Николай Михин - Венки на волне Страница 2

Первого сентября около шести часов утра в Ленинград прибыл пароход "Казахстан", о котором фашистское радио уже известило всему миру как о потопленном.

Поистине героическим был рейс этого парохода. 29 августа он вышел из Таллинского порта с 3600 пассажирами на борту, среди которых было 520 раненых. В результате пяти налетов фашистских бомбардировщиков на судне возник пожар, потушить который удалось ценой многих человеческих жизней. Трое погибли только из числа экипажа. Тридцать моряков были подобраны из воды и оказались в Ленинграде до прихода "Казахстана". Они полагали, что их пароход затонул, и были близки к истине. Связь с машиной была перебита, судно потеряло управление. Семерым оставшимся на борту морякам во главе со вторым штурманом Леонидом Наумовичем Загорулько удалось довести судно до обороняемого отрядом краснофлотцев острова Вайндло. Но там простояли всего одни сутки. Уже на следующий день, снова приняв на борт пассажиров, последовали в сторону Гогланда, а затем к Кронштадту. И опять: облеты, артобстрел, взрывы мин, вспышка паники среди пассажиров. Обо всем этом прекрасно написано в воспоминаниях самого Л.Н.Загорулько "Огненный переход". За мужество и героизм вся семерка была награждена орденами Красного Знамени. А перед самым награждением их едва не расстреляли на острове Вайндло. Просто из-за солдафонской бестактности местного руководства. А четверых расстреляли. За панику.

Впервые паника среди пассажиров возникла, когда транспорт горел в составе каравана. Ее ликвидировали с помощью военморов, а потом уже стали тушить пожар.

Панике тогда поддались не только пассажиры, но и некоторые моряки. И среди них оказались старпом Александров, помполит Желтов и военный помощник капитана. По решению трибунала они были расстреляны, а вместе с ними и капитан "Казахстана" В.С.Калитаев. Капитан во время одного из налетов авиации был выброшен взрывной волной за борт и в бессознательном состоянии подобран моряками подводной лодки "Щ-322". Власти обвинили и его в трусости. На процессе, в отличие от признавших свою вину помощников, капитан вообще отказался выступать, сославшись на плохое самочувствие. Это стоило ему жизни, хотя свидетели на следствии говорили о самоотверженности и хладнокровии капитана во время перехода, а судмедэкспертиза установила, что капитан был контужен и в момент катастрофы находился без сознания. Позднее В.С.Калитаев был реабилитирован посмертно. Так что справедливость в отношении доброго имени капитана Калитаева Вячеслава Семеновича восстановлена.

Еще 28 августа, на второй день эвакуации Таллина, от налета немецких бомбардировщиков затонул пароход "Скрунда". Капитан С.П.Остапенко получил четыре ранения и все-таки нашел силы организовать спасение более чем полутора тысяч пассажиров.

Пароход "Сауле", получив серьезные повреждения при переходе, был, как и многие суда, вынужден также выброситься на мель у острова Гогланд. Там, несмотря на жестокие вражеские обстрелы, моряки отремонтировали свое судно. Затем, искусно маневрируя и уклоняясь от атак немецких самолетов и торпедных катеров, привели его в Ленинград. В этом переходе личную отвагу и мужество проявила капитан "Сауле" Анна Ивановна Щетинина. С детства она мечтала стать моряком. Преодолевая невероятно сложные препятствия, а часто и насмешки окружающих Анна Ивановна упорно овладевала теоретическими знаниями мореплавания и практическими навыками. И овладела, пройдя путь от простого матроса до капитана дальнего плавания. Первая женщина-капитан в нашей стране работала в Дальневосточном пароходстве. Перед самой войной была откомандирована на приемку судов в Нидерланды. Война застала ее с перегоняемым судном на Балтике. И вот она - капитан "Сауле", участник августовского перехода, знаменитой Таллинской эпопеи.

В сложнейшей обстановке приходилось плавать торговым судам в тяжелые дни эвакуации Таллина. В этих условиях особенно велика была роль вспомогательного флота - ледоколов, буксиров, плавучих мастерских. Обладая хорошей маневренностью и остойчивостью, славные морские труженики занимались как буксировкой и проводкой больших судов, так и непосредственно перевозками. К таким судам относятся: "Октябрь", вступавший даже в бой с немецкими торпедными катерами; плавучая мастерская "Серп и Молот"; буксиры "С - 103", "КП - 6", "КП - 28", "Альфа", "Вальтер", "Зарница", "Туман", - и другие суда, многие из которых погибли в те дни на водах Финского залива.

Всего за время Таллинской эпопеи погибло 35 транспортных судов. Из 29 судов Балтийского пароходства, принявших участие в эвакуации, погибло двадцать пять. Погибло много ценных грузов и более десяти тысяч человек. Суда, оставшиеся на плаву, по сути дела выполняли двойную работу, заменяя вышедшие из строя.

