Георгий Жженов - Реквием Страница 2

- На экранах покойный артист Геловани изображал генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина в фильме Чиаурели "Падение Берлина", - сказал Отари.

Я опешил. Ничего себе! Этого мне только и не хватало... Ай-яй-яй!.. Это что же получается? Выходит, я добровольно участвовал в торжественных поминках по преступнику, загубившему миллионы человеческих жизней... и мою в том числе?! Я - жертва, стоял по стойке "смирно" у Вечного огня своему же палачу?! Ничего себе реквием, пропади он пропадом!.. Гори он вечным огнем... В самом страшном сне такого не увидишь... Любой фильм ужасов рождественская сказка по сравнению с этим.

Забавную шутку сыграл со мной Котэ Махарадзе, ничего не скажешь. Я понимаю, он мог и не знать всех гулаговских зигзагов моей судьбы (тогда на подобные темы предпочитали не распространяться), но легче мне от этого все равно не стало... Так или иначе, и ему понятно, что Геловани лишь предлог, а поминали-то Сталина! И восторг зрителей относился уже никак не к Геловани... В общем, настроение безнадежно рухнуло, вечер был испорчен начисто; расстроенный и обозленный, я отправился в буфет искать утешение там.

Вскоре закончился и концерт. Буфет постепенно заполнялся участниками вечера. Заскочил туда и мой добрый знакомый - Гиви Зардиашвили, один из работников дирекции Дворца спорта. Увидев меня, он обрадовался:

- Тебя-то я и ищу, Георгий!.. Кончай с этим делом, - он решительно забрал с моего стола коньяк, закуску и отнес буфетчице. - Не порти себе аппетит. Ужинать будем в другом месте. Пошли.

- Куда еще пошли?

- Увидишь. Будешь гостем одного грузинского дома, не пожалеешь. Мне поручено привести тебя туда, поднимайся.

Возвращаться в гостиницу не хотелось, - я слишком был расстроен и возбужден в тот момент, все равно уснуть бы не смог: мне необходимо было разрядиться, ну, а легче все это происходит на людях, поэтому я не заставил долго уговаривать себя и поднялся из-за стола.

Знать бы, какие испытания ждут меня в эту ночь!

"Хороший дом", куда меня привел Гиви Зардиашвили, оказался квартирой секретаря райкома КПСС одного из крупных районов Тбилиси.

Хозяин дома, симпатичный грузин на вид лет пятидесяти, с мягкими, приятными манерами, преждевременно облысевший, встретил нас улыбкой, представил жене и повел в комнаты знакомить с остальными гостями, уже находившимися в квартире.

Говорят: хочешь постичь человека, понять его вкусы, привычки, пристрастия - посети его жилище! О том же гласит и народная поговорка: "Каков поп - таков и приход!". "Приход", в который меня угораздило попасть, сразил под корень... Так и хотелось воскликнуть: "Живут же люди!"..

Залитая хрустальным светом чешских светильников и люстр, огромная квартира сияла, как Георгиевский зал Кремля! Дорогая мебель... Мягкие, приглушающие шаги ковры под ногами. Музыка, звучащая из невесть где спрятанных стереодинамиков... Белый рояль в громадной гостиной словно лебедь плавал в зеркальных "водах" сверкавшего лаком паркета!. Нежданно-негаданно я оказался в святая святых тбилисской номенклатурной элиты.

Что можно было сказать о хозяине дома? Он в порядке!.. В полном порядке. Никакие беды, нужда, перестройка и прочие стихийные бедствия и катаклизмы в обозримом будущем ему и его домочадцам не грозили! (Что же касается его вкуса и пристрастий, то и здесь всё было ясно: они тяготели в сторону дефицита, то есть всего того, чего в стране не хватает на всех.)

Каждый гость представлен был персонально, с непременным упоминанием служебного чина. Этим как бы подчеркивалась оказываемая мне честь.

Таким образом, меня удостоили своим рукопожатием несколько республиканских министров, включая и местного министра кинематографии.

Чуствовалось, что все гости - одна компания. Все давно и хорошо знают друг друга... Сработались и притерлись друг к другу. Все местные и все грузины. Русских - двое, я и известный комик Женя Моргунов.

В столовой ждал роскошно сервированный стол персон на двадцать. Хрусталь, серебро, фарфор, редкие грузинские вина, известные мне разве что по названиям, цветы... Так и просился на язык дурацкий, ненавистный многим благополучным грузинам вопрос: на какие "шиши" всё это великолепие? И как это сочетается с декларированными партией принципами "социально справедливого общества"?

Конечно, вопрос глупый и неуместный, а в этом случае даже и подлый. Не нравятся эти люди? Тогда зачем ты здесь? Встань и уйди! Тебя пригласили (допустили) в этот дом исключительно для того, чтобы доставить этим людям удовольствие, чтобы удовлетворить и потешить их тщеславие.

