Иван Бунин - Стихотворения 1912-1917 Страница 2

Выносит красный самовар Грек из кофейни под каштаном, Баранов гонят на базар, Проснулись нищие за ханом:

Пора идти, глядеть весь день На зной и блеск, и все к востоку, Где только птиц косая тень Бежит по выжженному дроку. VIII.12

УГОЛЬ

Могол Тимур принес малютке-сыну Огнем горящий уголь и рубин. Он мудрый был: не к камню, не к рубину В восторге детском кинулся Имин.

(*352) Могол сказал: "Кричи и знай, что пленка Уже легла на меркнущий огонь". Но бог мудрей: бог пожалел ребенка Он сам подул на детскую ладонь. VIII.12

СУДНЫЙ ДЕНЬ

В щит золотой, висящий у престола, Копьем ударит ангел Израфил И саранчой вдоль сумрачного дола Мы потечем из треснувших могил.

Щит загудит - и ты восстанешь, боже, И тень твоя падет на судный дол, И будет твердь подобна красной коже, Повергнутой кожевником в рассол. 8.VIII.12

НОЯБРЬСКАЯ НОЧЬ

Туман прозрачный по полям Идет навстречу мне, Луны касаясь по краям, Мелькая в вышине. В полях не мало борозд, ям, Невидных при луне.

Что там? Не речки ль полоса? Нет, это зеленя. Блестит холодная роса На гриве у коня И дышат ладаном леса, Раскрытые до пня. 8.VIII.12

ЗАВЕСА

Так говорит господь: "Когда, мой раб любимый, Читаешь ты Коран среди врагов моих, Я разделяю вас завесою незримой, Зане смешон врагам мой сладкозвучный стих".

И сокровенных чувств, и тайных мыслей много От вас я утаил. Никто моих путей, Никто моей души не знает, кроме бога: Он сам нас разделил завесою своей. 8.VIII.12

РИТМ

Часы, шипя, двенадцать раз пробили В соседней зале, темной и пустой, Мгновения, бегущие чредой К безвестности, к забвению, к могиле,

На краткий срок свой бег остановили И вновь узор чеканят золотой: Заворожен ритмической мечтой, Вновь отдаюсь меня стремящей силе.

Раскрыв глаза, гляжу на яркий свет И слышу сердца ровное биенье, И этих строк размеренное пенье, И мыслимую музыку планет.

Все ритм и бег. Бесцельное стремленье! Но страшен миг, когда стремленья нет. 9.VIII.12

(*354)

* * *

Как дым пожара, туча шла. Молчала старая дорога. Такая тишина была, Что в ней был слышен голос бога, Великий, жуткий для земли И внятный не земному слуху, А только внемлющему духу. Жгло солнце. Блеклые, в пыли, Серели травы. Степь роняла Беззвучно зерна - рожь текла Как бы крупинками стекла В суглинок жаркий. Тонко, вяло, Седые крылья распустив, Птенцы грачей во ржи кричали. Но в духоте песчаных нив Терялся крик. И вырастали На юге тучи. И листва Ветлы, склоненной к их подножью, Вся серебристой млела дрожью В грядущем страхе божества. 10.VIII.12

ГРОБНИЦА

Глубокая гробница из порфира, Клоки парчи и два крутых ребра. В костях руки - железная секира, На черепе - венец из серебра.

Надвинут он на черные глазницы, Сквозит на лбу, блестящем и пустом. И тонко, сладко пахнет из гробницы Истлевшим кипарисовым крестом. 10.VIII.12

(*355)

СВЕТЛЯК

Леса, пески, сухой и теплый воздух, Напев сверчков, таинственно простой. Над головою - небо в бледных звездах, Под хвоей - сумрак, мягкий и густой.

Вот и она, забытая, глухая, Часовенка в бору: издалека Мерцает в ней, всю ночь не потухая, Зеленая лампадка светляка.