В своем послании к морякам Балтийского морского пароходства по случаю вручения им памятных знаков ветеранов Дважды Краснознаменного Балтийского флота бывший командующий Краснознаменным Балтийским флотом В.Ф.Трибуц писал: "Мужество и отвага моряков гражданского флота справедливо снискали в глазах военных моряков уважение и славу. Вы можете этим гордиться, и пусть ваша слава послужит примером нынешнему и грядущим поколениям моряков торгового флота".

Сегодня по местам страшных боев на морских просторах Балтики идут наши современные суда. Приспускаются флаги, и моряки бросают на балтийскую волну венки из цветов. Потому, что те, кто отдал свою жизнь за Родину, в памяти людской не умирают.

В ОГНЕ БРОДА НЕТ

В октябре 1941 года в Москве была достигнута договоренность СССР, США и Великобритании о взаимных поставках. Для выполнения этого соглашения организовались морские караваны, задачей которых было морем перевозить в Мурманск и Архангельск военные грузы, продовольствие, сырье и материалы. В караваны входило до двадцати пяти, а иногда и более транспортных судов, советских и союзников.

Шел май 1942 года. Караван из тридцати пяти советских и английских транспортных судов под прикрытием конвоя следовал из Нью-Йорка через Атлантику в Мурманск с грузом для фронта. Предстоял наиболее сложный и опасный отрезок пути - по Баренцову морю.

Так вышло, что балтийскому лесовозу "Старый большевик" пришлось сутки догонять караван, и судно оказалось замыкающим. На борту - танки, пушки, самолеты, авиамоторы, взрывчатка. Плыли по ночам, потушив бортовые огни. Но куда скроешься в северных водах на исходе мая - даже ночью светло, как днем.

Неподалеку от норвежских берегов, около острова Ян-Майен, из-за облаков вынырнул вражеский самолет-разведчик. Сделал круг и внезапно исчез. Спустя полчаса наблюдатели заметили стаю "юнкерсов", а также идущих тем же курсом торпедоносцев. Завязался бой. Конвой оборонял в основном ведущую часть каравана. Фашисты же, судя по всему, решили потопить чуть поотставшее замыкающее судно. Вся надежда "Старого большевика" была на собственные силы и стойкость.

Забегая вперед, скажем, что измотанное ожесточенной схваткой с превосходящими силами противника, судно вышло все-таки из этого огненного пекла победителем. Трудно поверить, но весь обгоревший, без трубы, грузовых стрел и части надстройки пароход смог догнать караван и присоединиться к другим судам. Среди особо отличившихся в этом неравном бою был молодой матрос, наводчик кормового зенитного орудия Борис Аказенок.

Вся дальнейшая его жизнь связана с морем - военным и мирным. Началась дорога к морю с ленинградского шинного завода, куда крестьянский паренек устроился в 1932 году. Работал накатчиком резины, потом стал бригадиром. Учился в вечерней школе близ Нарвских ворот. Много читал, занимался спортом бегом, лыжами, плаванием. Служить пришлось на флоте. Там Борис и "заболел" морем. Переменчивая, полная опасностей флотская жизнь была как раз по нему.

Когда после увольнения в запас вернулся домой, почувствовал - без моря нет для него жизни. Определился в Балтийское Государственное морское пароходство. Плавал на различных торговых судах. Вот так и оказался Аказенок в сорок втором на борту лесовоза "Старый большевик" наводчиком расчета кормовой зенитки и вместе со своими товарищами по экипажу принял тяжкий бой в Баренцовом море.

- Поединок не прекращался ни на минуту, - вспоминает Борис Иванович. - Как только бортовые пушки переносили огонь на самолеты, заходившие на лесовоз с левой стороны, с правой появлялась другая группа бомбардировщиков. Одна из бомб угодила в правый борт. Взрывной волной сбросило в море боевой расчет с орудием. Прибежал на корму матрос Пашинский, кричит: "Борис, бомба угодила в полубак, в первом трюме тридцать тонн взрывчатки..." Что делать? Я, не раздумывая, рванулся на полубак. Схватил растянутый на палубе шланг, начал тушить пламя, которое ползло туда, где за чудом уцелевшей переборкой находились ящики со снарядами, патронами.

Опасность взрыва удалось предотвратить. Но бой продолжался. Враг сбросил на судно десятки бомб, сделал три торпедных залпа. Но капитан Иван Афанасьев, благодаря своему большому судоводительскому опыту, ловко маневрировал. Орудия "Старого большевика" вели ответный огонь по самолетам противника. Когда Аказенок тушил пламя на полубаке, боцман Пилько, радист Митрофанов и матрос Пашинский в это время перетаскивали ящики с боеприпасами в более безопасное место. Борис отсекал от них все еще сильный, но с каждой минутой все более слабеющий огонь.