… Да не улетайте! это одна невинная шутка… Я начинаю… Виноват: позабыл сказать еще несколько слов.

Если (чего Боже сохрани!) вы знаете по-монгольски, то все промахи против монгольского правописание сваливайте на писца и наборщиков; мое дело совершенно стороннее: я знать не знаю, ведать не ведаю, — меньше сплетней, как говорят мои земляки сибиряки… Мне нет никакой нужды,

Что, если кто-нибудь незваный, например,Здесь вздумает считать монгольские ошибки;Я все пишу для ангельской улыбки,А там… а там: vogue la galère.

Рассказ вторый

Нельзя ль начать с конца? — «Никак!» —Так с середины что ли? — «Мало!» —Эге! да я попал впросак:Приходится начать — с начала!..

Знаете ли, прелестная Катинька, отчего кругом нас такая суета?.. Отчего все люди, разумеется, выключая только вас одних, делают столько дурачеств?.. Знаете ли, отчего

Всегда под палкою судьбы,Они, невежества рабы,То с полудурья вдруг заскачут,То от безделья закричат,То от насилия заплачут,То от бессилия смолчат?..

Все это именно оттого, что люди почти никогда не начинают своих дел с начала. От этого-то и выходит вся путаница, все ошибки, все наши несчастия. Возьмите в пример любовь:

Когда мы ангела найдем,Услышим сердца звук ответный,Тогда невольно, неприметноВлюбляемся в один прием.Начало страсти очень страстно:Все чувства дивно оживут,И образ девушки прекраснойКуда не сунься — тут как тут!Я вам сказал, что над собоюЯ испытал все это сам:Не то по дням, и по ночамНет от волшебницы отбою;Ты б закусил да задремал, —Куда тебе! — уж над тобою,Блестя одеждою цветною,Парит волшебный идеал…Так, посреди очарованья,Проходит первый период,Затем, друзья! что цель желаньяИ видит глаз, да зуб неймет.Одно им дело: делать глазки(У них ведь вся душа в глазах),И в сих таинственных связяхЖдут не дождутся до развязки.Потом с восторгом под венец:Тут, верно, уж не без причины,С полгода держатся средины,И что ж выходит наконец?..

То, с чего бы надо было начать — холодная учтивость. Впрочем,

Такие ль случаи бывают?Еще бы сносно было так,А то сначала вступят в брак,А там в него же поступают.

То есть или муж или жена заботятся о разнообразии; конечно, разнообразие прекрасная вещь — только не в супружестве.

Чтобы доказать вам, что я человек точный, я начну свои рассказы о нынешней вере монголов с самого начала.

Если всякое духовное учение, принятое народами, должно называться по имени своего законодателя, то и вера монголов есть шагямунианская, а не далай-ламская. Некто Шагя-Муни, о котором я вам скажу после, пересоздал ее из древней брагминской. Зная, может быть, что этот почтенный муж родился в Индии, при источниках Ганга, вы, конечно, спросите меня, когда и каким образом учение его проникло в Монголию?