Тебе должна быть известна вельможная "слабость" сильных мира сего к артистам. Панибратство со знаменитостью льстит самолюбию, льет елей на душу!.. Раз ты понимаешь это и не хочешь играть в подобные игры, не желаешь уподобиться чеховскому генералу на свадьбе - уходи! Никто удерживать тебя не собирается. Твоя философия здесь никому не нужна.

Но уж если смалодушничал и не ушел, если остался и пользуешься гостеприимством, вкушаешь со стола тех, кого в душе презираешь, то, значит, и сам ты не далеко ушел от них, и нечего философствовать. Твоя позиция "социальной справедливости" в этом случае откровенно попахивает социальной завистью. От всех этих самокритичных мыслей настроение оставалось препоганым.

Чуствовалось, что все гости - одна компания. Все давно и хорошо знают друг друга... Пригласили к столу. Женя Моргунов, давно предвкушавший хорошо выпить и вкусно поесть, придирчиво оглядывал стол. Не обнаружив на нем, кроме сухих вин, ни водки, ни коньяку, разочарованно произнес в мою сторону, не шибко беспокоясь, что может быть услышан другими:

- "Сухариком", значит, угощают! А я-то думал...

Но хозяин услышал. Сказав несколько слов по-грузински, отчего за столом рассмеялись и насмешливо посмотрели в сторону Моргунова, он отдал команду женщинам, весь вечер маячившим на втором плане, в открытых дверях столовой, на виду у мужчин, как бы предупреждая их желания. Одна из них исчезла и тут же вернулась с графином кристально-прозрачной чачи. Хозяин наполнил фужер до краев и любезно преподнес его Моргунову, оставив ему в персональное владение и весь графин.

Через полчаса Жени за столом не было. Он сладко спал на одном из диванов в соседней комнате.

За грузинским столом не напиваются - пьют сухие виноградные вина. Голова от них остается ясной, да и сам человек не выходит за рамки приличий, не теряет мужского достоинства. Традиционное грузинское застолье - это праздник! Фестиваль комплиментов, которые как из рога изобилия рассыпает тамада перед сидящими, щедро одаривая каждого пьющего вино достоинствами, сущими и мнимыми...

Тамада - это самый уважаемый, самый мудрый, самый красноречивый, самый находчивый и остроумный... словом, "самый-самый" из всех присутствующих, в данном случае - хозяин дома, принимающий гостей. Сегодня, за этим столом, он "премьер-министр"... Он - светофор, чутко регулирующий жизнь разгоряченного алкоголем стола. Ему подчинены все!

И так же, как в Азии, например, грешно покинуть стол, пока не отведаешь плова, подаваемого напоследок, в завершение праздника, неприлично встать из-за грузинского стола раньше, чем тамада не почтит своим вниманием последнего из сидящих, не поднимет бокал за его здоровье. После этого обязательно провозглашается тост за здоровье самого тамады, и только тогда официальная его миссия считается исчерпанной. Это не значит вовсе, что праздник кончается, - грузины на минутку за стол не садятся!.. Жизнь продолжается, но уже без дирижера, свободно, по правилам перекрестка с выключенным светофором.

Все эти и другие премудрости, а заодно и кто есть кто, я постигал, слушая комплиментарные, заздравные речи тамады, изобилующие превосходными оборотами настолько, что казалось: сидишь среди святых апостолов, а не в кругу партийных секретарей и министров.

Пышные речи, обилие тостов, вкусная пища и хорошее вино сделали благое дело, раздражение понемногу утихало, я стал успокаиваться.

Застолье продолжалось...

Тамада в очередности тостов был принципиален, шел строго по кругу, в направлении часовой стрелки... Я сидел где-то в районе "без четверти" - до меня было еще далеко. А вот к министру кино минутная стрелка приближалась. Было любопытно, что о нем скажут.

Вначале тамада коснулся юбилея. Поздравив министра с большим успехом торжественного вечера, он с особым удовольствием подчеркнул фурор реквиема. Помянули артиста Геловани, сумевшего "талантливо воплотить в себе духовное начало великого Сосо"... Кто-то крикнул: "Слава генералиссимусу!"... Возглас с восторгом был подхвачен, наполнены фужеры, и тамада провозгласил:

- За вождя и учителя всех народов! Лучшего друга советских кинематографистов!.. Вечная память и слава великому Сосо! Встать! До дна!

"Так... - подумал я, - Началось".

Какой-то злой рок упорно витал надо мной в этот злосчастный вечер. Суждено, кажется, испить сегодня всю чашу испытаний до дна... Я лихорадочно соображал, что же делать? Должен же быть какой-то выход?