Когда-то озаряла нам дорогу Другая в этой сумрачной глуши... Но чья святей? Равн`о угоден богу Свет и во тьме немеркнущей души. Под Себежем, 24.VIII.12

СТЕПЬ

Синий ворон от падали Алый клюв поднимал и глядел. А другие косились и прядали, А кустарник шумел, шелестел.

Синий ворон пьет глазки до донушка, Собирает по косточкам дань. Сторона ли моя, ты, сторонушка, Вековая моя глухомань! 21.IX.12

ХОЛОДНАЯ ВЕСНА

Среди кривых стволов, среди ветвей корявых Ползет молочный дым: окуривают сад. Все яблони в цвету - и вот, в зеленых травах, Огни, как языки, краснеют и дрожат.

(*356) Бесцветный запад чист - жди к полночи мороза. И соловьи всю ночь поют из теплых гнезд В дурмане голубом дымящего навоза, В серебряной пыли туманно-ярких звезд. 2.III.13

МАТРОС

Ночью в море крепко спать хотелось, Измотало зыбью нашу барку, На носу - угодника Николу, На корме - малиновый фонарик.

А пришли к Патрасу - рассветает, Море заштилело, зеленеет, На востоке, светлом, апельсинном, Розовеют снеговые горы.

У кого есть деньги, тот в кофейне, Пьет мастику или чай с лимоном Э, успею выспаться! Скорее Дай мне сыру и вина покрепче!

Сладко ослабею, сытый, пьяный, Забурлю кальяном, а хозяин Будет усмехаться - и от смеха Нос его короткий станет клювом. 8.III.13

СВЯТОГОР

В чистом поле, у камня Ал`атыря, Будит конь Святогора-бог`атыря:

Грудью пал на колчан Святогор. Ворон по полю плавает, каркая. Свет-заря помутилася жаркая.

Месяц встал на полночный дозор. (*357) Ой, не спит Святогор,- притворяется! Конь легонько копытом касается

До плеча в золоченой резьбе: "Я ль не сытый пшеницею яровой? Я ль не крытый попоною жаровой?

Мне ль Ивана носить на себе?"

В чистом поле, у камня Ал`атыря, Светит месяц по шлему бог`атыря:

Принял божию смерть Святогор. Конь вздыхает, ревет по-звериному: Он служил господину единому!

А Иван распахнул бел шатер:

Он ползет по росе, подкрадается, Он татарином диким гоняется,

Он за гриву хватает коня. Ночь за ночью идет, ворон каркает, Ветром конь вкруг Ал`атыря шаркает,

Стременами пустыми звеня. Анакапри, 8.III.13

ЗАВЕТ СААДИ

Будь щедрым, как пальма. А если не можешь, то будь Стволом кипариса, прямым и простым - благородным. Трапезонд, VI.13

ДЕДУШКА

Дедушка ест грушу на лежанке, Деснами кусает спелый плод. Поднял плеч костлявые останки И втянул в них череп, как урод.

(*358) Глазки - что коринки, со звериной Пустотой и грустью. Все забыл. Уж запасся гробовой холстиной, Но к еде - какой-то лютый пыл.

Чует: отовсюду обступила, Смотрит на лежанку, на кровать Ждущая, томительная Сила... И спешит, спешит он - дожевать. 19.VIII.13

МАЧЕХА

У меня, сироты, была мачеха злая. В избу пустую ночью пришла я:

В темные лесы гнала меня мати Жито сырое молоть, просевати.

Много смолола я - куры не пели, Слышу - дверные крюки заскрипели,

Глянула - вижу железные роги, Черную Мати, косматые ноги.

Брала меня Мати за правую руку, Вела меня Мати к венцу да на муку,

За темные лесы, за синие боры, За быстрые реки, за белые горы.

Ой, да я лесы прошла со свечами, В плынь я плыла по рекам со слезами,

В трубы по белым горам я трубила: Слушайте, людя, кого я любила! 20.VIII.13

(*359)

ОТРАВА

Свекровь-госпожа в терему до полден заспалась: Спи, р`одная, спи, я одна, молода, убралась! Серьгу и кольцо я в бору колдуну отдала, Питье на меду да на сладком корню развела.

И черен и смолен зеленый за теремом бор. Сынок твой воротится, сыщет под лавкой топор: "Сынок, не буди меня: клонит старуху ко сну. Сруби мне два дерева - ель да рудую сосну".

- Ин, ель на постель, а сосну?- "А ее на кровать: На бархате смольном в гробу золотом почивать, На хвое примятой княгиню положите вы, С болотною мятой округ восковой головы..."

Уж как же я буду за церковью выть, голосить! Уж как же я выйду наране покосы косить! В коралл, в костенику я косы свои уберу, Шальною и дикой завьюсь, замотаюсь в бору!

20.VIII.13

МУШКЕТ

Видел сон Мушкет: Видел он азовские подолья, На бурьяне, на татарках - алый цвет, А в бурьяне - ржавых копий колья.

Черт повил в жгуты, Засушил в крови казачьи чубы. Эх, Мушкет! А что же делал ты? Видишь ли оскаленные зубы?

Твой крестовый брат В Цареграде был посажен на кол. Брат зовет Мушкета в Цареград И Мушкет проснулся и заплакал.

(*360) Встал, жену убил, Сонных зарубил своих малюток, И пошел в туретчину, и был В Цареграде через сорок суток.

И турецкий хан Отрубил ему башку седую, И швырнули ту башку в лиман, И плыла она, качаясь, в даль морскую.

И глядела в высь,К господу глаза ее глядели. И господь ответил: "Не журись, Не тужи, Мушкет,- попы тебя отпели". VIII.13

ВЕНЕЦИЯ

Восемь лет в Венеции я не был... Всякий раз, когда вокзал минуешь И на пристань выйдешь, удивляет Тишина Венеции, пьянеешь От морского воздуха каналов. Эти лодки, барки, маслянистый Блеск воды, огнями озаренной, А за нею низкий ряд фасадов Как бы из слоновой грязной кости, А над ними синий южный вечер, Мокрый и ненастный, но налитый Синевою мягкою, лиловой,Радостно все это было видеть!

Восемь лет... Я спал в давно знакомой Низкой, старой комнате, под белым Потолком, расписанным цветами. Утром слышу,- колокол: и звонко И певуче, но не к нам взывает Этот чистый одинокий голос, (*361) Голос давней жизни, от которой Только красота одна осталась! Утром косо розовое солнце Заглянуло в УЗКИЙ переулок, Озаряя отблеском от дома, От стены напротив - и опять я Радостную близость моря, воли Ощутил, увидевши над крышей, Над бельем, что по ветру трепалось, Облаков сиреневые клочья В жидком, влажно-бирюзовом небе. А потом на крышу прибежала И белье снимала, напевая, Девушка с раскрытой головою, Стройная и тонкая... Я вспомнил Капри, Грациэллу Ламартина... Восемь лет назад я был моложе, Но не сердцем, нет, совсем не сердцем!

В полдень, возле Марка, что казался Патриархом Сирии и Смирны, Солнце, улыбаясь в светлой дымке, Перламутром розовым слепило. Солнце пригревало стены Дожей, Площадь и воркующих, кипящих Сизых голубей, клевавших зерна Под ногами щедрых форестьеров. Все блестело - шляпы, обувь, трости, Щурились глаза, сверкали зубы, Женщины, весну напоминая Светлыми нарядами, раскрыли Шелковые зонтики, чтоб шелком Озаряло лица... В галерее Я сидел, спросил газету, кофе И о чем-то думал... Тот, кто молод, Знает, что он любит. Мы не знаем Целый мир мы любим... И далеко, За каналы, за лежавший плоско И сиявший в тусклом блеске город, За лагуны Адрии зеленой, В голубой простор глядел крылатый (*362) Лев с колонны. В ясную погоду Он на юге видит Апеннины, А на сизом севере - тройные Волны Альп, мерцающих над синью Платиной горбов своих ледяных...